– Я тоже свидетель, – сказала Алька.
Гурко поднял на нее тяжелый взгляд, в котором явственно читались ненависть и презрение. Валера Рыбаков был его давним другом, и, хотя в последнее время они несколько разошлись, для Сергея сегодняшнее стало ударом. Подумать только, из-за этой маленькой самоуверенной шлюшки… Аля мужественно выдержала его взгляд, хотя на самом деле ей хотелось провалиться сквозь землю.
– Свидетели? – недоверчиво переспросила сухощавая, изучая Алю и Лену. – Вы что-то видели? Слышали?
– Это я уговорила Валеру пойти извиниться перед Кретовым.
Аля наконец решилась посмотреть в сторону кожаного дивана, но Рыбаков так и не включил ее в поле зрения. На мгновение Але показалось, что он вообще не видит и не слышит всего происходящего. Будто это к нему не относится.
– Ну и что? Вы ходили с ним к Кретову в номер?
– Нет.
– Тогда какой вы свидетель? Выйдите и не морочьте мне голову. Вы видели, что в холле делается? А если у меня завтра полгостиницы съедет?
– Я не уйду, – твердо заявила Алька.
– Да кто это такая? – насмешливо поинтересовалась администратор. – Девушка, если вам есть что сказать, обождите в коридоре. Сейчас милиция приедет, и вас вызовут.
– Пойдем, – прошептала Ленка и дернула подругу за руку.
– Отстань.
– Ну-ка, Гоша, выведи ее и всех лишних, – кивнула охраннику женщина.
Гоша поспешно поднялся и направился к Але. Тут дверь распахнулась, и в кабинет вошли двое милиционеров, а за ними обливающийся потом, но довольный Чегодаев.
– Так. – Один из вошедших сразу подошел к столу и сел рядом с администраторшей. – Давайте по порядку. Я – Лавров Игорь Юрьевич, старший лейтенант. Это, – он указал на другого мента, оставшегося у двери, – Гроздецкий Семен Ильич, лейтенант. Всем посторонним просьба удалиться, остаются только свидетели происшедшего и администрация.
Алька тихонько прошмыгнула на стул, стоявший у окна, возле Гурко и Прохорова, понимая, что теперь администраторша отстанет. Ленка и Славка вышли.
– Кто обнаружил труп? – спросил Лавров.
– Я.
Аля удивилась: ей почему-то казалось, что Валерка так и будет молчать, словно спать наяву.
– Ваше имя, фамилия, отчество?
– Рыбаков Валерий Андреевич.
– Расскажите, как было дело.
– Я зашел к Кретову в номер…
– Зачем?
– Нужно было поговорить.
– О чем?
– Обязательно отвечать?
– А вы как думаете? Человек мертв, это не игрушки.
– Я хотел попросить его, чтобы он меня не увольнял.
– Он собирался вас уволить?
– Да.
– За что?
– За… – Рыбаков замялся, поглядел в сторону. – Я не совсем вежливо говорил с ним на репетиции.
– Вы поссорились с Кретовым?
– Можно сказать, что так.
– Кто здесь из оркестра? – Лавров оглядел кабинет.
– Все, – хмуро произнес Гурко.
– Вы присутствовали на репетиции, во время которой у Кретова и Рыбакова вышел конфликт?
– Все присутствовали, – подтвердил Чегодаев.
– Хорошо. Рыбаков, что было дальше? Вы вошли в номер… Дверь, кстати, была не заперта?
– Да. Я вошел и увидел мертвого Кретова. В воде был включенный кипятильник.
– Что вы сделали, когда это увидели?
– Выключил кипятильник. Выбежал из номера, стал звать людей.
– Кто вас видел выходящим от Кретова?
– Никто, – удивился Рыбаков. – Я ж сказал, сам позвал… Чегодаева вон, Гурко. Потом многие прибежали.
– Ясно. Здесь присутствует кто-нибудь из соседнего с Кретовым номера?
– Я. – Пальцы Прохорова еще сильнее затеребили мятую бумагу.
– Вы находились в номере последние два часа?
– Да.
– Ничего не слышали за стеной?