История российского мусульманства. Беседы о Северном исламе

Если в Византии, соседствующей с Халифатом, так понимали ислам, то что взять с католического Запада, не говоря уже о древней Руси, куда подобные переводческие ошибки и построенная на них идеология перешли из Византии вместе с христианством? Самое печальное, что в этой идеологии не было уже никаких богословских споров, а были только прямые оскорбления Пророка и обвинения мусульман в «безбожии» и всех смертных грехах безо всякого снисхождения к религиозной и даже простой человеческой чувствительности мусульманских современников.

Надо сказать, что мусульманские современники, во всяком случае наиболее просвещенные среди них, писали о византийцах скорее с удивлением, чем с гневом и яростью. Вот путевой дневник исламского писателя и философа Ал Джахиза – начало XIV века:

«Затем мы прибыли в Византию и обнаружили, что среди жителей ее – врачи, философы и астрономы. Им известны принципы музыки, они умеют делать римские весы и знают о мире книг. Они великолепные художники…

Византийцы обладают архитектурой, которой не встретишь больше нигде. Они несравненны в резьбе и плотницком ремесле. Помимо всего, они обладают священным писанием и религиозной общиной. Абсолютно ясно и неопровержимо, что они понимают красоту, знают арифметику, астрологию и каллиграфию, обладают мужеством, проникновением в суть вещей и другими выдающимися умениями.

Несмотря на все это, они веруют, что есть три бога, два незримых и один зримый, как если бы лампа нуждалась в масле, фитиле и емкости. То же самое, по их мнению, приложимо к субстанции этих богов. Они предполагают, что создание стало создателем, что раб стал господином, что вновь созданное творение стало вечным и несотворенным бытием, но было затем распято и убито с терновым венцом на голове, а потом исчезло только затем, чтобы вновь воскресить себя после смерти. Они веруют, что оно позволило своим собственным слугам заключить себя в темницу, а потом дало им власть распять и умертвить себя…

Если бы мы не видели этого своими собственными глазами и не слышали собственными ушами, мы не поверили бы, что такое возможно. Мы не поверили бы, что народ религиозных философов, врачей, астрономов, дипломатов, математиков, секретарей и умельцев в любой области может говорить, что человек, который, как они сами знают, ел, пил, ходил по большой и малой надобности, страдал от голода и жажды, одевался и раздевался, прибавлял и убавлял в весе, который позднее, как они думают, был распят и убит, является Господом и Творцом, и счастливым Богом, Богом вечным, а не вновь сотворенным, Богом, который посылает живущим смерть и возвращает мертвых к жизни, и может по своей воле сделать для мира гораздо больше, и при всем том они до сих пор гордятся тем, что он распят и убит, так же, как иудеи[20 - «The Classical Heritage in Islam”, Franz Rosental, Routledge, 1994, p. 44–45.]».

Это писалось уже в XIV веке, после того, как отгремели не только Крестовые походы, но и монгольское нашествие, когда некогда процветающий Халифат перестал существовать, разбившись на несколько государств, и исламское единство было уже недостижимым идеалом.

И мир христианства, и мир ислама – так же, как и сегодня, держался на одиноких праведниках, но как раз эти-то праведники не спорили между собой, оставив споры и идеологию людям, которые по привычке и по традиции отвергали чужое, не видя в этом чужом ничего человеческого.

Поразительно, однако, что эта исподволь возникшая в исламе нетерпимость была направлена, да и сейчас, как правило, направляется, не на людей другой веры, но на своих же мусульман, убеждения которых не совпадают с догматическими убеждениями ортодоксального большинства. Со временем самой главной болью ислама стала великая борьба Откровения с Догмой, и мученическими жертвами в этой борьбе оказывались люди, впоследствии ставшие славой и гордостью ислама.

Думая об этом и об истоках «демонизации» людей, которые по-другому верят в Того Же Самого Бога, поневоле согласишься с британским ученым Мухаммадом Мармадьюком Пиктхоллом, который еще в 1930 году писал:

«Если бы средневековая Европа столько знала об исламе, сколько мусульмане всегда знали о христианстве, эти безумные, авантюристические, иногда рыцарственные и героические, но совершенно фанатичные войны, которые известны под именем Крестовых походов, не имели бы места в истории, поскольку движущей силой их было абсолютное заблуждение. Терпимость в исламе не имела и не имеет параллелей в истории; различий по классам, расам и цветам кожи не существовало в исламе совершенно. В Испании под властью Омеййядов и в Багдаде при аббасидских халифах христиане и иудеи наравне с мусульманами принимались в школы и университеты; мало этого, они жили в учебных общежитиях за государственный счет. Мусульманам прошлого достаточно было коранического увещевания, что в вере нет принуждения. Люди сами избирают свои пути – в исламе или вне ислама – и достаточным наказанием для них служит то, что, избрав неверный путь, они удаляются все далше и далше от света истины.

Но мусульмане настоящего часто забывают, что тот же самый закон относится и к свободе убеждений среди самих мусульман, поскольку законы Аллаха всеобщи; и нетерпимость одних мусульман к верованиям и убеждениям других – достаточное свидетельство того, что они сами забыли величественность и милосердие того образа мира, который дан людям в Коране».

Второе пришествие Иисуса в исламе

Мы уже видели, что в том, как Коран толкует главные верования христианства, очень много общего с Евангелиями.

Но мало кто из христиан и даже тех российских мусульман, которые ограничиваются только обрядной стороной своей религии и не задумываются о ее сокровенном эсхатологическом смысле, знает и сознает, что не только в христианстве, но и в исламе Судный День и Последние Времена неразрывно связаны с тем же самым вторым пришествием Иисуса!

Это исламское верование далеко не случайно, и, во всяком случае, в своей первозданной чистоте, не является заимствованием у христианства. Но чтобы понять, откуда вдруг такое совпадение, нужно опять же вернуться к истокам, к самой исламской логике пророческого пришествия.

Среди всех пророков человечества, среди которых были и такие великие пророки-законодатели, как Авраам и Моисей, и другие, которые не приносили новых законов, но только исправляли упущения людей, направляя их на истинный путь, Коран обращает наше внимание на двух пророков, предназначения которых были столь высоки и трудны, что они заслуживали иных, по сравнению с остальными пророками, именований.

Один из этих пророков – это сам Святой Пророк Мухаммад, которого Коран называет Печатью пророков, Хатам Ан-Набииин, и второй – Иисус сын Марии или Иисус Мессия (Христос). Эти два титула и два заключенных в них статуса являются чрезвычайно важными для понимания отношения ислама к Иисусу.

Что же такое «Печать пророков»? Обычно это арабское идиоматическое выражение понимается как тот факт, что с пришествием Святого Пророка ислама стезя пророчеств в человеческой истории завершилась, и после Святого Пророка не может быть никаких других пророков. Такое понимание выражения «Печать пророков», созвучное христианскому убеждению в том, что после Иисуса могут являться только лжепророки и Антихрист, стало с течением исторического времени главным догматом для подавляющего большинства мусульман планеты.

И неудивительно, поскольку по мере пришествием в ислам многих народов со своими культурами и языками, постепенно упускался из вида изначальный идиоматический смысл этого выражения, которое в арабском языке всегда означает не «последний во времени», но – «непревзойденный никем». Так, Авиценну современники называли «Печатью врачей» (Хатаман Аттиба), а великого арабского поэта Мутанабби – «Печатью поэтов» (Хатаман Шуара).

Никому при этом не приходило в голову, что после Авиценны не станет больше врачей, а после Мутанабби – поэтов, однако оба этих великих человека действительно остались непревзойденными в своих сферах деятельности.

Более того, в хадисах сам Святой Пророк говорит о своей стезе пророчества так:

«Я – последний из пророков, и моя мечеть – последняя из мечетей».

Очевидно, что с его уходом строительство мечетей не прекратилось, однако все были обязаны своим происхождением мечети Пророка.

Между тем, признание того факта, что после ухода Святого пророка ислама стезя пророчеств завершена, попросту означает, что Бог с его уходом оставляет человечество на произвол судьбы и отказывается впредь говорить с людьми устами пророков до самого Судного Дня. Это также означало бы, что общество, оставленное Святым Пророком, было идеальным на все времена, и содержащееся в нем Откровение всегда остается изначально свежим и чуждым всякой догматики, словом, вся эволюционная суть Откровения пришла бы к концу, словно на земле и вправду был бы создан рай.

Как показала история, все было далеко не так, и сам богословский раскол в мусульманском мире ясно доказывает, что с течением времени Исламское Откровение стало, как и все предыдущие, обрастать совершенно чуждыми его сути догматами. И это вполне понятным языком объясняет сам ислам.

Ведь эволюция, то есть постоянное возрождение и все более глубокое и всеобъемлющее разрастание Откровения в истории далеко не случайно и не произвольно, и потому, как всякая эволюция, по определению не может придти к своему концу.

Духовная эволюция, смыслом которого является постоянное движение к идеальной и потому недостижимой, но вечно манящей цели, диктуется не совершенством или законченностью того или иного Откровения, но самой природой земного человека, который склонен всюду, в том числе и в религии, искать себе не только духовного утешения, но также всяческих удобств и прибылей.

Святой Пророк действительно принес в мир всеобъемлющий и совершенный Божественный Закон. Однако, как и в мирской жизни, одних законов мало, чтобы сделать людей совершенными.

Божественный закон тем и отличается от светского, что за его исполнением должны следит в первую очередь не люди, но Сам Бог. Как мы знаем из истории, религиозные реформаторы, ведомые высоким и обостренным нравственным чувством и собственным разумом, действительно умели растолковать по-новому и тем самым освежить в восприятии людей какие-то частности изначального Откровения.

Но возродить Откровение в его целом могли и умели только пророки, которые тем и отличаются от самых великих реформаторов, что действуют не по собственной воле и умению, а только по воле Бога.

Поэтому и в исламе, как в христианстве, существует понятие Судного Дня, когда существование человечества в его нынешнем виде придет к концу, и каждому придется держать ответ не столько по своим верованиям, не столько по тому, «к Востоку или к Западу они обращали лицо», сколько по своим делам и мыслям.

В христианстве Судный День связан со вторым пришествием Христа. Но и по верованиям мусульман, проистекающим из высказываний самого Святого Пророка ислама, в Конце Времен на земле должен вновь появиться ни кто иной, как Иисус, который явится вместе с Последним Реформатором ислама, Махди, в последней попытке наставить мусульман и все человечество на путь истины. Ислам считает, что Бог, в Своем неизреченном милосердии, не может не дать людям самой последней возможности опомниться прежде Страшного Суда.

В отношении Последнего Реформатора, Махди, и его главного соперника и врага Антихриста, в исламе существует много исторических преданий, но основной вывод, который можно сделать из этих преданий, – это то, что Махди будет избран не людьми, а Богом, то есть, Сам Бог оповестит его о великой миссии и Сам Бог будет охранять его при исполнении великого предназначения.

В истории ислама было много людей, которые называли себя Махди, и некоторые из них наделали много шума и сотрясали целые государства, как это было в случае фанатичного, в корне исказившего ислам и не пощадившего даже святынь Мекки движения карматов в IX–X веках или движения Алмохадов (12 век) в северной Африке. Все они, однако, отличались крайними шиитскими пристрастиями и натворили множество бед, в чем мусульманские историки, в том числе и ибн Хальдун, видели свидетельства того, что действовали они без Божественного одобрения и содействия.

Можно по-разному трактовать то мусульманское предание, что Махди будет избран не людьми, а Самим Богом, и свершит свою миссию при Божьем участии и содействии, то есть, Бог будет руководить всеми его поступками и делами.

Если человек получает некую информацию от Бога и полностью передает ее людям, если все деяния его диктуются знаниями, полученными непосредственно от Бога, то кто он? По всей видимости, пророк, поскольку иного определения пророка просто нет.

Однако для многих и многих мусульман, предпочитающих не рассуждать, а полагаться на известные им авторитеты, придание Махди статуса пророка хоть в каком-то смысле является полной анафемой. При этом в исламе было много исторических авторитетов, которые либо вовсе не верили в идею Махди, считая ее плодом шиитской пропаганды, либо, хотя и косвенно, готовы были признать за ним, в каком-то смысле, и пророческие качества.

В качестве главного из этих авторитетов допустимо рассматривать самого Святого Пророка ислама, который, по свидетельству Мухаммада бин Халида ал-Джанади, ссылавшегося на Абана бин Салиха бин Аби Айяяша, ссылавшегося на основоположника суфизма Хасана ал-Басри, в свою очередь ссылавшегося на современника Пророка Анаса бин Малика, однажды сказал:

«Не будет иного Махди, чем Иисус, сын Марии[21 - Ибн Хальдун, «Мукаддима». т. 2, с 184–185 в издании Ibn Khaldun, «The Muqaddima, An Introduction to History”, Routledge & Kegan Paul, London, 1967.]».

Мы не будем здесь углубляться в эту интереснейшую историческую тему, поскольку нас интересует в этой главе не столько Махди, сколько Иисус. Интересно, однако, что Иисус – по верованиям большинства мусульман – должен явиться в том же статусе пророка, с которым он в древности ушел с земли.

Даже если и не придавать Махди пророческих качеств, такое второе пришествие Иисуса самым неудобным образом нарушает складность догматического верования в окончательность и завершенность пророческой миссии после Святого Пророка ислама. Получается, что после Святого Пророка – во времени – все же должен явиться другой пророк, пусть даже и известный всем мусульманам Иисус, сын Марии. Впрочем, богословы ислама выходили из этого затруднения, говоря, что проблемы другого пророка нет, поскольку в Конце Времен на землю снизойдет тот же самый Иисус, который, чудом избежав смерти на кресте, был вознесен Богом на четвертое небо, где дожидается часа своего сошествия на землю.

Конечно, ни Махди, ни Иисус не приходят в Конце Времен, чтобы в чем-то превзойти Печать пророков Святого пророка ислама или хоть как-то изменить Закон, положенный исламом на все времена. Они приходят, чтобы осветить исполнение этого Закона новым Божественным светом и очистить ислам от догм и наслоений, чуждых его духу и букве. Что же в действительности пишет о распятии и вознесении Иисуса Коран?

«(Бог наложил печать на их сердца) из-за неверия их и злой клеветы их против Марии, и потому что говорили они: «Мы умертвили Мессию, сына Марии, Посланника Аллаха», тогда как не убили они его и не распяли, но явился он им как распятый, и те, которые не согласны с этим, точно, находятся в состоянии сомнения о том; у них нет точного знания об этом, но они следуют лишь предположению; и не обратили они это предположение в уверенность. Наоборот, Аллах вознес его к Себе, и Могуч, и Мудр Аллах. И никто из людей, имеющих Книгу, кто не уверует в это до смерти своей, и в день воскресения он (Иисус) будет свидетелем против них». (Сура Ал-Ниса, 4:157–160)

Поэтому мусульмане веруют, что Иисус не погибал на кресте: некоторые из них считали, что Иисус вообще избежал распятия, так не могли допустить, что пророк удостоился проклятия Бога («проклят всяк, висящий на древе»), а некоторые полагали, что он был распят, но избежал позорной смерти. Главный вопрос, однако, состоит в том, как понимать идею вознесения, поскольку Аллах и в другом месте Корана произносит это слово:

«Когда сказал Аллах: «О, Иисус, Я сделаю так, что ты умрешь (естественною смертью), и вознесу тебя к Себе, и оправдаю тебя от обвинений неверных, и возвеличу последователей твоих над неверными до дня воскресения; тогда ко мне возвратитесь вы, и Я рассужу между вами о том, в чем вы расходились». (Сура Ал-Имран, 3:56)

Коран неоднократно говорит о том, что все Посланники Бога были людьми и умерли, как положено людям. Однако, несмотря на всю практическую рациональность исламских воззрений на человека и природу, уже к концу VIII века в исламе сложилось представление о том, что Иисус был вознесен на небо живым, хотя, как показывают исследования хадисов, во времена самого Святого Пророка такого представления еще не существовало. Оно, скорее всего, проникло в ислам вместе с легендами, сказаниями и верованиями новообращенных христиан и манихеев, а также из шиитских верований о Скрытом Имаме, который якобы в течение веков пребывает в тайном месте, чтобы явиться в Конце Времен для установления царства справедливости на земле.

Между тем, сам Пророк, как передает об этом его святая жена Айша, говорил о том, что Иисус прожил до 120 лет. Такого же убеждения придерживались имам Малик, основатель одной из четырех главных школ исламской юриспруденции, и имам ибн Хазм. Что же касается Великого шейха суфизма ибн Араби, то он не только не верил в вознесение Иисуса во плоти, но в своих комментариях к Корану говорил, что возвращение Иисуса в Последние Времена свершится в другом теле.

Но это были лишь единичные голоса во все более ширящемся море легендарных представлений, которые с течением времени становились все более и более ортодоксальными и догматическими, пока – уже сегодня – идея возвращения Иисуса не стала впрямую ассоциироваться с грядущими судьбами мусульманского мира.

Так, мусульмане, которые некогда положили основания всем главным естественным наукам, стали считать само собой разумеющимся, что Иисус в Последние Времена, не будучи богом, все же вернется на землю во плоти, а затем, как пишет об этом «Энциклопедия ислама»,