Единственный выживший

Вместе с тем Джо чувствовал, ощущал присутствие женщины настолько отчетливо и ясно, что у него не возникло никаких сомнений в ее реальности. Он знал, что перед ним не дух и не галлюцинация, вызванная солнечным ударом. Несмотря на свою миниатюрность, женщина буквально лучилась энергией и казалась куда более реальной, чем все окружающее. Гораздо более реальной, чем деревья, небо, палящее солнце, гранит и бронза памятников. В ней было столько жизни и воли, что Джо даже показалось, что незнакомка надвигается на него, хотя она стояла на месте; что она нависает над ним, хотя он был выше ее на целых десять дюймов. Когда он ее увидел, женщина была скрыта в тени сосен, но Джо казалось, что она освещена лучше, чем он, стоящий на самом солнцепеке.

– Как ты живешь? – тихо спросила она.

Джо был сбит с толку этим интимным вопросом незнакомки и только покачал головой.

– Я вижу, – прошептала женщина.

Джо отвел взгляд и посмотрел мимо нее на гранитное надгробие.

– Потеряны навсегда… – услышал Джо свой собственный голос, донесшийся словно издалека. Мимолетно он подумал о том, что имеет в виду не только свою жену и дочерей, но и себя самого.

Когда Джо снова повернулся к женщине, он увидел, что она больше не смотрит на него. Ее напряженный взгляд был устремлен куда-то ему за спину, и, когда через несколько мгновений оба услышали надрывное пение мотора, в глазах женщины появилась тень тревоги и озабоченности, а лоб пересекла глубокая морщина.

Повернувшись в ту же сторону, Джо увидел, что по дороге, по которой он приехал сюда, мчится белый фордовский фургон – мчится со скоростью гораздо большей, чем было разрешено на кладбище.

– Сволочи! – с чувством сказала женщина.

Джо повернулся к ней и увидел, что странная незнакомка уже бежит прочь – наискосок по склону холма, – направляясь к его заросшему деревьями и кустарниками гребню.

– Эй, подождите!.. – крикнул Джо.

Но женщина не остановилась. Она даже не обернулась.

Тогда Джо побежал следом, но его физическая форма не была и вполовину такой хорошей, как у нее. Бегать, во всяком случае, она умела, и Джо остановился, пробежав всего несколько шагов. Он задыхался. По такой жаре гоняться за кем-либо было больше чем бесполезно. Убийственно.

Пока Джо соображал, почему это последнее слово вдруг пришло ему на ум, белый фургон на огромной скорости промчался мимо него. Солнце, ярко сверкавшее на его лобовом стекле и отражавшееся от хромированных ободков фар и радиаторной решетки, ослепило его настолько, что он не сумел рассмотреть водителя. Теперь машина двигалась параллельно женщине, которая продолжала бежать вдоль ряда могил.

Джо повернулся и стал спускаться с холма к своей машине. Он понятия не имел, как ему поступить. Может, ему все же следует присоединиться к погоне? А может, он должен следить за белым фургоном? Что, черт возьми, здесь вообще происходит?

На расстоянии пятидесяти-шестидесяти ярдов от его «хонды» белый фургон резко затормозил. Визжащие покрышки прочертили по дорожке черные дымящиеся полосы, обе передние дверцы разом распахнулись, и из фургона выскочили уже знакомые Джо копы в ярких гавайских рубашках. Не тратя времени даром, оба побежали за женщиной.

От удивления Джо встал как вкопанный. На пути от Санта-Моники его никто не преследовал. Во всяком случае, никаких белых фургонов он не видел. В этом он был совершенно уверен.

Значит, копы знали, что он поедет на кладбище.

И поскольку никто из них не проявил к нему никакого интереса, следовательно, они следили за ним на пляже только потому, что надеялись, что он так или иначе выведет их к женщине, за которой они и гнались теперь с ретивостью гончих.

Его скромная персона полицию не интересовала. Женщина – вот за кем они охотились.

Черт побери! Они, должно быть, следили и за его квартирой тоже и сопровождали его до самого пляжа!

Из этого следовало, что наблюдение за ним было установлено несколько дней – или даже недель – назад, а он этого даже не заметил. Впрочем, отчаяние владело Джо настолько полно, что он жил как во сне и не обращал почти никакого внимания на окружающее. Немудрено, что он не заметил соглядатаев.

«Кто эта женщина? – подумал он. – Почему она фотографировала могилы? Почему полиция преследует ее?»

Женщина бежала уже почти по самому гребню холма, среди стволов каменных сосен, росших по краю участка. Сосны отбрасывали на траву густую тень, которую почти не рассеивали редкие пятна солнечного света, и если бы не яркая желтая блузка, то темнокожая женщина почти сливалась бы с этим мягким полумраком.

Джо сразу заметил, что ее бег был целенаправленным; можно было подумать, что женщина хорошо знает местность и теперь стремится к какому-то хорошо ей известному пункту. Почему-то ему казалось, что за холмом нет никакой машины, а это значило, что странная незнакомка, скорее всего, пришла сюда пешком.

Теперь он видел, что женщина, с самого начала имевшая хорошую фору, вот-вот скроется в зарослях на гребне, и перед копами из фургона стояла нелегкая задача, если они не хотели упустить свою добычу. Высокий полицейский в зеленой рубашке был, похоже, в гораздо лучшей форме, чем его напарник, а может быть, просто его шаг был значительно шире шага женщины – как бы там ни было, он понемногу нагонял беглянку. Маленький полицейский сильно отстал, но тоже не сдавался. Джо видел, как он споткнулся сначала об одну, потом о другую гранитную плиту, но, чудом удержавшись на ногах, снова помчался вверх по склону, словно шакал, который, следуя за охотящимся тигром, прилагает отчаянные усилия, чтобы не опоздать и быть на месте, когда жертва будет схвачена и опрокинута на землю.

Джо знал, что за этим причесанным и приглаженным кладбищенским холмом лежат другие, еще не освоенные и не окультуренные, пребывающие в почти первобытном, диком состоянии. Их песчаная почва с вкрапленными в нее мощными глинистыми пластами густо поросла горькой полынью, мескитом, травой-вонючкой, толокнянкой и карликовым дубом, чьи скрюченные перепутанные ветви стелились почти по самой земле. Сухие овраги и промоины, изрезавшие склоны холмов, тянулись на сотни ярдов и вели на расположенную почти в самом центре городской зоны территорию Гриффитской обсерватории, примыкавшую к лос-анджелесскому зоопарку и представлявшую собой поросший чахлым кустарником обширный участок земли, где во множестве водились гремучие змеи.

Если женщина успеет добежать до холмов прежде, чем ее настигнут, то, петляя между кустарниками и скрываясь в узких глубоких овражках, она сумеет оторваться от преследователей и спастись.

Джо повернулся и зашагал к белому фордовскому фургону. Машина казалась покинутой, но он был уверен, что, осмотрев ее, сумеет кое-что узнать.

Почему-то Джо хотелось, чтобы женщина спаслась, хотя он не мог бы толком объяснить, почему его симпатии вдруг оказались на ее стороне. Насколько он понимал, эта женщина, скорее всего, была опасной преступницей, однако она не была похожа ни на грабителя, ни на мошенницу, да и ее манера говорить располагала к доверию. Джо даже пришлось напомнить себе, что он живет не где-нибудь, а в Лос-Анджелесе, где аккуратные, благополучные подростки из хороших семей расстреливают своих родственников из дробовиков, а оказавшись на скамье подсудимых, льют крокодиловы слезы и умоляют судей проявить милосердие и сжалиться над круглым сиротой. Никто никогда не был на самом деле тем, кем казался, никому нельзя было верить на слово.

И все же… Мягкость ее пальцев, прикоснувшихся к его щеке, словно ласковый ветерок, печаль в глазах и сочувствие в голосе производили впечатление неподдельной искренности. Незнакомка казалась Джо способной к сопереживанию вне зависимости от того, были у нее трения с законом или нет. Он просто не мог желать ей зла.

Громкий хлопок, резкий и неожиданный, эхом разнесся над кладбищем, разорвав сонную тишину и оставив в ней пульсирующую рану. За первым хлопком тут же последовал второй.

Джо обернулся. Женщина была уже на гребне холма; ее силуэт четко выделялся на фоне неба в проеме между двумя ощетинившимися соснами. Синие джинсы, развевающаяся на бегу желтая блузка, длинный летящий шаг. Согнутые в локтях обнаженные коричневые руки прижаты к бокам и ритмично движутся в такт ровному дыханию.

Взгляд Джо опустился ниже по холму. Низенький полицейский в красно-оранжевой гавайке свернул в сторону, так что теперь спина его напарника не загораживала беглянку. Джо увидел, что коп остановился и поднял обе руки с зажатым в них пистолетом. Проклятый сукин сын стрелял вдогонку женщине.

Джо знал, что полицейские – настоящие полицейские – никогда не стреляют в спину безоружным преступникам, даже если последние спасаются бегством.

Ему захотелось помочь женщине, но он ничего не мог придумать. Если два типа в гавайках были полицейскими, то он не имел права вмешиваться. Если же они были не из полиции, тогда Джо сам рисковал быть убитым. Эти люди скорее застрелят его, чем позволят ему помочь той, на кого они охотятся.

Трах-бабах!

Женщина перевалила через гребень, но была все еще видна.

– Скорее! – хрипло прошептал Джо. – Скорее!!!

У него в машине не было телефона, поэтому он не мог позвонить в службу спасения. Пока Джо работал репортером, он постоянно возил с собой сотовый телефон, однако теперь необходимость в этом отпала. Он редко кому звонил даже со своего домашнего аппарата.

Тяжелый как свинец воздух снова заколыхался при звуке очередного выстрела.

Если эти двое не были полицейскими, рассудил Джо, значит они либо сошли с ума, либо находились в крайнем отчаянии, если решились прибегнуть к оружию в общественном месте – даже несмотря на то, что в настоящий момент в этой части кладбища почти никого не было. Он был уверен, что звук выстрелов непременно привлечет внимание служащих парка, которые могли просто закрыть массивные входные ворота и помешать стрелкам покинуть территорию кладбища.

Женщина, живая и невредимая, скрылась за гребнем холма. Двое мужчин в гавайских рубашках устремились за ней.

4

Сердце Джо билось так сильно, что от прилива крови окружающее начинало двоиться перед глазами, но он продолжал бежать к белому фургону.

Фордовский фургон не имел окон в грузовом отсеке и принадлежал к тому типу машин, которые используются для доставки товара в домашних прачечных и мини-пекарнях, хотя ни на боках, ни на задней его дверце не было никаких эмблем или надписей.

Двигатель продолжал негромко урчать на холостых оборотах, а обе передние дверцы так и стояли распахнутыми настежь.

Едва не упав на мокрой траве возле разбрызгивателя оросительной системы, из которого понемногу сочилась ржавая вода, Джо подскочил к пассажирской дверце и засунул верхнюю часть туловища в кабину, надеясь найти сотовый телефон, но телефона, к несчастью, в кабине не было, во всяком случае на виду.

«Может быть, он в каком-нибудь ящике?» – подумал Джо, открывая крышку на панели.

– Эй, вы поймали Розу? – донесся из грузового отсека глухой мужской голос. Очевидно, в машине оставался еще один человек, который принял Джо за кого-то из своих товарищей.