Кнайпы Львова

Козловский вынимал деньги и оставлял обслуге щедрые чаевые, но всегда на следующий день с самого утра приходил к пану Эдзю и скрупулезно проверял все счета. Но не из скупости, а из чувства порядка.

А что здесь творилось, когда во Львов приезжал актер кино Мечислав Цыбульский! Перед ресторацией толпились возбужденные панянки, чтобы получить автограф. Пан Эдзё впоследствии вспоминал:

– Да вы знаете, что тут творилось? Они просто уписывались от впечатления, что его увидели. Я не преувеличиваю, потому что сам видел пятна на тротуаре.

Но рекорд женского восторга побил актер Лешек Поспеловский, который позже, при немецкой оккупации, повесился в отеле на поясе от пижамы. Список искушенных им графинь и благородных панн стал легендарным и был излюбленной темой сплетен.

15 ноября 1936 г. перед ресторацией крутили фильмы со Щепко и Тонько «Будет лучше».

Известный писатель Корнель Макушинский, посетив «Атлас» впервые, принял клозетную бабушку за даму, и «бухнул ее в манкет» (поцеловал ручку). С тех пор должен был «держать фасон» и каждый раз начинал обход ресторации именно с клозетной бабули, делая вид, что сделал это намеренно. А пил только тминную водку.

Инженер Улям, после войны известный американский математик и отец водородной бомбы, лакомился шампиньонами с миндалем. Олекса Новакивский признавал только одно блюдо – жареную немировскую колбасу с луком. Художник Роман Сельский и его жена Маргит Райх любили коктейли, которые сами себе составляли.

В свое время побывали в «Атласе» Бруно Шульц, Артур Рубинштейн. Запомнился своим буйным характером сын грузинского князя, а в 1914 г. комендант Львова – Селим Хан-Нахичеванский. Он был увлечен Львовом. Как-то после пьянки в ресторане вылез на памятник Яну Собескому, сел на коня за спиной гетмана и так долго ехал в Вену, что должны были его оттуда сгонять шлангами пожарные.

Рассказывают, что Селим служил адъютантом у своего отца, и когда однажды примчался с вестью о наступлении австрийской армии на Львов, папаша как раз приходовал какую-то графиню за запертой дверью. И, пока не завершил своего благородного дела, дотоле ничего не хотел слышать о наступлении вражеской армии. Фраза, которой он угостил адъютанта, передавалась из уст в уста. Но в тесном кругу. Поскольку состояла из одних лишь срамных слов.

С приходом советов «Атлас» благодаря Петру Панчу стал столовой для писателей. Алексей Толстой появился в ресторане в 1940 г. с красавицей полькой Малиновской, которую к нему приставил сам Сталин, чтобы граф, как говорил Корнейчук, чувствовал себя в соответствующей форме. Толстой вывез из Львова в отдельном грузовом вагоне коллекцию картин, одежды, дорогой посуды и фарфора.

Вина для Эдзя заказывал француз Нелль, который безошибочно распознавал десять различных вин, разлитых в десять рюмок, и даже угадывал год. Кроме него никто так не разбирался в винах, как писатель Ян Парандовский и художник Ян де Розен, автор замечательных росписей в Армянской церкви.

В кнайпе можно было познакомиться с правилами, которые установил сам хозяин. Они настолько остроумные, что стоит их вспомнить.

1. Гости, которые случайно или ошибочно платят счета наличными, имеют стопроцентную скидку.

2. Кредит открыт для всех без ограничений, пока хозяин его не отменит.

3. После отказа в кредите блюда и напитки будут подаваться только в залог (часы, пальто – необязательно свое собственное).

4. Хозяин охотно делает гостям ссуды: с возвратом – до 1000 зол., бесповоротно – до 50 зол.

5. Тарелки, стаканы и кресла употреблять как аргумент своих политических или религиозных убеждений не допускается.

6. Гостям запрещается забирать домой ножи и вилки, а если уж это необходимо, то не более одной пары в месяц.

7. Меньше одного маленького, и более сорока девяти пить нельзя (имеется в виду пиво).

8. Определенное количество потребленного алкоголя уполномочивает хозяина к бесплатной доставке гостей домой.

9. Если гость остался в заведении более часа, фирма отвечает за зубы, шляпу, сумку, палочку и, конечно, любовницу.

10. Гость в состоянии нервов может хозяина побить (в пределах легкого повреждения тела), при этом хозяин не имеет права обороны или реванша.

11. Стрелять из револьвера в локале разрешается только тем, кто имеет разрешение на оружие, но при одном условии: что предупредит хозяина о своем намерении, поскольку цены на мыло выросли (здесь намек на то, что перед тем, как повесить преступника, петлю намыливают).

12. В случае плохого обслуживания просим посетителей иметь терпение: ждать, есть, пить и покидать заведение без авантюры и без оплаты.

13. Этого пункта в предписаниях нет, потому что тринадцать, как известно, всегда была и есть феральной (незадачливой).

14. Отношение к клозетной бабушке должно быть платным и вежливым, без предложений.

15. Для гостей, не имеющих смелости воспользоваться кредитом, рекомендуется осуществить это во время выезда пана хозяина в зарубежные санатории с целью полоскания почек и ног.

16. Провокация к включению граммофона подлежит наказанию от 20 до 100 зол.

17. Всем гостям, питающимся в локале, рекомендуется записаться в Общество Доброй Смерти и застраховаться.

18. Хозяину, хотя он и обладает всеми языками Галичины, разрешается разговаривать по-своему.

19. Именины хозяина приходятся на следующие дни: святых – Эдварда, Лазаря, Батория, Мехля и Всех Святых. Можно пробовать также в другие дни – может, кому что и достанется.

20. За называние локаля Мордовией хозяин безоговорочно подает в суд.

Надо сказать, что эти предписания вызвали пародийные вариации, которые ходили по рукам:

«Просьба к пьяницам не ср…ть в фортепьян, потому что около него стоит фикус и может засохнуть».

«Просим кавалеров не выбрасывать через окно кондомки, так как там пасутся гуси и могут подавиться» и т. д.

В «Атласе» можно было заказать стихотворение на именины невесты или любимой бабушки, составить любовное письмо, речь на похоронах – а все это обходилось выставлением обеда или выпивки. Целая плеяда молодых малоимущих литераторов именно таким образом зарабатывала здесь не только себе на обед, но и получала солидные гонорары. Так поэт Тадзё Голлендер за один-единственный рекламный слоган «Коньяк Сток – цалы рок» («Коньяк Сток – целый год») пил целую неделю, да еще и угощал друзей.

Здесь проходили авторские концерты, а в особо вдохновленные моменты весь зал хором пел гимн кнайпы на слова Збежховского:

Як вечiр настане,
І лiхтарi засяють,
До наших серць крадеться
Якась таемна мiць…

Этот гимн частенько пела также знаменитая японская певица Таико-Кива, влюбившаяся в наш город и в эту кнайпу, где всегда заказывала себе бефштык (бифштекс) с рисом и французское шампанское. И говорят, она здесь лучше пела, чем в оперном.

Пан Эдзё любил участвовать в розыгрышах, и никогда не обижался, если его использовали. Потому что считал, что давать – это ценнее, чем брать. Деньги были для него, а не он для денег. Был он в душе батяром, и одновременно поэтом жизни, любил ее с взаимностью, жил с достоинством, делая широкие жесты, и стал символом города, его добрым духом.

Пан Эдвард Тарлерский умер в эмиграции в Австралии рабочим механической прачечной.

Веселые трафунки (случаи) в кнайпе «Атлас»

Пан Сольский гуляет

Находясь во Львове, всегда заходил в «Атлас» выдающийся актер Людвик Сольский. И сейчас польское телевидение демонстрирует фильмы с его участием. Каждый раз он имел при себе письмо от жены, которая давала указания пану Эдзю, чем должен кормить ее мужа, который находится на диете. Интересно, что Сольский, все время жалуясь на болезни, счастливо дожил до ста лет.

Итак, заказав по желанию жены куриный бульон, обязательно к нему брал и бутылку токая. Далее происходила сцена, которая уже стала традиционной и всегда притягивала внимание очевидцев. Пан Людвиг сначала вынимал из бутылки пробку, обнюхивал ее с огоньком в глазах, потом натирал ею обшлаг фрака, утверждая, что это лучшие духи, а только после этого вливал в тарелку ложку токая. После такого диетического открытия обеда мог уже есть и пить, что только душа хотела. Ведь самое главное условие жены – не пить натощак – было соблюдено.

Особенно ему нравилось пить на брудершафт с молодыми панянками, поскольку был он чаровник и бабник. Когда однажды в широком обществе он предложил общий «брудзь», Гень Збежховский заметил ему шепотом:

– Людко, здесь много старых баб, не окупится!

На что Сольский, стреляя глазами на актрису Софию Батицкую, сказал: