Кнайпы Львова

На первом этаже располагался салон искусств Жана де Лятура, а с 1913 г. – кинотеатр, название которого менялось с каждой сменой собственника: сначала – «Элит», затем в 1926–1927 гг. – «Ванда», далее до 1933 г. – «Оазис» и наконец – «Муза».

«Багатель»

Дом, где содержались кофейня и артистическое кабаре «Casino de Paris», был построен в 1909 г. на ул. Рейтана, 3 (Курбаса, теперь здесь «Молодежный театр») по проекту архитекторов 3. Федорского и Стефана Мацудзинского.

Кофейня славилась своим старым танцевальным залом, который, однако, пользовался печальной славой. Хоть здесь и происходили выступления кабаре и толклись приезжие посетители, но полно было также птиц небесных и дочерей Коринфа. Здесь за бутылку скверного вина платили большие деньги, но зато забава тянулась до самого утра. Это место облюбовала молодая художественная богема.

Львовяне называли это кафе «Багатель», а бар в его подвале – «Курвидолек».

Здесь хозяйничал известный на всю Польшу Франц Мошкович. Традицией Львова было, чтобы родители приводили сюда своих сыновей в награду за то, что те сдали выпускные экзамены, чтобы «внедрить их в жизнь».

Это приводило в восторг Франца:

– Пан директор! Величайшее счастье моей жизни меня постигло: третье поколение уже ко мне приходит!

Франц вошел в историю Львова еще и тем, что пригласил в «Багатель» легендарных сестер Дойли (Doily Sisters), о которых снято было немало фильмов. Только Львов на всю Польшу видел этот спектакль. Это была огромная сенсация. И многие видные супружеские пары посетили это «заведение разврата».

Среди них был и профессор Роман Лёгшамп де Беррье. Пани профессорша трижды перекрестилась и вошла в «Багатель», а Франц упал перед ней на колени, поцеловал обе руки и сказал:

– Моя спасительница! Что за счастье вас здесь принимать! пани мне жизнь спасла!

– Как?

– Яйца пани меня от смерти спасли!

А дело в том, что Франц болел воспалением легких, и доктор Глюзинский прописал ему куриные яйца породы «Плимут», а эти «плимуты» держала только пани профессорша.

Зенон Тарнавский, описывая улицу Красицкого и, в частности, дом № 7, где рос каштан посередине цементного двора, вспоминает, что «под этим каштаном панна Ройза Пинк, которая орудовала около кофейни «Багатель», целыми днями вылеживалась на солнце. Прищурив подведенные глаза, мечтала о подмастерье Финка (речь идет о ее соседе портном Монеке Финке. – Ю. В.), того, в жилетке. Ройза мечтает. Но разве ее мечты могут исполниться? Если бы все мечты всех людей исполнялись, то одна часть человечества была бы миллионерами, а вторая гнила бы в сырой могиле».

«Банзай»

Работала в 1905–1908 гг. на ул. Городецкой, 5, во время русско-японской войны. А поскольку львовяне болели за Японию, то владелец пан Якуб Фляйшман предусмотрительно использовал очень популярное уличное слово «Банзай». Здесь ежедневно выступала «первоклассная женская капелла», однако пела далеко не японские песни.

«Бауркер»

Находилась на углу ул. Краковской и Рынка. Владельцем был хромой ресторатор Бауркер, по прозвищу Кривой.

Играл там на фортепьяно только один пианист, а ежедневным шлягером была песня «Пятеро из Альбатроса».

«Бристоль»

Ул. Карла Людвика, 19–21, напротив оперы, владельцем был Зигмунт Зенгут. С 1885 г. сюда перенесли отель «Английский». Высокие и просторные залы кофейни в стиле венских локалей собирали преимущественно зажиточное купечество и евреев, которые страдали по кошерным блюдам. Здесь был театр-варьете «Разнообразия», программа которого менялась каждые две недели.

В 1912 г. львовская пресса написала об оргиях, которые происходили в гостинице «Бристоль», и это притом, что «в ресторане отеля всю ночь служит полицейский комиссар, потому что «отбивные котлеты» (побитые рожи) и револьверная стрельба были там в порядке вещей. Поздно вечером творятся там вещи, которые описывать трудно. В небольшом зале выступает каждый вечер около тридцати «артисток», чьей обязанностью является после спектакля склонять гостей к питью шампанского и получать с каждой пробки процент, есть там также полицейские агенты, очередные комиссары, которые считают службу у Зенгута самой тяжелой и опасной, выполняя ее с большой неохотой. Поскольку в какой-нибудь кнайпе полицейскому агенту порой приходится бросаться на бандита, вооруженного револьвером, выбивать у него оружие из рук, а то и самому применять оружие. Но не в «Бристоле», где стреляют императорские советники, графы, золотая молодежь, где авантюры вскипают не из-за уличной девки, а из-за красавиц из высшего общества. Поэтому там агент не может действовать так же грубо, как с апашами, а должен, рискуя собой, каким-то образом ловко отвести ствол револьвера от себя и других.

1 сентября 1930 г. здесь открылся (при Польше – уже улица Легионов, 21) дансинг-бар «Palais de Dance-Bristol». А 22 декабря 1933 г. здесь открыли еще и «изысканные европейские» покои для завтраков.

«Вулiй»

Здесь находилось кабаре и кнайпа – на углу ул. Зиморовича и ул. Академической. Дом с широкими воротами, а по обеим его сторонам на стене приковывают взгляд пустые широкие вывески, такие, как были перед кинотеатрами и театрами.

В кабаре выступали известные львовские актеры, поэты и певцы.

«Голубятня»

Находилась в пассаже Миколяша на втором этаже. Владельцем был Шефе.

Имела неплохой, хотя и немногочисленный оркестр. Раз в неделю являлся сюда интересный гречкосей из-под Тернополя, большой любитель модного английского танца ламбет валк. Поощряемый фордансерками, угощал водкой всех присутствующих. Завсегдатаи утверждали, что он всегда покидал локаль в обществе двух фордансерок.

В декабре 1939 г. здесь был образован Областной дом народного творчества.

«Гродзицких»

Сюда ходили ученики гимназий на бильярд, но поскольку там был только один бильярдный стол, ученики перешли в ресторан «Крученi слупи» (Винтовые сваи).

«Грот»

В подвале на ул. Шайнохи, 2. Впоследствии название изменилось на «Эльдорадо».

Сюда часто наведывалась полиция после того, как произошло таинственное убийство какого-то Вацлавского – одни сплетни толковали о какой-то афере, связанной с разведкой, другие – о любовной мести.

«Земянская» («Помещичья»)

На ул. Батория 12, а за М. Тыровичем – ул. Св. Николая. Существовала недолго. Заходили чиновники, промышленники. По вечерам играли музыканты.

24 декабря 1919 г. реклама извещала: «Земянская» – изысканная кофейня при Батория, 6, мезонин. В прекрасных мраморных, хорошо отапливаемых и вентилируемых залах подаются напитки: кофе, шоколад, чай, кремы варшавские, а к ним изысканные пирожные.

Рандеву элегантного мира. Журналы местные и зарубежные. Бильярд и большой выбор игр. Владелец – Вильгельм Брайтмайер».

«Кришталева» («Хрустальная»)

Находилась в пассаже Миколяша. Сюда приходили народники и поступовцы и их сторонники. В 1910–1919 годах ежедневным завсегдатаем был пожилой седовласый пан, бывший австрийский советник, который носил пажеские чулочки и башмачки и читал исключительно парижские журналы. Одинокий и всегда молчаливый, терпеливо ждал возвращения на французский трон королевы Евгении (1826–1920), которая в ту пору находилась в эмиграции. В 1863 г. она содействовала польским повстанцам. Но тот таинственный пан, что грезил себя в роли пажа королевы, так и не дождался, умерев раньше, чем львовское кино показало в еженедельнике новостей гроб императорши.

Кофейня эта была открыта сразу после строительства пассажа Миколяша и занимала не только партер, но и первый этаж. Она пользовалась вниманием посетителей высших сфер, в том числе актеров, литераторов и чиновников. «Не одна большая научная, художественная, литературная или бизнес-идея зародилась там за черным кофе», – писало «Слово Польское» (1924 г. № 149,) по случаю ее закрытия. А закрыли ее из-за того, что стала она пристанищем для различных темных дельцов, которые торговали квартирами.

«Кришталевка» надолго останется в памяти львовян, – читаем далее в «Слове Польском». – Много, очень много людей печалится по тому милому заведению, которое опоганили со временем различные типы».

«Крученi слупи» («Винтовые сваи»)

Открылась в 1902 г. на углу ул. Кохановского и ул. Барской, сейчас здесь сберегательная касса. Наведывались ученики гимназий на бильярд. Водку сюда поставляли от Бачевского. Это был пункт дорожкарей (извозчиков), которые забегали в кнайпу на кружку пива.

Этот дом существовал раньше – в воспоминаниях Александра Барвинского о событиях 1860-х годов рассказывается, что львовская «Громада» собиралась именно там в доме Андрея Сичинского.

Кофейня в 20–30 годах принадлежала Альбину Куликовскому.

Во время немецкой оккупации кнайпа стала любимым местом постоя и отдыха для жандармов, которые, выйдя из казарм на ул. Зеленой, первый официальный визит наносили именно сюда. «Тяжело стучали подковами, сверкали полумесяцами на груди, острым взглядом охватывали всю комнату, – вспоминал Зенон Тарнавский, – а в конце, поняв подмигивания Мыколы Гички (владельца кнайпы во время войны), исчезали в боковой комнате, где получали дармовое угощение».

Богдан Нижанкивский позже вспоминал: «Стойка под стеклом, колеса заплесневелого сыра, свернутые сельди с луком, помятые булки, рядом – кружка пива с белым воротником пены. Корчмарь оперся ладонями о край стойки и, медленно покачиваясь, мнет в зубах сигарету. В задымленном желтом свете – столики, около них, на стульях – фигуры; наклоненные друг к другу головы, расставленные широко локти, откинутые спины, вытянутые ноги, подпертые ладонями щеки – между бутылками, бокалами, тарелками, окурками и недопитыми кружками. Поворачиваю голову и замечаю вторую каменную колонну. Это же кнайпа “Под Витыми сваями”!»