Пути следования: Российские школьники о миграциях, эвакуациях и депортациях ХХ века

Я хочу, чтоб вы жили долго, чтоб ваша жизнь была полна плодотворного и целеустремленного труда, чтоб любовь к людям всегда была с вами…

У меня к вам только одна просьба – не забывайте Леночку. Не забывайте ей помогать и любить ее всегда» (21 апреля 1950 года).

На том же листе с обратной стороны чернилами другим почерком: «Выполняю обещание, данное Вашей матери. Сообщаю Вам о результатах операции, которая была произведена час тому назад. О чем Вам я сейчас напишу, прошу, матери никогда не писать, так как она об этом не знает.

Вашей матери была произведена операция верхняя чревосечения и найдено: рак поджелудочной железы, не подлежащий оперативному лечению. Предсказания для жизни неблагоприятны.

Она хорошо перенесла операцию, в настоящее время сладко спит, болей не чувствует. Состояние на некоторое время улучшится с тем, чтобы вновь ухудшиться. Как было бы хорошо, если бы кто-либо из Вас к ней приехал.

С приветом уважающая Вас врач Т. Рачкова».

Рядом с Верой Федоровной оказались хорошие врачи, которые попали в лагерь только за то, что в первые месяцы войны были в окружении. Чудом вырвавшись из него, стали «врагами народа». В условиях лагерной больницы, они творили чудеса своими «золотыми руками» и, как на фронте, спасали многим жизнь. Но для Веры Федоровны все уже было поздно. Они смогли лишь поставить ей правильный диагноз и по возможности облегчить ее мучения в послеоперационный период.

Воспоминания Оскара Краузе, сына Веры Федоровны: «4 июля отец получает второе письмо от хирурга Визнера, где тот „пишет о том, что опухоль увеличивается“. Безусловно, в это время мама была уже очень слаба, в тяжелом состоянии. Но она еще могла немного передвигаться и писать, голова у нее была ясная. Ведь написала же она 14 июля последнее письмо Мусе в Магнитку – и письмо это дошло и сохранилось!

Трудно мне писать о последнем свидании с мамой.

Мы с Леной выехали из Москвы 30 июня 1950 года. Ехали быстро, без пересадок и все-таки более трех суток. К маме (за 18 километров от Мариинска) мы попали, видимо, 4 июля. Нам разрешены были свидания в течение трех дней, практически без ограничения времени. Но потом я ходил к начальнику лагеря, человеку неплохому, и он разрешил нам еще два дня свиданий. Маму мы застали в ужасном состоянии – истощенную, желтую, бесконечно слабую. Почти ничего не могла она есть и очень мало пила. Но это была наша прежняя мама – самая любимая, самая мудрая, самая добрая, самая мужественная, все понимающая без слов и прощающая.

Уезжали мы, кажется, рано утром 10 июля. В Мариинск шел грузовик, мы сели в кузов вместе с другими отъезжающими. Машина увозила нас, и мы долго видели маму, стоящую под деревом на пригорке с высоко поднятой худой белой рукой, с невыразимой прощальной улыбкой. Долго, долго мы видели ее сквозь льющиеся слезы. Она стояла сама, одна, и, кажется, в прощальный этот жест были вложены все остатки ее угасающих сил. Это был конец, настоящий конец жизни, и все мы понимали это».

Т.Ф. Берсенева – Ф.О. Краузе. 6 августа 1950 г. Мариинск, вокзал.

«Дорогой Фридрих Оскарович!

Вот мы с Вами осиротели на весь остаток нашей жизни. Я пишу Вам уже с обратной дороги из Мариинска, приткнувшись на вещах в привокзальном садике, так как все негде было.

Вера скончалась 1 августа в 8 ч. 40 мин. вечера. Схоронили мы ее 3-го в 3 часа дня. Все же родные руки закрыли ее синие глаза, положили в гроб и засыпали землей…

После отъезда ребят ее словно покинули все силенки, она слегла, есть ничего не могла. Меня она ждала и радовалась, говорили всем, что я еду к ней.

Я сидела на табуретке день и ночь трое суток, отходя только за разрешениями в штаб.

На кладбище ее провожали друзья и товарищи по несчастью. Было 10 или 12 человек, старик фельдшер, который так много сделал для нее, ребят и меня, шел всю дорогу с непокрытой белой головой. Там все попрощались с ней. Я прощалась несколько раз за себя, за Вас, за всех детей… И землю бросала также за всех, всех вас…

На кресте я написала карандашом (эти буквы мне обещали выжечь после): „Вера Федоровна Берсенева. Родилась 31 марта 1897 г. – умерла 1 августа 1950 г. Спи спокойно, наша радость, наша любимая мать… “ Всю могилку осыпали цветами и крест тоже».

Я надеюсь, что из этих отрывков мне удалось сложить историю жизни Веры Федоровны Берсеневой.

Ее судьба – отражение судьбы русской интеллигенции. В наше время таких людей мал о. Потеряли мы их в страшных жерновах событий XX века – и это невосполнимая потеря для России.

Примечания

Вера Федоровна: Судьба в письмах: В 2 т. Череповец, 2008.

Семейный архив Берсеневых-Краузе.

Мемуары Фридриха Оскаровича Краузе (мужа Веры Федоровны).

Школа рабочей молодежи.

Живая история

Страницы жизни Капиталины Петровны Оглоблиной-Аксеновой

Ксения Звягина, Маргарита Лаврова

Школа № 46, г. Воронеж,

научный руководитель 3.Я. Королькова

На центральной улице имени Кирова села Подгорного среди густой зелени деревьев, за высоким забором, расположился небольшой домик с высоким крылечком, крытый сероватым шифером. С 1972 года в нем живет учительница Капиталина Петровна Аксенова. 8 ноября 2008 года ей исполнилось 84 года. Работала она в нашей школе сначала лаборантом в кабинете физики, потом библиотекарем и воспитателем в группе продленного дня, так как место учителя в пригородной школе получить в это время было очень трудно.

Немногословная, приветливая, всегда доброжелательная, она всегда располагает к себе ребят и взрослых. Нам же с Ксюшей захотелось узнать о ее жизни больше.

Чтобы написать нашу исследовательскую работу, мы много раз приходили к Капиталине Петровне, писали запросы в Государственный архив Смоленской области и в Государственный архив Орловской области. Тяжелая судьба семьи Аксеновой-Оглоблиной – это и есть, на наш взгляд, судьба нашей многострадальной Родины в XX веке.

Жизнь семьи в Брянске

Родилась Капиталина Петровна в 1924 году в городе Брянске. Ее отец, Петр Иванович Оглоблин, родился в 1882 году. Мать – Александра Михайловна, 1890 года рождения, окончила гимназию, несмотря на то что ее мать умерла в 42 года от тифа, оставив пятерых детей.

Старшая сестра матери сосватала Александру Михайловну замуж за богатого вдовца, у которого уже было двое детей: Виктор (1907 г. р.) и Елизавета (1916 г. р.). Вскоре у Петра Ивановича и Александры Михайловны родились общие дети: в 1921 году – Георгий, в 1924 году – Капиталина, потом Ольга и Анатолий.

В 1921 году в стране была объявлена новая экономическая политика (НЭП). Власти в Брянске призывали жителей приложить все силы для ликвидации последствий Первой мировой войны, революции и Гражданской войны. Петр Иванович со своими братьями и старшим сыном Виктором откликнулись на этот призыв: построили водяную и паровую мельницы. Народ со всей округи пользовался ее услугами. Многие не верили, что НЭП надолго, считали, что рано или поздно имущество у нэпманов отберут. Но отец Капиталины этому не поверил, считая, что у него все сделано своим трудом, своими руками. Да и работал он на паровой мельнице с сыном Виктором без наемных работников, а на водяной трудились его родные братья. Землю под мельницы сыновьям выкупил дед на окраине Брянска. Кругом был лес. Здесь же отец для своей семьи построил большой деревянный дом, а его брат Алексей Иванович неподалеку открыл хлебную лавку. Капиталина запомнила, что отец часто ездил туда за сушками. Вечерами вся семья собиралась за столом чаевничать. Сушки вешали на самовар. Они становились мягкими, вкусными. В такие часы она чувствовала себя очень счастливой! Детская память навсегда запечатлела воспоминания об отце. «Это был чудесный, красивый и добрый человек, для которого, кроме семьи, никого не существовало. Он очень любил маму, детей, но воспитывал всех строго, не балуя».

Раскулачивание и высылка семьи в Пермскую область

В 1930 году по решению тройки по ликвидации кулачества при Брянском окружном комитете ВКП(б) отец Капиталины Петровны был раскулачен. Основанием для применения репрессии по политическим мотивам в административном порядке послужило Постановление ЦИК и СНКСССР от 1 февраля 1930 года. Капиталине в это время было 6 лет, но она помнит, как к ним пришли мужчины, выгнали всех из дома: отца, мать, братьев. Семью повели на вокзал. Там уже было много народу, взрослых и детей. Невозможно понять, откуда столько злобы и жестокости было между людьми. Что двигало теми, кто «раскулачивал» своего соседа – справного мужика, даже не имевшего батраков, отнимал дом и все имущество, безжалостно выбрасывал на улицу всю семью, детей?

Подъехал поезд. Всех посадили в товарные вагоны по несколько семей в каждый, а куда их повезут – никто не знал. В вагоне были нары и сено. Тут же находился «туалет»: стояло ведро. Поезд останавливался редко, в вагоне было душно, мучил запах мочи и пота. Когда поезд останавливался, мужчины выбегали за кипятком, который продавался на станциях. Кипяток в бидоне был главной «едой» для сосланных. Конечно, у некоторых была и настоящая еда, если они успели захватить ее с собой, но ее хватало ненадолго. Запомнила Капиталина Петровна, что уезжали они по теплу, а приехали в Пермскую область, на станцию Часовая, зимой. К вагонам подогнали лошадей, людей погрузили в сани и привезли в поселок Кусье-Александровский, разгрузили в школе, а затем распределили по квартирам. «Нашу семью поселили в двухэтажном доме. Хозяева жили на втором этаже, а мы и еще две семьи – в двух комнатах на первом».

Поселок Кусье-Александровский был богатым. Здесь выплавляли железную руду. Дома в основном были деревянные, много двухэтажных, работала своя пекарня, почта, детский сад, школа. Местные жители по-доброму относились к поселенцам. Мать, как грамотного специалиста, взяли на работу в школу учителем начальных классов. Отца поставили работать бухгалтером в конторе, старших братьев Виктора и Георгия отправили в Дальний Терым на лесоразработки. Отца оставили в Кусье-Александровском, видимо, потому, что перед арестом ему сделали операцию на ноге. У него была, как в народе эту болезнь называют, «рожа», и рана к этому времени еще не зажила.

Отец – спокойный, рассудительный, никому не причинивший зла, а напротив, многим помогавший в трудный час, не мог смириться со своей судьбой. Он продолжал считать, что произошла какая-то досадная ошибка, и написал заявление в Брянский окружной комитет ВКП(б) о неправильном раскулачивании его семьи.

В государственном архиве Смоленской области сохранился протокол № 11 заседания Тройки по ликвидации кулачества от 19 апреля 1930 года, где написано: «§ 7. Слушали – заявление гр. Оглоблина Петра Ивановича, Жиздринского района, о неправильном раскулачивании.

Постановили – отказать.

Председатель Черкасов.

Секретарь Казанский»

.

К сожалению, сведений об изъятом имуществе и выселении семьи Оглоблиных с постоянного места жительства в архиве не сохранилось.

Семья Оглоблиных три с половиной года прожила в Кусье-Александровском. В 7 лет Капиталина пошла учиться в школу. В ней было три первых класса: один для местных детей и два для детей поселенцев. Судя по этому, поселенцев приехало в несколько раз больше, чем было жителей поселка. Капиталину не устраивало то, что она попала в первый класс к своей маме. В детстве она была смелой, бойкой девочкой. Капиталина пошла к директору школы и заявила: «Как же я учительницу свою буду называть дома мамой?»