Нефертити. Повелительница Двух Земель

Благодаря энергии предшественников Эхнатона Египет превратился в сильнейшее государство. Как центр международной торговли, он был открыт для всех культур, все окружающие земли платили ему дань и почитали его. Он простирался от Евфрата в Северной Сирии до Судана на юге.

Двое наших детей мало знали о землях, лежащих за пределами их собственных. Они слышали о Нубии, где отцу Эхнатона пришлось наказывать враждовавшие племена, когда мальчику исполнился год, и о Пунте на юге, откуда привозили любимые духи Нефертити и фимиам, окуривавший их головы, когда они участвовали в богослужении вместе с царской семьей в великом храме Амона. Они знали, что где-то «ниже» по Нилу, к северу, существовал Нижний Египет и города не менее великие, чем Фивы, называвшиеся Мемфис и Гелиополь, они знали о великих пирамидах на севере. Они знали, что дальше лежит Средиземное море и остров со странным названием Крит; к северо-востоку, в Месопотамии, находилась Митанни, откуда происходили прекрасные принцессы, а к западу располагалось таинственное Зеленое море (Атлантика), которое, как всем было известно, было водной границей земли. Там мир кончался.

Двое фиванских детей могли слышать рассказы и о других городах. Они знали о Вавилоне, Ниневии и Тире (все – обреченные на разрушение, как в свое время и Фивы). Они могли слышать про маленький, но важный окруженный стеной торговый пост, на месте которого четыре века спустя царь Давид заложит город и назовет его Иерусалимом.

Но ни один город не мог сравниться с Фивами.

Когда-то их превосходил Мемфис на севере, но он потерял свою силу. Теперь, вот уже шестьсот лет, столицей Египта были Фивы, крупнейший и богатейший город в мире, центр мировой власти.

Это был первый крупный центр культурной и деловой жизни.

Он был красочным, вечно переполненным людьми, со множеством повозок и торговцев. Весь известный среднему египтянину мир делился на Египет и вассальные земли. Из вассальных земель приходили корабли, привозившие дань, и приставали к каменным фиванским причалам. Тир, Сидон, Вавилон и города Ханаана ежегодно платили дань Фивам, но большая ее часть доставалась Амону, чьи богато одетые и украшенные опоясываниями жрецы постоянно толпились в городе.

В то время город был известен как Но-Амон, он был посвящен Амону, высшему богу среди богов Египта.

Дети росли.

Теперь Нефертити могла с восхищением наблюдать, как Эхнатон, вместе с молодыми придворными, участвовал в играх молодежи. Среди египетских юношей была распространена игра, напоминающая гандбол, в которой использовался набивной простеганный кожаный мяч, очень похожий на современный бейсбольный. Вероятно, Эхнатона учили бороться, драться на поединках тупыми палками, поднимать тяжести, участвовать в состязаниях по бегу и учебных боях. Будучи очень молодым, он уже ездил на собственной колеснице и мог участвовать в гонках, в которых соревновалась молодая знать (аналог сегодняшних автомобильных гонок). На колеснице он и охотился – с собаками, луком, стрелами и копьем, что было отличной тренировкой для будущих воинов, поскольку знатные люди сражались не сходя со своих колесниц.

Однако сомнительно, чтобы Эхнатон посвящал все свои мысли войне. Его и Нефертити растили для правления мирной страной. Он был мальчиком, которому предстояло стать мужчиной, умеющим получать удовольствие от женского общества. В годы приближающегося взросления он находился под влиянием своей матери, а ближайшей подругой его среди детей фиванского двора была Нефертити.

Неужели даже тогда фиванцев не интересовало, кто была эта девушка? Являлась ли она загадкой для египтян, увидевших ее в первый раз сразу же в качестве нареченной молодого принца, который со временем стал их царем? Впрочем, они могли знать правду о Нефертити. Однако позже все упоминания о ней были утеряны вплоть до того дня, когда ее бюст был обнаружен в Амарне.

Эксперты выдвигают различные теории ее происхождения. Аналогичные вопросы и теории они выдвигают относительно происхождения матери Эхнатона, очаровательной царицы Тиу.

Некоторые из авторитетных исследователей считают, что обе они были принцессами из Митанни. Теория эта появилась на основании любопытного политического соглашения, заключенного между Египтом и Митанни задолго до рождения обеих женщин.

Ранее, во времена восемнадцатой династии, между двумя странами существовала длительная вражда. Более ста лет египетские пограничные форты пребывали в состоянии постоянного напряжения. Но в начале становления империи, во времена правления Аменхотепа II, Месопотамия оказалась под угрозой вторжения своих вечных врагов – вавилонян и хеттов. Правители Митанни пришли к заключению, что политика приносит больший доход, чем война, и попросили защиты у всесильного Египта.

В подтверждение новой дружбы митаннские цари послали вверх по Нилу египетским царям корабли, полные сокровищ. Украшенные барки с яркими развевающимися иностранными вымпелами подошли к длинному каменному причалу Фив, чтобы выгрузить разнообразные дары: редких животных, лошадей, колесницы и рабов. А вместе с ними, как высший дар их царственного отца, прибыли митаннские принцессы, чтобы стать дополнительными женами в гаремах египетских царей. Они стали завершающим штрихом митаннского договора с Египтом.

Три поколения египетских царей женились на царских дочерях из Митанни. Одной из них была бабушка Эхнатона, посланная в Египет своим отцом, царем Митанни Артамата, чтобы стать невестой Тутмоса IV. Там она приняла египетское имя Мутемуя в честь богини правды. Тутмос сделал ее своей «великой царицей», и она стала матерью Аменхотепа III, отца Эхнатона.

Мутемуя была известна своей красотой и добротой. Когда ее сын Аменхотеп избрал Тиу и решил на ней жениться, Мутемуя радушно приняла ее в царскую семью и уделяла ей много внимания. В свою очередь, царица Тиу явно с любовью относилась к девочке Нефертити, которую выбрал в жены ее собственный сын.

Царская семья Митанни принадлежала к арийскому роду индоиранского происхождения. Они поклонялись индийским богам. Таким образом, арийская кровь Мутемуи и других митаннских принцесс влилась в кровь представителей восемнадцатой династии, уже и так достаточно смешанную. Следовательно, Эхнатон был частично арийцем. Со времен его дедушки цари Египта и Митанни именовали друг друга «братьями».

В то время, когда подрастали Эхнатон и Нефертити, митаннских принцесс все еще продолжали присылать в Египет. Широко раскрытыми глазами эти двое должны были наблюдать, как царские посланницы любви сходили со своих барок, а за ними следовали красочные свиты из ярко разодетых дам (выбранных, как и сами принцессы, за красоту), сотни слуг и рабов, ведущих редких животных, несущих приданое и свадебные подарки.

Аменхотеп принимал этих принцесс как дополнительных жен, но единственной и любимой, его «великой царицей», была Тиу. Мы знаем, что одна из девушек была послана и Эхнатону, когда он был еще очень молод. Но он мог и не принять этот дар, поскольку во всех сохранившихся документах его единственной любовью называют Нефертити.

Однако присутствие этих принцесс в Фивах настолько запутало историков будущего, что более чем через три тысячи лет возникло подозрение, будто обе женщины, и Тиу и Нефертити, происходили из Митанни, причем обе роли (и Тиу и Нефертити) приписывались одной и той же принцессе.

Это была принцесса Тадукипа, дочь царя Митанни Тушратты, о котором мы еще не раз упомянем в этой книге. Ему нет равных по количеству посланной корреспонденции; в архивах Амарны сохранилось множество его писем сначала Аменхотепу, а позже – Эхнатону. Он послал в Фивы свою сестру и нескольких дочерей, что дало ему право стать одним из самых надоедливых родственников египетского царского дома.

Принцесса привезла с собой внушительное приданое, описанное в амарнских документах, которое включало, помимо обычных сокровищ, большое количество изумительной домашней утвари, в том числе роскошные покрывала. В Египте они стали украшением постелей, поскольку египетские цари спали на искусно вырезанных и позолоченных кроватях, тогда как в Месопотамии даже цари спали, как простые египтяне, на полу.

Митаннские принцессы и их приданое посылались не безвозмездно. Ожидалось, что барки не будут возвращаться порожняком – египетские цари также пришлют им дары. За счет того, что царь Тушратта послал отцу Эхнатона и другую свою дочь, он счел себя вправе предъявлять непомерные требования.

«Мой брат, мой зять, который любит меня и которого люблю я… – писал он царю Аменхотепу, – пусть мой брат, не скупясь, пришлет побольше золота, поскольку в его землях столько же золота, сколько пыли».

И это было правдой. Египет был богат золотом, которое ценилось за красоту – его считали воплощением солнца. В пустыне, в восточных и южно-восточных горах существовали копи, где рабы и наемные рабочие выкапывали, промывали и плавили золото. Дополнительно золото приходило как дань из вассальных государств – Нубии и Сирии. В результате золото в Египте использовалось всюду: его носили богатые люди, им украшали мебель, колесницы и гробы. Горы золота высотой с трон возвышались перед царями и заполняли сундуки в царских сокровищницах. Дворцы, соборы и надгробия были буквально устланы золотом.

Аменхотеп III послал «большое количество золота», чтобы гарантировать неприкосновенность своих границ. В свое время этот поступок будет расценен как признак ослабления все еще могущественного Египта, и сыну царя Эхнатону придется узнать, что верность купить невозможно.

Приблизительно в то же время в фиванском гареме разгорелся курьезный скандал, о котором мы узнали из амарнских писем. В качестве одной из дополнительных жен царь Аменхотеп взял одну из сестер царя Вавилонии Кадашмана-Бела, написавшего Аменхотепу письмо с запросом, так как посол Вавилонии в Египте пожаловался царю, что он был во дворце Аменхотепа и его не допустили к принцессе. В действительности посол Вавилонии сообщил, что ему показали женщину, одетую как царица, но она находилась на значительном расстоянии, а ему не разрешили подойти ближе, чтобы убедиться, что это она и есть.

В ответ на это письмо царь Аменхотеп, естественно, вспылил. Поскольку посланник был явно «не безгрешен», он предложил послать в Фивы доверенного евнуха, знакомого с уехавшей сестрой.

Больше на эту чувствительную тему не было найдено ни одного письма, осталась только эта не слишком дружелюбная переписка между зятем и шурином.

Среди амарнских посланий было найдено еще одно любопытное письмо от царя Тушратты, написанное царице Тиу, где он просит передать приветы «своей дочери и ее невестке». Это, по сути, единственный намек на то, что у Эхнатона могла быть «дополнительная жена», он также дал основания для легенды, что Нефертити могла быть митаннской принцессой.

Великий египтолог Джеймс X. Бристед писал, что происхождение Нефертити «таинственно» и что она могла быть иностранкой.

Но он писал это прежде, чем были найдены свидетельства на надгробиях.

До определенных открытий в Долине царей в Фивах и захоронений в Амарне аналогичные теории существовали относительно происхождения царицы Тиу. Хотя между ними пролегло поколение, считалось, что обе прибыли в Фивы как часть митаннской дани и завоевали любовь своих царей.

В каком-то смысле легенда говорит правду. Истории Нефертити и ее свекрови на удивление похожи. Обе женщины возникли из неизвестности, чтобы завоевать любовь первых монархов мира.

До недавнего времени о происхождении Тиу ничего не было известно. Делались попытки доказать, что она – дочь царя Митанни, Сирии или Вавилона. Один из исследователей даже утверждал, что она была сестрой царя Тушратты.

Однако на самом деле мать Эхнатона родилась в бедности. История Тиу – это история Золушки и нищей Кофетуа, случившаяся века до написания этих романтических сказок.

Когда царь Аменхотеп женился на Тиу, он повелел изготовить первые в истории Египта увековечивающие таблички, извещающие об этом союзе. Таблички эти были написаны клинописью и имели форму священного жука скарабея. Должно быть, их было изготовлено огромное количество, так как они были найдены во множестве и в достаточно отдаленных местах, например в Греции.

В противоположность всем царским традициям, происхождение невесты не упоминалось. Таблички просто извещали, что теперь Тиу является «женой великого царя, царской супругой, великой и истинной наследницей, владычицей многих земель». Естественно, подчеркивание ее высокого положения у любого отбивало охоту намекать на ее сомнительное происхождение. Тиу со дня свадьбы всегда изображали сидящей или стоящей рядом с царем, и ее имя писалось вслед за именем царя во всех официальных документах и на памятниках.

Она обладала признанным влиянием на царя Аменхотепа. Ее власть была абсолютной.

И это то, что бросается в глаза, когда мы рассматриваем портреты и статуи царя Аменхотепа и царицы Тиу. Эта счастливо улыбающаяся, здоровая и красивая пара кажется нам знакомой, настолько они выглядят человечными, настолько явно восхищены друг другом и своей жизнью. Им повезло в жизни, они были верховными правителями Египта в зените его славы. Позже период восемнадцатой династии назовут «золотым веком», а управление страной будет названо самым мирным.

Даже в высеченных из камня гигантских изображениях проглядывает внутренняя сущность этой царственной пары. Их окружает аура благополучия, тонких чувств и взаимного уважения. Аменхотеп улыбается, но в его манере держаться проглядывает суровость; Гомер напишет о нем как об «одном из лучших воплощений мужчины». Он явно осознает свою огромную ответственность величайшего монарха мира.

Тиу же является земным созданием, наслаждающимся всем, что имеет. Она явно находится с царем на равных. Предыдущих египетских цариц, за небольшим исключением, содержали в восточном уединении и изображали маленькими, размером с куклу, часто обнимающими ногу своего повелителя, что свидетельствовало об их праве на его защиту. Тиу ни на кого не облокачивается. Наклонившись вперед, она сидит в центре трона, удивительно живая, энергичная и восхитительно женственная, само воплощение благодушного очарования. У нее стройное, но крепкое тело, пышущее «деревенским» здоровьем, черты лица отражают веселый характер. У нее искренняя добродушная улыбка, от которой на щеках появляются ямочки, и даже в каменном изображении мы видим, как высоко ценит ее великий повелитель, за которого она вышла замуж, и как высока ее собственная значимость как женщины и как царицы.

Цари восемнадцатой династии отличались превосходным здоровьем и здравомыслием. Тиу и ее супруг были выдающимися людьми. На портретах царица Тиу изображается голубоглазой, со светлой кожей. Светловолосые царицы были в Египте и прежде. Например, в период четвертой династии, в то время, когда строились пирамиды, жили две светловолосые царицы, причем у одной из них были волосы с рыжеватым отливом. В древней египетской легенде рассказывается о знаменитой светловолосой куртизанке.

Подобные женщины и Тиу могли происходить из считавшегося вымершим племени голубоглазых людей, которые много веков назад переселились в Египет из Южной Европы.

На портретах Тиу мы видим те качества, которые позволили ей завоевать любовь первого царя мира. Но мы не знаем, как это сильное существо, не имевшее высокого социального положения, оказалось замеченным царем Аменхотепом, о ее происхождении ничего не было известно до раскопок в Долине царей в Фивах, произведенных в 1905 году.

Там, в месте, отведенном для царей, Теодор Де-вис обнаружил прекрасное захоронение, относящееся к восемнадцатой династии, в котором были похоронены мужчина и женщина, явно не знатного происхождения.

Судя по надписи, эти двое были простыми людьми, без каких-либо титулов и заслуг. Их имена были Йуйа и Туйа (другое написание – Тиу).

Это были отец и мать царицы Тиу, дедушка и бабушка Эхнатона. Отец Тиу был жрецом. Брата Тиу, Анена, Аменхотеп сделал одним из высокопоставленных жрецов Амона.