Ринсвинд опустил глаза на камень. Его поверхность выглядела так, как будто сначала множество людей приложили к ней ладони, а потом сверху плеснули охрой.
Он вздохнул.
– Ясно, – устало сказал он. – Проблема мне понятна. Со мной такое постоянно происходит.
– Ты это о чем, друг?
– Когда я щелкаю иконографом, все получается точно так же. Находишь интересную композицию, бес начинает яростно рисовать, а когда из иконографа вылезает рисунок, выясняется, что в самом его центре красуется твой большой палец. У меня все полки завалены иконографиями моего большого пальца. Я как будто вижу, как этот твой художник, весь вдохновение, набрасывает образы, кладет широкие мазки и только в самом конце замечает, что забыл убрать руку с…
– Да не. Я говорю о той картинке, что чуть ниже, друг.
Ринсвинд пригляделся внимательнее. И вдруг то, что он принял за трещинки в камне, сложилось в тонкие линии. Ринсвинд прищурился. Линии сплетались в образы… Ну да, здесь рисовали фигуры… В них есть что-то…
Он сдул с изображения песок.
Ну да, он не ошибается…
…Странно знакомое…
– Во-во, – словно издалека донесся голос Скрябби. – Правда, на тебя похоже, а, друг?
– Но это… – начал было Ринсвинд и выпрямился. – И давно тут эти картинки?
– Дай-ка прикинуть, – ответил кенгуру. – Солнца нет, дождя нет, в укромненькой пещерке, где и ветра не бывает… Двадцать тысяч лет?
– Полная ерунда!
– Гм-м, а ведь ты, пожалуй, прав, друг, – согласился кенгуру. – Потянет на все тридцать, учитывая условия. Вон те отпечатки ладоней, что чуть выше, – они здесь не меньше пяти тысяч лет. А эти совсем поистерлись… Стал’ быть, ну очень они древние, им десятки тысяч лет, да только вот…
– Только вот что?
– На прошлой неделе их тутова не было, друг.
– То ты говоришь, им десятки тысяч лет… и вдруг они появились чуть ли не неделю назад?
– Ага! Я знал, что ты умный, друг.
– И сейчас ты мне объяснишь, что все это значит?
– Точняк.
– Поищу-ка я себе что-нибудь на ужин.
Ринсвинд поднял камень. В лунке лежали два бутерброда с вареньем.
Волшебники были людьми цивилизованными, образованными и культурными. И, оказавшись на необитаемом острове, они не растерялись, а мгновенно смекнули: перво-наперво следует найти стрелочника.
– Ведь ясно же было как день! – вопил Чудакулли, бешено размахивая руками в районе того места, где прежде висело окно. – Я же специально прикрепил табличку!
– Да, но у тебя самого на двери в кабинет висит табличка «Не Беспокоить», – возразил главный философ. – И все равно каждое утро госпожа Герпес приносит тебе чай!
– Господа, господа! – вмешался Думминг Тупс. – Есть куда более неотложные вещи, которые нужно выяснить!
– Совершенно верно! – внес свою лепту декан. – Это все он виноват. Слишком мелко написал!
– Я не о том! Надо незамедлительно…
– Здесь дамы! – рявкнул главный философ.
– Дама, – веско и подчеркнуто поправила госпожа Герпес, словно игрок, кладущий на стол выигрышную карту.
Она была спокойна и непоколебима, и на ее лице отчетливо читалось: «Когда кругом столько волшебников, мне не о чем беспокоиться».
Волшебники сбавили тон.
– Йа извиняюсь, есьли сделала чьто-то не то, – сказала она.
– Не совсем не то, – поспешил заверить Чудакулли. – Ну, может, чуть-чуть. Самую малость.
– Ошибиться мог кто угодно, – добавил главный философ. – Я и сам еле разобрал, что там написано.
– И в общем и целом можно констатировать: уж лучше застрять здесь, на свежем воздухе и под теплым солнышком, чем всю жизнь провести в душном кабинете, – заключил Чудакулли.
– Это если говорить совсем в общем, – с сомнением в голосе возразил Думминг.
– Не успеет ягненок дважды взмахнуть хвостиком, как мы уже окажемся дома, – с сияющей улыбкой заверил Чудакулли.
– К сожалению, должен заметить, не похоже, что здесь было особо развито сельское хозяйство и, в частности, животноводство, – хмыкнул Думминг.
– Я выражался фигурально, господин Тупс. Фи-гу-раль-но.
– Но солнце садится, аркканцлер, – гнул свое Думминг. – Из чего следует, что скоро наступит ночь.
Чудакулли бросил нервный взгляд сначала на госпожу Герпес, потом на солнце.
– Какие-то пробьлемы? – осведомилась госпожа Герпес.
– Да нет же, ради всех богов, нет! – поспешно откликнулся Чудакулли.
– Мы… гм-м…
– Это чья-то шютка? – продолжала домоправительница. – Ви, господа, никогда не упустите шаньс повеселиться.
– Да, это…
– Ну, йа бюду вам весьма благодарьна, если ви отправите меня домой немедьленно, аркканцлер. Сегодня у нас большая стирька, и есть все основания подозьревать, что с простынями декана бюдут проблемы.
Декан внезапно почувствовал себя комаром, очутившимся под лучом сильного прожектора.