Нетипичные нормативно-правовые предписания в системе норм трудового права

Нетипичные нормативно-правовые предписания в системе норм трудового права
Дмитрий Александрович Смирнов

В монографии рассмотрен ряд актуальных вопросов, связанных как с юридической природой нетипичных нормативно-правовых предписаний, так и с особенностями их использования в рамках трудового права. Законодательство приведено по состоянию на март 2014 г. Издание адресовано преподавателям, студентам, аспирантам юридической специальности, а также всем интересующимся вопросами теории права и трудового права.

Д. А. Смирнов

НЕТИПИЧНЫЕ НОРМАТИВНО-ПРАВОВЫЕ ПРЕДПИСАНИЯ В СИСТЕМЕ НОРМ ТРУДОВОГО ПРАВА

Монография

Введение

Одной из главных задач правотворческой деятельности является грамотная формулировка текста нормативно-правового акта, использование в полном объеме потенциала нетипичных нормативно-правовых предписаний. К сожалению, на текущий момент указанные задачи далеко не всегда выполняются. Их решению, в частности, препятствует недостаточная теоретическая и научная проработка как общей теории нетипичных нормативно-правовых предписаний, так и отдельных их разновидностей, недостаточный учет как предыдущего опыта законотворчества, так и международного и зарубежного опыта. В полной мере указанная проблема относится и к трудовому праву. Следует отметить, что в трудовом праве указанная проблема приобретает особую актуальность в связи с тем, что значительная доля правотворческой деятельности в трудовом праве ложится на работодателя (локальные акты) либо на работодателя (его представителей) и представителей работников (коллективно-договорные акты). Ошибки в юридической технике, неправильное использование нетипичных нормативно-правовых предписаний, недостаточный учет уже существующего опыта регулирования трудовых отношений влекут возникновение трудовых споров, меньшую правовую защищенность работника и, как следствие, усиление социальной напряженности. Устранение и предотвращение указанных ошибок способно значительно улучшить положение работников и в конечном счете принести значительную пользу работодателю.

В рамках данной монографии мы попытаемся рассмотреть наиболее значимые моменты, связанные как с юридической природой нетипичных нормативно-правовых предписаний, так и с особенностями их использования в рамках трудового права. Данная монография не претендует на всеобъемлющую полноту, однако надеемся, что ряд вопросов, рассмотренных в ней, позволят сократить «область неизвестного» в сфере такого крайне интересного вопроса, как нетипичные нормативно-правовые предписания.

Глава 1

Нетипичные нормативно-правовые предписания: проблемы определения и построения классификации

§ 1. Нормы права и нетипичные нормативно-правовые предписания

В юридической науке распространенным является взгляд на право как на совокупность нормативно-правовых предписаний, создаваемых и охраняемых государством

. При этом право, конечно же, не является неким конгломератом, неструктурированной массой норм. Как справедливо заметил С.С. Алексеев, «из положения о праве как о системе, отличающейся чертами органичности, следует, помимо всего иного, что образующие его нормы не есть некая однородная безликая масса нормативных положений, каждое из которых по своим признакам и особенностям во всем соответствует другим предписаниям»

. В праве, по меткому выражению С.С. Алексеева, налицо некое «разделение труда»

между отдельными нормами, причем как по критерию отраслевой (а также межотраслевой, подотраслевой, институциональной и т. п.) принадлежности, так и по той роли в правовом регулировании, которую выполняет конкретная норма (о разновидностях норм, созданных на основе данного критерия, будет сказано ниже).

А.Ф. Черданцев обращает внимание на то, что правовая система является системой практической. Это значит, что «правовая система и ее элементы призваны служить не целям познания социальной действительности, а практическим целям регулирования этой действительности путем воздействия на сознание и волю человека, через них на его поведение и в конечном счете на социальные отношения»

. Отсюда с необходимостью вытекает и необходимость специализации отдельных элементов, правовой системы с целью более эффективного воздействия на поведение человека.

Традиционно в науке к нетипичным нормативно-правовым предписаниям относят предписания, не являющиеся нормами в строгом смысле этого слова, т. е., как правило, не обладающие признаками, свойственными норме права (как, например, общеобязательность, предоставительно-обязывающий характер и т. п.), а также структурой, свойственной норме права (т. е. гипотезой, диспозицией и санкцией, если автор придерживается концепции трехчленной структуры нормы права, или гипотезой и диспозицией (санкцией), если автор придерживается концепции двучленной структуры)

. Подобный подход к нетипичным нормативным предписаниям влечет необходимость рассмотрения нами как собственно норм права, так и нормативных предписаний в целом с целью определения их существенных признаков. И только после изучения указанных категорий мы можем перейти к изучению собственно нетипичных нормативно-правовых предписаний.

§ 2. Нормативно-правовое предписание как элемент правовой системы

В науке нормативно-правовое предписание обычно рассматривается в качестве некоего объединяющего понятия, в которое включаются нормы и нетипичные нормативно-правовые предписания. При этом, как правило, признаки нормативно-правового предписания выводятся на основе общих признаков норм права и нетипичных нормативно-правовых предписаний.

Существует довольно много различных взглядов на юридическую природу нормативно-правовых предписаний. Так, например, В.Н. Карташов определяет нормативно-правовое предписание как «цельное, логически завершенное и формально определенное властное, общее, обязательное веление (распоряжение, правило, приказ и т. д.), которое служит особым (императивно-атрибутивным, юстициабельным, гарантированным и пр.) регулятором поведения людей, их коллективов и организаций»

.

А.В. Мицкевич понимал под нормативным предписанием «логически завершенное положение, прямо сформулированное в тексте акта государственного органа и содержащее обязательное для других лиц, организаций решение государственной власти»

.

Несколько более удачное, по нашему мнению, определение было предложено С.С. Алексеевым, согласно которому нормативно-правовое предписание – «это элементарное, логически завершенное государственно-властное нормативное веление (установление), непосредственно выраженное в тексте нормативного юридического акта»

.

Таким образом, можно сказать, что нормативно-правовое предписание, как правило, представляет собой выражение воли государства. При этом, для того чтобы быть надлежащим образом выраженным, адекватно отражать волю государства, оно должно отвечать определенным требованиям юридической техники. С.С. Алексеевым была выдвинута идея разделения всех технико-юридических средств и приемов на «две качественно различные группы: во-первых, средства и приемы юридического выражения воли законодателя (или воли субъекта индивидуального акта)»; к ним С.С. Алексеев относит нормативные построения, системные построения, юридические конструкции и отраслевую типизацию; «и, во-вторых, средства и приемы словесно-документального изложения содержания акта», которые «касаются не содержания… а текста акта, его внешнего, документального построения»

. Такое разделение представляется особенно плодотворным, если мы обратим внимание на его критерий: требования, касающиеся содержания нормативного акта, и требования, касающиеся формы нормативного акта.

Р.З. Лившиц обоснованно отмечал, что «существо правового регулирования заключается в определенном воздействии на те или иные общественные отношения. Те или иные правовые идеи законодатель претворяет в нормы, рассчитанные на возникновение новых или изменение существующих общественных отношений… Действует схема: идея – норма – отношения»

.

Мы полагаем, что средства и приемы юридического выражения воли законодателя в том смысле, который вкладывает в это С.С. Алексеев, представляют собой уточнение и конкретизацию воли законодателя, т. е., если использовать концепцию Р.З. Лившица, относятся к идее. Средства и приемы словесно-документального изложения акта относятся к нормативному предписанию (или норме, как ее именует Р.З. Лившиц).

Следует, однако, помнить, что далеко не всякая воля законодателя, выраженная в нормативном акте, является нормативно-правовым предписанием как элемент содержания права. Так, Л.Ф. Апт вполне обоснованно обращала внимание на то, что «структура содержания (права) отлична от структуры формы (законодательства). Если первая состоит исключительно из норм, вторая, обладая некоторой самостоятельностью по отношению к содержанию, включает, помимо нормативных предписаний, предписания индивидуального характера, а в ряде случаев и “пожелания”, “советы”, “призывы”, “обращения” и т. д.»

. О.Э. Лейст указывал на существование особого вида предписаний законодательных и подзаконных актов, в которых не выражалось нормативно-правового предписания как формально-определенного, властного, обязательного веления. «Так, например, – писал он, – нельзя считать юридической нормой указание Типовых правил внутреннего трудового распорядка о том, что работники обязаны добиваться перевыполнения норм выработки. Какое-либо государственное принуждение к соблюдению этой нормы или юридическое нормирование размеров перевыполнения норм выработки совершенно недопустимо»

. Юридическую природу подобных предписаний О.Э. Лейст объясняет следующим образом: «Эти нормы, содержащиеся в ряде нормативных актов, представляют собой не нормы права, а нормы коммунистической морали, соблюдение которых обеспечивается не авторитетом власти, а властью авторитета, силой советского общественного мнения»

.

В связи с этим необходимо коснуться вопроса о так называемых декларативных предписаниях. Л.Ф. Апт обоснованно обращала внимание, что от нормативных предписаний указанные декларативные предписания отличаются тем, что содержащиеся в них положения не имеют властного характера, а их наличие в законодательстве свидетельствует об использовании Советским государством разнообразных форм воздействия на волю и сознание человека

.

И действительно, декларативные нормы определяют позицию законодателя в отношении целей правового регулирования трудовых отношений

. В основе содержания нормативных предписаний лежит определенная воля законодателя (иными словами, принимая определенный нормативный акт, законодатель желает наступления определенных общественно значимых последствий). В то же время воля законодателя может искажаться как в процессе собственной «материализации» при помощи языка (т. е. в процессе формулирования ее при помощи письменной речи), так и при восприятии указанного «материального результата» правоприменителями. Функция декларативных предписаний сводится к нивелированию указанных искажений посредством прямого изложения общей воли законодателя. Иными словами, законодатель пытается облегчить работу правоприменителей по толкованию нормативного акта (и тем самым толкования воли законодателя, конкретизированной посредством иных нормативно-правовых предписаний в нормативном акте) посредством обозначения тех общих целей и задач, которые он преследует, издавая данный нормативный акт.

Как справедливо отмечает М.В. Лушникова, «цели, изложенные законодателем, должны учитываться:

1) при восполнении пробелов в праве путем применения аналогии права;

2) служить общеобязательным (нормативным) критерием толкования правовых норм;

3) быть ориентиром в дальнейшей правотворческой деятельности законодателя»

.

Таким образом, адресатом декларативных предписаний является не только правоприменитель, но и сам законодатель.

В то же время декларативные предписания, по нашему мнению, нельзя относить к нормативным предписаниям по причине того, что они не носят правового (т. е. предоставительно-обязывающего) характера.

Отдельного внимания заслуживает и вопрос о нормах-рекомендациях. Вопрос о правовой природе данных норм активно обсуждается в литературе.

В.К. Бабаев рассматривает данный тип норм как одну из разновидностей нормы права, имеющую специфику применительно к методу правового регулирования (наряду с императивными, диспозитивными и поощрительными нормами). Автор указывает, что данный тип норм устанавливает варианты наиболее желательного с точки зрения государства урегулирования общественных отношений

. Аналогичной позиции придерживается и В.Н. Карташов