Все личное. Статьи и рецензии 2017 года

Но Кормильцев явился как переводчик. Многие произведения тех, кем я зачитывался в конце 90-х и в 2000-е были переведены Кормильцевым. Уэлш, Керуак, Паланик, Берроуз, Ник Кейв, Том Стоппард, Бегбедер, Кроули, Хоум… Не владея знанием иностранных языков, я не могу судить, насколько Кормильцев придерживался оригинала, но читать его переводы было увлекательно. Мир за пределами России был показан хорошим русским языком. Чего не могу сказать о большинстве нынешних переводов.

Кормильцев сделал и отличный перевод «Заводного апельсина», который я уже много лет ищу, чтоб перечитать, но так и не могу найти…

А третьим воплощением Ильи Кормильцева для меня стало его книгоиздательское творчество.

Это было действительно творчество. «Ультра. Культура»… Она просуществовала года четыре, а кажется, успела вместить в себя (или же породить) целую литературную эпоху…

Небольшие независимые издательства – великое дело. Как и независимые киностудии, звукозаписывающие фирмы, театральные студии… Именно в них чаще всего и можно прочесть, увидеть, послушать настоящее, ценное.

В Москве, по крайней мере, и в 90-е, и в 2000-е, и теперь было и есть немало небольших и независимых издательств. Но в основном они настолько небольшие, что книг их почти не видишь, а те, что иногда попадаются, напоминают брошюры, самоделки. По-настоящему заметно и влиятельно разве что «Ад Маргинем» и, короткое, но яркое время, была «Ультра. Культура».

Книги, изданные Кормильцевым, сразу привлекали к себе внимание. Внешним видом, так сказать. (Отдельные томики до сих пор можно встретить в магазинах, и глаза за них цепляется.) Пестрые, призывающие к себе.

И подбор авторов… Впрочем, слово «подбор» не совсем подходящее – Илья сотоварищи черпали то, что вряд ли (или наверняка) не могло быть выпущено в больших издательствах. Что-то из-за коммерческой бесперспективности, что-то по эстетической или идеологической неприемлемости, а то и из страха, что издателей потащат в суд. Тем более что после истории с «Голубым салом» Владимира Сорокина, «Пилотажами» Баяна Ширянова риск испортить репутацию, а то и попасть на крупный штраф стал вполне реальным.

Не буду перечислять книги зарубежных авторов, приведу фамилии лишь нескольких российских литераторов, издававшихся «Ультра. Культурой». Часто совершенно разных по взглядам (по крайней мере в то время), но находившихся на грани, крайних… «Ультра».

Эдуард Лимонов, Андрей Бычков, Андрей Родионов, Александр Проханов, Борис Кагарлицкий, Станислав Белковский, Алина Витухновская, Гейдар Джемаль, Всеволод Емелин, Алексей Цветков…

Кормильцев издал первую книгу Германа Садулаева «Я – чеченец!» и выпустил «Скины: Русь пробуждается»… Слово «либерал» сейчас ругательное, да поведение людей, называющих себя либералами, нередко напоминает деятельность каких-нибудь тоталитаристов… Кормильцев много ругался в интернете, разорвал отношения с Вячеславом Бутусовым, отбивался от нападок то леваков, то националистов. Но это не мешало его по-настоящему либеральной издательской политики. В «Ультра. Культуре» могли высказаться приверженцы всех взглядом. И за эти высказывания уже после смерти Кормильцева издательство подвергалось судебным преследованиям. Может, и закрылось вскоре не из-за финансовых трудностей, а по иным причинам…

Мне особенно памятны два коллективных сборника «Ультра. Культуры» – «Последние пионеры» и «Поколение «Лимонки»… Я тогда уже во всю публиковался, были даже книги, но в издательство Кормильцева пойти всё не решался. Казалось, слишком круто. Надеялся, что или он, или его сотрудники заметят мои вещи (антибуржуазные, протестные) и пригласят… Читая тексты из этих сборников, я вздыхал: классная книга, но неполная… (Думаю, такие мысли литератору простительны.) Успокаивал себя мыслью, что свой первый роман, который тогда писал, «Лед под ногами», отнесу в «Ультра. Культуру». Но не сбылось…

Знаком лично я с Кормильцевым не был. Видел его несколько раз на рок-концертах в конце 80-х, а потом в Москве, в 2000-е.

Осенью 2003 года «независимые издательства» то ли не пустили на книжную выставку на ВДНХ, то ли аренда стендов была непомерной. И они сняли на день или два самолет возле 57-го павильона. У входа, как стюард, посетителей встречал пышущий здоровьем и энергией Илья Кормильцев. В салоне на узких столах были разложены книги, на самолетной кухоньке были водка, бутерброды… Получился такой уютный клуб – разговаривали, листали книги, выпивали.

В январе 2004-го в старом, еще в Большом Козихинском переулке, помещении книжного магазина «Фаланстер» состоялась презентация сборника «Последние пионеры»… Вернее, не состоялась. Собралось человек пятьдесят, в том числе не так давно вышедший на свободу Эдуард Лимонов, и тут здание буквально окружили милиционеры. Рота, не меньше.

Кормильцев пытался доказать, что это литературный вечер, будут звучать стихи, проза, но собравшихся заставили разойтись. Помню его даже не обиду, не злобу, а – растерянность и недоумение. Через три года я снова увидел его таким…

Телевизор я всегда смотрел редко, с интернетом стал ладить вообще недавно. Предпочитал не загружаться новостями, не захлебываться в информационном потоке… Но однажды, включив телевизор, наткнулся на лежащего, держащегося за спинку кровати Кормильцева. Постаревшего, растерянного. Он говорил журналистам, что это не хоспис, а диспансер, отсюда выходят… Из дальнейших комментариев новостников, я узнал, что у Кормильцева неожиданно обнаружился рак позвоночника последней степени… Через несколько дней он умер.

…Те, кого ты пусть не лично знаешь, но наблюдаешь со своей ранней юности уже что-то сделавшими, чего-то добившимися, обычно кажутся тебе намного взрослее. И тут, взглянув на годы жизни Ильи Кормильцева, я с удивлением понял, что он был всего на десять с небольшим лет старше меня, и прожил-то совсем мало. Сорок семь лет. И – пусть это звучит как штамп – успел очень много. И очень много оставил. Думаю, на долгое время, еще не на одно поколение.

«Наутилус Помпилиус» я по-прежнему слушаю изредка. Впрочем, многие песни помню наизусть. Заучились без усилия. И одна строчка из песни-стихотворения «Наша семья» приходит всё чаще и чаще, щекочет язык и душу: «я просто хочу быть свободным и точка». Мало кому удается воплотить это желание. Илье Кормильцеву, не затворнику, не какого-нибудь монаху искусства, а до крайности общественному человеку, уверен, удалось.

    Февраль 2017

Титанический труд в эпоху Твиттера

Сергей Беляков. Тень Мазепы: украинская нация в эпоху Гоголя. М.: АСТ, Редакция Елены Шубиной, 2016

«Титанический труд» употребляется в последнее время зачастую в ироническом смысле. Но в отношении книги Сергея Белякова «Тень Мазепы» я без всякой иронии утверждаю, что это труд поистине титанический. Не знаю, сколько лет на него потратил автор, но вышел в свет он как нельзя вовремя. Очень многое, скрытое, вроде бы прочно забытое в советское время, когда уж РСФСР и УССР казались по-настоящему одной территорией, одним народом, по некоему историческому недоразумению когда-то оказавшиеся на несколько веков разделенными, проявилось в конце 80-х и продолжает разрастаться уже кровавым озером сегодня… Большинство людей, по крайней мере в России, в недоумении. «Тень Мазепы» способна это недоумение перевести в осмысление.

В отношении этой книги тянет рассуждать на исторические, геополитические, философские, этнографические, даже кулинарные темы. Но я не вижу в себе силы и знаний, чтобы в эти рассуждения погрузиться. Тем более спорить с автором, хотя в некоторых вопросах я чувствую – именно чувствую – несогласие.

Поэтому остановлюсь на книге как на продукте, уникальном, ценном продукте нашей литературе. Но, как и всё уникальное и ценное, неоднозначном. (Неоднозначна, как известно, даже «Курочка Ряба». )

Сергей Беляков – историк, литературовед и критик. Время от времени он склоняется то к одному, то к другому, то к третьему. И если его первая книга, выросшая, как я понимаю, из кандидатской диссертации, «Усташи: между фашизмом и этническим национализмом» (2009) интересна по фактологии, теме, но скучна по изложению, то следующая, «Гумилев сын Гумилева» (2012), уже ко всему прочему и интересно написана. «Тень Мазепы» написана превосходно – семьсот с гаком страниц читаются поистине на одном дыхании, как увлекательный и умный роман.

У книги есть подзаголовок «Украинская нация в эпоху Гоголя». С одной стороны, автор поскромничал. Он стал копать из глубины, по крайней мере с конца XII века, когда в Ипатьевской летописи появилось «Украина», правда, без точного определения значения этого слова… Важно, что термин «Малая Русь» возник в Греции в XIV веке, когда была образована новая митрополия в Галицко-Волынских землях. Митрополию эту вскоре упразднили, а «Малая Русь» осталась, превратившись в «Малороссию», которую местные жители понимали, как уничижающее их наименование по отношению к Великороссии… (Всё это передаю, конечно, упрощенно, «вульгарно» – конгениальной хорошему оригиналу рецензия бывает крайне редко.)

С другой стороны, показать «украинскую нацию» автору, по-моему, при всех усилиях так и не удалось. По крайней мере, нацию в том значении, к какому привыкли. Впрочем, по этому моменту его книги уже возникли ученые полемики, в которых принимает участие и сам Сергей Беляков. Не буду соваться в эту тонкую материю со своим рылом…

Повествование построено не в хронологическом порядке, а разбито на тематические части, которые в итоге (нет, не совсем в итоге) создают настоящую энциклопедию малороссийской жизни. Поразительно, что всё это собрал, систематизировал и попытался осмыслить человек нашей – твиттер – эпохи.

Но ключевыми являются две части. Где о гетмане Мазепе и его тени и о Гоголе. И если о Гоголе, которого автор рассматривает то как русофоба, любившего при этом русский язык, то как фаната России и ее величия, «необоримой силы», которая в то же время внушает Гоголю ужас (на примере последних строк первого тома «Мертвых душ»), написано, быть может, если и не исчерпывающе, то убедительно (хотя жирной точки в этом вопросе автор не ставит), то часть о Мазепе показалась мне слабой.