Нетипичные нормативно-правовые предписания в системе норм трудового права

.

А.Ф. Черданцев определяет юридическую конструкцию как модель урегулированных правом общественных отношений или отдельных элементов, служащую методом познания права и общественных отношений, урегулированных им

. С ним полемизирует А.В. Иванчин, который обращает внимание на то, что юридическая конструкция – это в первую очередь средство юридической техники

.

Следует однако же отметить, что и сам А.Ф. Черданцев обращал внимание на то, что функции правовой системы носят прагматический характер: «Правовая система и ее элементы призваны служить не целям познания социальной действительности, а практическим целям регулирования этой действительности путем воздействия на сознание и волю человека, через них на его поведение и в конечном счете на социальные отношения»

. Соответственно юридические конструкции представляют собой как собственно инструмент юридической техники, так и средство познания права.

Значительный вклад в разработку проблематики юридических конструкций внесли и дореволюционные юристы. Так, Н.М. Коркунов обращал внимание на то, что юридические конструкции представляют собой примененный к праву общий прием научного исследования. Причем под юридическими конструкциями автор понимал в первую очередь конструкцию правоотношения: «Основной прием юридической конструкции заключается в том, что отношения юридические, существующие между людьми, объективируются, рассматриваются как самостоятельные существа, возникающие, изменяющиеся в течение своего существования и, наконец, прекращающиеся. Затем в организации, в структуре этих отношений различают их субъектов, т. е. тех лиц, между которыми происходят отношения, и их объекты, т. е. те силы, пользование которыми служит поводом установления отношений. Наконец, в содержании отношений различают всегда два элемента: право и соответствующую праву обязанность»

.

Чересчур широко, по нашему мнению, понимает юридические конструкции М.А. Жильцов. Под правовыми конструкциями в трудовом праве данный автор предлагает понимать «…совокупность юридических норм, регулирующих те или иные виды трудовых и иных непосредственно связанных с ними отношений, например конструкции, связанные с прекращением трудового договора»

. Полагаем, что в данном определении не нашло отражение указание на идеальный, модельный характер юридических (или, как называет их автор, правовых) конструкций. Думается, что данное определение является, скорее, определением института трудового законодательства, чем определением юридической конструкции.

Отдельной и важной проблемой, к сожалению, недостаточно разработанной как в общей теории права, так и в отраслевых науках, является проблема закрепления юридических конструкций в текстах нормативно-правовых актов. Как мы уже указывали выше, С.С. Алексеевым была выдвинута идея разделения всех технико-юридических средств и приемов на две качественно различные группы: во-первых, средства и приемы юридического выражения воли законодателя (к ним, по С.С. Алексееву, относятся нормативные построения, системные построения, юридические конструкции и отраслевая типизация); во-вторых, средства и приемы словесно-документального изложения содержания акта, касающиеся текста, внешнего, документального построения акта (там же сноска на С.С. Алексеева).

Таким образом, как мы видим, юридические конструкции нельзя отнести к нетипичным нормативно-правовым предписаниям. Однако же данный прием юридической техники тесно связан с их использованием. Попытаемся рассмотреть некоторые особенности соотношения использования юридических конструкций и нетипичных нормативно-правовых предписаний на примере юридической конструкции трудового договора.

Мы указывали выше, что нетипичные нормативно-правовые предписания занимают принципиально различные позиции по отношению к норме права. А именно можно выделить приоритетные нетипичные нормативно-правовые предписания (принципы) и вспомогательные нетипичные нормативно-правовые предписания (дефиниции, презумпции, фикции, коллизионные нормы и т. п.).

Это же самое можно сказать и относительно соотношения нетипичных нормативно-правовых предписаний и юридических конструкций. Например, специфическая отраслевая конструкция трудового договора является своеобразной реализацией принципа свободы труда. Признано, что данный принцип трудового права хронологически возник первым

.

Значительно позже, в 1930 г., на уровне МОТ принцип свободы труда получил своеобразную защиту в виде резкого ограничения принудительного труда, под которым понималась всякая работа или служба, требуемая от какого-либо лица под угрозой какого-либо наказания и для которой это лицо не предложило добровольно своих услуг (п. 1 ст. 2 Конвенции МОТ от 28.07.1930 № 29 «Относительно принудительного или обязательного труда»).

Следует отметить, что принцип свободы труда, равным образом как и принцип запрета принудительного труда, получил закрепление и на уровне Конституции (п. 1, 2 ст. 37 Конституции РФ).

Принцип свободы труда носит межотраслевой характер и, естественно, должен иметь определенный механизм реализации. В трудовом праве данный механизм нашел закрепление в юридической конструкции трудового договора. А.М. Лушников и М.В. Лушникова обоснованно указывают, что юридическая конструкция трудового договора является базовой отраслевой юридической конструкцией, которая «связывает воедино все структурные подразделения трудового права (рабочее время и время отдыха, охрана труда, заработная плата и т. д.)»

.

Следует отметить, что, хотя конструкция трудового договора и имеет в своей основе общеправовую конструкцию договора, она обладает существенной отраслевой спецификой. В нашу задачу не входит подробное рассмотрение юридической конструкции трудового договора и выявление ее специфики относительно конструкций других договоров. Ограничимся лишь указанием на то, что самостоятельность категории трудового договора была обоснована еще в конце XIX – начале XX в. как в России, так и в целом ряде стран Западной Европы

.

Коснемся основных аспектов материализации данной конструкции в нетипичных нормативно-правовых предписаниях ТК РФ. Наиболее ярко конструкция трудового договора отражена в дефиниции трудового договора в ч. 1 ст. 56 ТК РФ. Данное определение имеет достаточно сложную структуру и внешне схоже с определениями гражданско-правовых договоров в ч. 2 ГК РФ.

В качестве ближайшего рода законодатель использует понятие «соглашение между работником и работодателем», а в качестве отличительных признаков указывает обязанности сторон, вытекающие из данного договора. Следует отметить, что использование родового понятия нетипично для дефинитивных предписаний различных договоров ч. 2 ГК РФ, где законодатель избегает использование определений через ближайший род и сразу переходит к определению право и обязанностей. Например, по договору возмездного оказания услуг исполнитель обязуется по заданию заказчика оказать услуги (совершить определенные действия или осуществить определенную деятельность), а заказчик обязуется оплатить эти услуги (п. 1 ст. 779 ГК РФ). Полагаем, что это в немалой степени обусловлено и дискуссионностью категории «договор» в науке гражданского права.

Отдельного рассмотрения заслуживает проблема соотношения дефиниции трудового договора и трудовых отношений (ст. 15 ТК РФ). Уже беглое ознакомление с данными дефинициями позволяет говорить о том, что законодатель понимает под трудовым договором основание возникновения трудовых отношений.

Естественно, следует обратить внимание и на сильное сходство рассматриваемых дефиниций. Схожесть эта в значительной степени обусловлена и схожестью самих определяемых понятий. Дефиниция трудовых отношений также достаточно сложна по своей природе. А именно законодатель указывает, что трудовые отношения представляют собой отношения, основанные на определенном соглашении между работником и работодателем. Далее он определяет признаки данного соглашения, которые сводятся к тому, по поводу чего данное соглашение заключается (т. е. к конкретным действиям, относительно которых договариваются стороны). Следует обратить внимание и на то, что в рамках этой дефиниции помещено еще и определение трудовой функции, что еще более осложняет определение.

Однако, как мы видим, законодатель в ст. 15 ТК РФ определяет трудовое правоотношение именно через трудовой договор, т. е. как отношение, основанное на трудовом договоре (иных оснований для возникновения трудового правоотношения действующее законодательство не предусматривает).

В этом контексте решение законодателя, по сути, дать еще одно определение трудовому договору в ст. 15 ТК РФ вряд ли можно признать обоснованным по следующим причинам.

Во-первых, налицо дублирование юридических дефиниций в разных предписаниях кодекса (что особенно ярко проявляется в двойном закреплении определения понятия «трудовая функция» в ст. 15 и в п. 2 ч. 1 ст. 57 ТК РФ). Подобное дублирование нам представляется нецелесообразным.

Во-вторых, в дублируемых предписаниях налицо серьезные различия, способные ввести в заблуждение правоприменителя. Так, если в дефиниции трудового договора в ч. 1 ст. 56 ТК РФ содержится указание на две вытекающие из трудового договора обязанности работника и три обязанности работодателя, то в определении ст. 15 ТК РФ содержится указание на две обязанности работника и только одну обязанность работодателя (обязанности работодателя предоставить работнику работу по обусловленной трудовой функции, а также своевременно и в полном размере выплачивать работнику заработную плату исчезли, хотя указание на возмездный характер труда работника имеется).

В качестве гипотезы можно высказать предположение, что так произошло потому, что определения ст. 15 и ч. 1 ст. 56 ТК РФ готовились разными людьми, которые по-разному понимали обязанность работодателя обеспечить установленные условия труда (а именно в определении трудового правоотношения она формулировалась в широком смысле, как включающая все остальные обязанности работодателя в рамках трудовых отношений, а в определении трудового договора она формулировалась в узком смысле, наряду с двумя остальными ключевыми обязанностями). Однако согласно правилам трактовки нормативных актов (которые вполне сочетаются с логическими принципами и здравым смыслом), если оного не оговорено, термины и лексические обороты, употребляемые в нормативном акте, должны пониматься единообразно. В результате налицо коллизия между двумя фундаментальными определениями Трудового кодекса РФ.

Еще одним недостатком определения ст. 15 ТК РФ можно назвать использование законодателем оборота «при обеспечении работодателем условий труда…» после перечисления обязанностей работника. Данный оборот можно трактовать двояко: с одной стороны, как обязанности работодателя, сопутствующие обязанностям работника, с другой стороны, как обязанности работодателя, исполнение которых является условием для исполнения работником своих обязанностей. Вторая трактовка способна только ввести в заблуждение работников и правоприменителей, особенно если учесть, что трудовое законодательство предусматривает возможность самозащиты работника в форме отказа от исполнения трудовых обязанностей.

Таким образом, основополагающие дефиниции, закрепляющие основные положения конструкции трудового договора, нуждаются в значительной корректировке.

Следует также обратить внимание, что в рамках юридической конструкции трудового договора существенное значение имеет действие коллизионных норм, в частности, предписания ч. 2 ст. 9 ТК РФ, согласно которой если условия, ограничивающие или снижающих уровень гарантий работников по сравнению с установленными трудовым законодательством и иными нормативными правовыми актами, содержащими нормы трудового права, включены в трудовой договор, то они не подлежат применению.

Полагаем, что данная коллизионная норма является одним из существенных элементов юридической конструкции трудового договора. Данная норма разрешает противоречия между предписаниями нормативных актов и условиями трудового договора. Специфика ее по сравнению с нормами заключается в том, что данное предписание, хотя и имеет структуру, схожую с нормами права, не регулирует непосредственно отношений сторон (т. е конкретного поведения сторон), хотя и представляет собой необходимую предпосылку такого регулирования.

В литературе достаточно часто встречается позиция, согласно которой подобного рода коллизионные нормы представляют собой специфический трудоправовой принцип – принцип неухудшения положения работника по сравнению с актами более высокой юридической силы

. Мы согласны с данной точкой зрения. Таким образом, можно говорить о достаточно своеобразном сочетании правового принципа и коллизионной нормы. Следует, однако, отметить, что принцип и сам по себе зачастую наделяется функцией разрешения противоречий в нормах права (что, собственно, и повлекло существование аналогии права)

.

Таким образом, юридическая конструкция трудового договора получает достаточно интересную реализацию в нетипичных нормативно-правовых предписаниях. Во-первых, само применение данной юридической конструкции является следствием реализации межотраслевого конституционного принципа свободы труда. Материализация данной конструкции, в частности, связана с использованием законодателем юридических дефиниций трудового договора и трудового правоотношения. Так, дефиниция трудового правоотношения нуждается в серьезной корректировке. Также в рамках конструкции трудового договора серьезную роль играет принцип неухудшения положения работника, выразившийся применительно к конструкции трудового договора в рамках коллизионной нормы, согласно которой включенные в трудовой договор условия, ограничивающие или снижающих уровень гарантий работников по сравнению с установленными трудовым законодательством и иными нормативными правовыми актами, содержащими нормы трудового права, включены в трудовой договор, не подлежат применению.

Глава 2

Отдельные разновидности нетипичных нормативно-правовых предписаний в трудовом праве

§ 1. Предписания-принципы в трудовом праве

Принципы права являются категорией, которой уделялось достаточно много внимания как в теории права, так и собственно в науке трудового права.

Определение правовых принципов относится к вопросам, являющимся дискуссионными. При этом большинство авторов сходится в определении принципа как некоего основополагающего исходного начала, первоосновы, идеи, определяющей общую направленность, качество и эффективность правового регулирования общественных отношений

. Весьма показательно в этой части определение принципов, данное А.В. Мицкевичем: «Принципы социалистического права – это закрепленные в действующем законодательстве и пронизывающие его руководящие идеи, которые отражают объективные закономерности и потребности общественного развития»

. Однако следует отметить, что указанный родовой признак (начала, идеи, первоосновы) является, по нашему мнению, чересчур неконкретным. Более удачно, как нам кажется, родовой признак определил Л.Ю. Бугров, который под ним понимает категорию «основополагающее суждение законодателя»

.

Обратимся к структуре принципов права. В качестве первой посылки возьмем уже упоминавшуюся нами позицию, что принцип права по своей природе представляет суждение законодателя

. Это суждение деонтической модальности, как правило, выраженное в нормативно-правовых предписаниях. Уже сам факт того, что принцип является суждением деонтической модальности, говорит о том, что у принципа должен быть определенный механизм его защиты, без которого принцип превратился бы не более чем в декларацию. В связи с этим возникает вопрос, имеет ли принцип права такой же механизм защиты, что и норма права, т. е. существуют ли санкции за нарушение принципов и каков характер этих санкций.

Каждый принцип права сопровождает некоторая совокупность нормативных предписаний, в которых этот принцип конкретизируется и которые в том числе обеспечивают защиту данного принципа.

Следует, однако, отметить, что некоторые ученые включают подобные нормы в содержание принципа права