На уроках сценарного мастерства. Том 1

– Ах, значит, вы написали? – воскликнула начальница. – Вы что, газет не читаете? А газеты призывают: девушки, на трактор! А вы, значит, против призывов партии и правительства?

– Он член партии и не может быть против призывов, – вставил парторг Буянов.

– Ах, так! – обрадовалась начальница. – Тогда будем разговаривать как коммунист с коммунистом.

– Давайте, – согласился Венька. – Между прочим, в песне я не против, чтобы женщина работала на тракторе. Но женщине надо давать только легкие трактора, скажем «Беларусь», а на тяжелых им работать нельзя.

– Поймите, – возразила начальница, – песни о тракторах не предмет для искусства.

– А что предмет? – спросил Венька и запел модную в этом сезоне песню: – «Облака, облака, облака, никогда, никогда, никогда, и всегда, всегда, всегда любовь». Это что ли, предмет?

По-видимому, начальница поняла, что с Венькой ей не справиться.

– Тогда я хочу выслушать мнение секретаря партийной организации, – сказала начальница.

Буянов задумался, полистал блокнот со своими записями и наконец изрек:

– У секретаря партийной организации мнения нет.

– Как это нет? – удивилась начальница.

– Нет, и все, – сказал Буянов. – А почему это у секретаря должно быть мнение по каждому поводу? Это несерьезный подход. Я подумаю, осмыслю, посоветуюсь. Лично мне, например, песни нравятся. Хорошие песни и душевные.

– Значит ваше мнение, что песни хорошие и душевные? – уточнила начальница.

– Это мнение зоотехника Михаила Петровича Буянова, – подтвердил Буянов. – А мнения секретаря партийной организации Буянова пока нет. Но будет.

– Да, – сказала начальница, – ситуация.

И тут взял слово Тихомиров:

– Мы благодарим комиссию за ценный разбор. Мы учтем все замечания к вашему следующему приезду А теперь всех прошу к столу пить чай. Когда вы еще доберетесь до дому!

– Чаю я бы выпила, – высказала наконец свое мнение инспектор.

И всем сразу стало легче. И все двинулись к кабинету директора клуба, в котором был накрыт стол. Тихомиров и Венька замыкали шествие.

– С этого надо было начинать, – резюмировал Венька. – По началу пропустили бы по рюмашке и были бы сговорчивее.

…Подобревшую комиссию усадили в «газик».

– С удовольствием приедем еще раз, – на прощание сказала начальница.

– С нетерпением будем ждать, – заверил ее Тихомиров.

– А ты чего им поддался? – начал снова Венька, когда комиссия отъехала.

– А кто тебе сказал, что я поддался? – удивился Тихомиров. – Чуть-чуть подправишь для видимости, приедут во второй раз и примут.

– А если «чуть-чуть» не пройдет? – не унимался Венька.

– Еще раз попросим приехать, – спокойно пояснил Тихомиров. – В конце концов им надоест ездить.

– А если упрутся? – допытывался Венька.

– Тогда попросим область рассудить нас.

– А если область их поддержит?

– Тогда обратимся выше. Кто-то должен не выдержать, устать и сдаться…

Учительницы жили ближе всех к клубу и отошли первыми. Потом ушли Венька и музыканты. У своего дома распрощался Буянов, Тихомиров поколебался, но все-таки пошел с модисткой дальше. Было по-весеннему светло, и они были видны отовсюду: из домов, из дворов, из магазина – стандартной коробки с витриной на всю стену, в которой ничего не выставлено. Модистка будто и не замечала этих взглядов и шла спокойно и гордо. Тихомиров топал рядом, стараясь не смотреть по сторонам.

– А может, пригласить нам писателя? – вдруг спросил Тихомиров. – Ну, того, что пьесу написал. Пусть бы он выступил, разъяснил.

– А зачем приглашать? – удивилась модистка. – Ничего он нового не скажет. Все, что он хотел сказать, он в пьесе сказал.

– В общем-то, конечно, – согласился Тихомиров. – Но может, посоветуемся с ним по твоему вопросу с Пеховым?

Модистка махнула рукой:

– Советуй тут, не советуй, не могу я без него. Затмение на меня нашло. Так и тянет к его дому, чтобы только увидеть его. Иногда по три раза за вечер прохожу мимо. Смеются надо мной бабы. Я думаю, его жене однажды надоест, возьмет она ружье и застрелит меня – поверь, есть у меня такое предчувствие. И пусть застрелит.

– Перестань глупости говорить, – оборвал ее Тихомиров. – Безвыходных положений не бывает. Найдем выход.

…Дом Тихомирова оказался закрытым изнутри. Тихомиров дернул посильнее, и крючок соскочил, но дверь из комнаты тоже оказалась запертой и не поддавалась.

– Полина, – попросил Тихомиров, – открой.

– Не открою, – ответила Полина из-за двери. – Иди к своей любовнице.

– Не дури, – просил Тихомиров. – Не ломать же дверь.

– Попробуй только, – пригрозила Полина. – Милицию вызову.

Тихомиров потоптался возле закрытой двери, потом достал с чердака тулуп и пошел на сеновал. Здесь на шестах сидели куры, лениво жевала свою жвачку корова, за стеной в хлеву сонно похрапывала свинья. Тихомиров еще некоторое время посидел во дворе, выкурил папиросу, рассматривая высокие звезды, завернулся в тулуп и закрыл глаза.

На следующий день в мастерских опробовали отремонтированные тракторы. Во дворе расставили чурки от городков, и Тихомиров начал выписывать восьмерки среди неустойчивых чурок. Весь сложный путь он проделал, не свалив ни одной. Тракторист он был высочайшего класса. Потом тракторы выстроились на «линейку готовности».

Тихомиров медленно подошел к дому. Осторожно дернул за ручку, и, к его удивлению, дверь открылась. Он вошел в кухню. За столом сидели Полина и дочь Анна.

– Привет, – сказала Анна отцу. – Садись ужинать. – И она придвинула к столу табурет.

– А меня теперь дома не кормят. – Тихомиров продолжал стоять.

– Опять, значит? – спросила дочь.

– Опять, – подтвердил отец. – Вчера не впустила в дом, забаррикадировалась.