Гений романтизма. 220 лет Александру Дюма

Совет старейшин после долгих обсуждений, споров пришел к такому выводу:

– Странника не трогать! Вылечим его, поставим на ноги. С выселением из аула не торопиться. Выжидать до тех пор, пока он не заговорит. Так как странник является посланником Аллаха, его выдворением из аула навлечем на себя Его гнев. А чтобы обезопасить семью Курбана, каждую ночь в его сакле поочередно будут дежурить вооруженные джигиты аула. Пока странник находится в сакле Курбана, всем обществом будем его обеспечивать продуктами питания, одеждой. Как быть дальше, Аллах подскажет.

Прочли дуа[1 - В исламе – личная молитва на родном языке.]. На том разошлись.

На некоторое время страсти в семье Курбана и в ауле улеглись. И волчица перестала выть под дубом. Притих и странник. В комнате его с утра до вечера не затухал очаг. Дядя Курбан с женой хорошо ухаживали за ним. А знахарь каждый день приходил, перевязывал раны. Жители аула, убедившись, в каком затруднительном положении оказалась семья Курбана, помогали чем могли. Кто приносил муку, кто вяленое мясо, кто масло, яйца, картошку, кто одежду, обувь… Кто на санях привозил дрова.

* * *

Шла вторая неделя пребывания странника в семье Курбана. Он пока молчит. Никто не знает, кто он, откуда. Какого он роду-племени? Где он получил такие несовместимые с жизнью увечья? Куда он направлялся? Как оказался в их ауле? По какой причине молчит? Владеет ли он вообще языком?

Чем больше странник молчал, тем больше у жителей аула возникало вопросов.

Члены семьи Курбана, жители аула к страннику, как было решено на совете старейшин, относились как к гостю, посланнику Аллаха. Для горца по законам гор гость священен. Уважению к гостю, его приему в горах учат с рождения.

Курбан страннику у себя в сакле создавал надлежащие условия. Если волчица, объявившаяся за околицей, будет угрожать его жизни, хозяин защитит его, даже пожертвовав собой.

По обычаям гор хозяин ждет, пока гость сам о себе все расскажет. А гость молчит. Покидать саклю хозяина тоже не собирается. Как-то раз объяснил хозяйке сакли, которая его кормила, за ним ухаживала, что его зовут Али.

Когда странник не заговорил и на третью неделю, женщины и дети в семье запаниковали. По аулу шли разные слухи о страннике, одни мрачнее других. Некоторые жители утверждали, что он убийца из соседнего района, сбежавший от кровной мести. Другие утверждали, что видели, как он превращается в волка. Третьи рассказывали, как странник по ночам, сидя во дворе сакли дедушки Курбана, волком воет на луну. Четвертые предлагали выдворить его из аула, пока не натворил бед. Пятые божились, что видели, как на поляне он обернулся волком, напал на овцу, загрыз ее.

Все это время опытные охотники вели в ауле спешные приготовления, чтобы убить волчицу, которая вновь зачастила к священному дубу. Воет до утра, наводя ужас на жителей аула. Женщины, напуганные волчицей, к роднику под дубом за водой стали ходить лишь в сопровождении мужчин.

По рассказам очевидцев, волчица, появляющаяся у дуба, огромных размеров. У нее в середине лба фосфоресцирующим пламенем горит один огромный глаз. Наиболее мнительные женщины стали предполагать, что к священному дубу волчица приходит не случайно. Там по ночам не раз видели и странника. Они уверяли, что между дубом, странником и волчицей есть какая-то связь. Все были в ожидании.

К тому времени, когда волчица приходила к дубу и начинала выть, жители уходили с переулков, закрывались в саклях. На запоры запирали коровники, овчарни. Даже собаки к тому времени научились прятаться в безопасных местах.

* * *

Когда за околицей аула принималась выть волчица, странник приходил в нервный шок. В страхе носился на четвереньках из комнаты в комнату, подыскивая место, чтобы затаиться. Почему он так сильно боится воя волчицы? Что их связывает? Чем он провинился перед волчицей, чтобы так бояться? Как волчица нашла странника у них в ауле? Какая тайна связывает их? Жители аула желали все это знать.

Всех стало тревожить душевное состояние странника. Судя по тому, как он себя вел, вероятно, почти не жил среди людей. Тогда где родился, вырос? В каком мире жил, откуда пришел? Кто его так изувечил, кто кроме волчицы его ищет, кто желает ему гибели?

В семье Курбана были поражены крепостью его организма. С таким душевным состоянием, увечьями на теле в условиях холода и голода из обычных людей мало кто бы выжил. А он изо дня в день крепчнет. Никто не знает: полураздетый, босой, без головного убора, откуда, сколько дней добирался он в их аул? Как долго пролежал под дубом на морозе, истекая кровью?

На страннике за короткое время пребывания в сакле Курбана смертельные раны, увечья заживали как на собаке. В таком состоянии по вечерам босиком умудрялся отправляться еще в лес на охоту без какого-либо оружия. К изумлению жителей, возвращался то с куропатками, то с зайцем-русаком, то с косулей.

* * *

Глубокая ночь. В сакле Курбана спала вся семья. Бодрствовали только часовые в коридоре, во дворе. Странник за дверьми комнаты тоже спал или притворялся спящим. Когда стражники, согретые тулупами, незаметно для себя заснули, странник – научился в последнее время – бесшумно снял запоры с дверей, вышел наружу и исчез в темноте.

Вернулся в саклю только через сутки. Глаза его странно блестели, был грязен, исцарапан. Никого не замечая, набросился на еду, поставленную перед ним хозяйкой. Недоверчиво огрызаясь на окружающих, ел, тревожась, будто у него отберут.

Съел три чурека из тандыра, опустошил казан мясного супа. Глаза еще голодно рыскали по полкам хозяйственной комнаты. В шкафу увидел редьку. Откусывая, съел ее целиком. Сверху добавил полказана вареной картошки. Голодные глаза просительно остановились на лице хозяйки. Та поставила перед ним еще один каравай хлеба, круг сыра. Он их тут же проглотил. Все это сверху залил трехлитровым горшком холодного айрана. После всего этого просительно смотрел в глаза хозяйке: не угостит ли еще чем-нибудь?

С этого дня он к вечерним сумеркам систематически стал исчезать из сакли. Ускользал от самой бдительной стражи. Если через двери не получалось, каким-то образом уходил через окно. Исчезал как серая тень. Возвращался как тень, иногда через двое, трое… пять суток.

Куда он уходил, кого искал, с кем встречался? Никто не ведал. Пытались за ним следить, но у него было звериное чутье. Чувствуя, что за ним установили слежку, следы путал так, что его теряли даже самые опытные охотники. Вечером бесследно исчезал, а рано утром его находили в постели.

* * *

Зима была в разгаре. А странник на себя, кроме холстяной одежды, которую дал хозяин, ничего не надевал. И всегда оставался босым. Новую, чистую чуху, которую дали, пренебрежительно отбросил в сторону. Создавалось впечатление, что его узловатому, скрюченному, как у волка, туловищу, лапам сложно было выносить неудобство одежды, обуви. От любой обуви отказывался.

Между тем опытные охотники не переставали преследовать волчицу, которая теперь каждый вечер приходила к дубу и выла. У волчицы было феноменальное чутье. Как только за околицей аула появлялись всадники, пешие люди с оружием, тенью скрывалась в лесу. Охотники знали: в лесу есть много подземных гротов. Вероятно, скрывалась там. Сколько ни пытались, не нашли.

Жители аула были поражены образом жизни, нечеловеческим поведением странника. Перед ним в страхе дрожали собаки. Люди, животные не только его смертельно боялись, но и с ужасом в глазах покидали то место, где он появлялся.

Стражники, приставленные к страннику, стали замечать, что с некоторых пор он не так пугается ночного появления волчицы. Он не только перестал бояться, но начали его замечать в обществе волчицы. А когда под дубом к вою волчицы присоединился еще вой странника, в том, что они действуют заодно, уже никто не сомневался.

Очевидцы утверждали, что странник каким-то образом чувствовал появление одноглазой волчицы под дубом. К этому времени он тенью ускользал из сакли. Под дубом становился на четвереньки, всем телом начинал странно дергаться. Было заметно, как у него на загривке начинала расти шерсть, такой же шерстью покрывались ноги, руки. Кисти, ступни выворачивались, растягивались, становились узловатыми, когтистыми. Так он оборачивался в волка. Оборотень, заискивающе скуля, с зажатым между задних ног хвостом, бочком приближался к волчице. Ложился у ее ног с поднятыми лапами, доверительно подставляя ей уязвимые части тела. Если волчица его принимала без злобы, тогда поднимался на лапы, начинал вокруг нее раболепно делать пробежки. Приподняв лапы, поджав хвост, льстиво скулил. Как только волчица на него обращала внимание, становился на четвереньки. Не приближаясь, не отдаляясь, пригнув голову, покорно надолго замирал.

Когда волчица начинала выть, задрав морду кверху, присоединялся к ней. Иногда их вой не умолкал до рассвета.

А с некоторых пор странник стал отправляться с волчицей на охоту. С охоты возвращался то с тушей горного козла, то косули, то с огромными кусками медвежатины.

Но неожиданно случилось то, чего больше всего остерегался Курбан, боялись жители. С некоторых пор со дворов, из овчарен, курятников стали исчезать собаки, овцы, куры…

* * *

Жители аула в облике странника, во всем строении его тела, в кривых, вывернутых ногах, в длинных, с крючковатыми пальцами, руках, в поведении стали замечать черты, нехарактерные для обычного человека. Его удлиненное, с впалыми щеками, лицо, начиная с впадин глаз, было покрыто густой рыжей растительностью. Из-под рыжих густых бровей к вискам, прыщеватым щекам тянулись зигзагообразные бороздки, оставленные на его физиономии какой-то страшной когтистой лапой. Такие же бороздки тянулись от углов рта к длинным ушам, покрытым рыжеватой растительностью. На грубом лице с тонким продольным разрезом от уха до уха красовался выпяченный огромный рот с тонкими губами, откуда наружу выступали коричневые клыки. Самые глубокие морщины, начинающиеся на узком лбу, образовав бороздки над бровями, зигзагами уходили к уродливым щекам. Морщины по щекам узлами устремлялись в густую растительность, прикрывающую верхнюю и нижнюю губы, оттягивая, выпячивая их, делая похожими на пасть волка. А кончик длинного, с какими-то наростами, крючковатого сизого носа, берущего начало от основания низкого покатого лба, свисал сверху вниз, чуть ли не влезая в выступающую пасть. Серая верхняя волчья губа то и дело западала в беззубый рот, откуда обильно выделялась слюна, которая длинными нитями свисала на торчащий вперед, покрытый рыжей шерсткой подбородок. Из-под рыжих бровей, метелками растущих на покатом лбу, за гноящимися веками без следов элементарной растительности смотрели круглые мутные глаза. Они светились каким-то холодным магнетизмом. Из его глаз исходила неуемная, нечеловеческая сила, будоражащая сердца людей.

Бывалые охотники, понимающие язык зверей и птиц, когда странник начинал что-то бормотать, терялись в догадках, что же он хочет им передать. С его свисающего из пасти языка слетали звуки, непохожие ни на мяуканье дикой кошки, ни на скулеж волка.

Странник если и общался, то только жестами с хозяйкой дома, которая его кормила. К ней привязался, как волчонок к матери. Только ее слушался, только ей подчинялся, только ее боялся. Когда странник начинал что-то объяснять хозяйке в присутствии женской части семьи, своей нечленораздельной речью он всех пугал. И дочка, и невестка, и внуки с внучками пугливо прятались от него. Странные были те звуки, до того странные, что малые дети со страха теряли дар речи. Собаки, услышавшие его странное нечленораздельное мычание, начинали с перепугу мочиться под себя. А у домашних животных от страха подкашивались ноги.

* * *

У Курбана с некоторых пор из курятника стали пропадать куры, из кладовой – вяленое мясо, мука, крупа. Мужики аула на годекане, женщины на роднике тоже стали жаловаться, что по ночам у них крадут кур. Стали пропадать овцы, козы… Жители аула недоумевали: если с их помощью Курбан кормит странника лучше любого члена семьи, тогда зачем тот обкрадывает его и остальных в ауле? Волки и то на своей территории не занимаются мародерством, другим волкам не дают разбойничать. Если странник занялся кражей кур, овец на своей территории, что его к этому подталкивает? Если вор не он, то кто? Неужели одноглазая волчица?! Но она на месте кражи должна была оставлять отпечатки лап.

Теперь странник стал уходить из аула часто и надолго. Куда, босоногий, уходит в зимнюю стужу, с кем встречается, это было тайной для всех. Жил как оборотень, исчезал как оборотень, появлялся как оборотень…

Тем временем отношения между странником и членами семьи Курбана портились день ото дня. Они доходили до кипения.

Семья в панике. Мука, другие продукты питания, заготовленные всей семье на зиму, заканчивались. Запасы вяленого мяса, картошки давно иссякли. А муки в ларе оставалось на неделю. На это жаловались и другие хозяйки. Курбан переживал, не ведая, чем до нового урожая будет кормить семью.

Накануне с юго-запада подул теплый ветер. Морозы резко утихли, пришла оттепель. За несколько дней со всех склонов сошел снег. В одну из ночей пошел дождь, перешедший в ливень. К утру поднялась река, на ней растаял лед. Курбана осенило: можно поднять мельницу, размолоть остатки зерна. В санях, запряженных волами, отвез на мельницу четыре мешка зерна.

А на другой день, рано утром, из сакли Курбана раздались странные причитания. Плакала вся семья. Каково же было удивление жителей аула, когда прибежали в саклю Курбана. В середине комнаты под саваном лежало растерзанное зверем бездыханное тело хозяина.

Хозяин должен был вернуться с мельницы к вечеру того дня. Но и ночью не воротился. Странное дело, волы, запряженные в пустые сани, с зарей вернулись во двор без сопровождения хозяина.

Муслим почуял беду. Верхом на коне поскакал на мельницу. Отца нашел у погасшего очага, с вырванным горлом. Вся мельница, как после пурги, была занесена снегом. Внутри мельницы, на небольшой площадке перед ней остались многочисленные волчьи следы, тянущиеся с другой стороны реки. Это жуткое убийство, вероятно, совершила одноглазая волчица или странник-оборотень.

Члены семьи, жители аула были озадачены тем, что странник последние трое суток из сакли не выходил. Больной, в жару, он лежал в постели. Ослаб так, что без посторонней помощи с постели не вставал. Кроме того, все это время находился под бдительным присмотром стражников. Стражники на Коране готовы были поклясться, что все это время они ни на минуту не покидали коридор и двор, не смыкали глаз. Тогда кто мог совершить страшное преступление?

Когда до сознания странника дошло, что в убийстве хозяина обвиняют его, заплакал. Встал с постели, хватаясь за голову, мыча, отрицая свою причастность к убийству. Лег, прячась под тулупом, поскуливая. Вскочил, присел. Его глаза горели желто-зеленым пламенем. Жалобно глядя на хозяйку, странно заговорил на непонятном языке. На четвереньках подполз к ней, замотал головой, замычал, отрицая свою причастность к убийству хозяина. Навзрыд заплакал, глядя хозяйке в глаза. Когда хозяйка злобно отвернулась, он понял: судьба его решена. На четвереньках забегал по комнате, где родные и близкие оплакивали покойника. Подполз к телу убитого хозяина, плача, лег у его ног. Заглядывал окружающим в глаза, пытался убеждать, что знает, кто растерзал хозяина. Только никто не желал слушать его. Все от него пугливо отворачивались, некоторые, проклиная, ногами отталкивали от себя. А наиболее буйные молодые головы призывали вывести его за пределы аула и расстрелять. Странник визжал, скулил, выл, доказывая, что не он убийца.

В день похорон Курбана странник исчез из аула…