Гений романтизма. 220 лет Александру Дюма

Муслим вернулся после полуночи. Решил до утра сторожить странника, чтобы члены семьи могли отдохнуть. Утром отправился в соседний аул. Может, там о странном госте что-нибудь узнает.

Как только сын покинул саклю, хозяин с хозяйкой проснулись от воя волка, который слышался со стороны дуба. Им показалось, к этому вою то ли со двора, то ли из их сакли присоединился еще один волчий вой. Хозяин с хозяйкой с разинутыми ртами застыли в постели. Волчий вой, раздающийся с околицы аула и, вероятно, с их двора, ошеломил их. Невестка с детьми, от страха еле живые, прибежали к ним в комнату. Закрылись. Волки выли не переставая. Слышался плач детей из некоторых соседних саклей. А со стороны мечети раздались голоса встревоженных сельчан. Дядя Курбан понимал: к этому вою, которого внутри аула никогда не слышали, имеет какое-то отношение странник.

Через поверенного Муслим передал отцу, что с охотниками из соседнего аула отправляется на охоту на волчицу-оборотня, объявившуюся в их краях.

Дядю Курбана осенило: «Не этого ли странника ищет волчица-оборотень? Если вчера к вою, раздавшемуся за околицей аула, присоединился то ли дикарь, то ли зверь, находящийся у нас в сакле, значит, он с той волчицей как-то связан? Тогда охотники отправились на ее поимку?»

Хозяин с тяжелым сердцем сидел возле очага в окружении семьи. Он был вооружен кинжалом и шашкой. Свекровь с невесткой успокаивали смертельно напуганных детей, гладя по головам, целуя. Хозяин долго глядел в горящий очаг, что-то обдумывая. Встал. Обратился к хозяйке:

– Закройтесь изнутри.

Хозяйка трясущейся рукой подкрутила фитиль керосиновой лампы, вопросительно глядя ему в глаза.

– Хозяин, что ты надумал? – Встала перед ним, преграждая выход. – Ради детей, внуков прошу тебя, одумайся. Не видишь, мы находимся в смертельной опасности? Это не волк во дворе, а дикарь выл в соседней комнате! Потерпи до утра – мужчин аула позовем на помощь. Тебе, хозяин, этот вой ничего не напоминает? Умоляю, не рискуй жизнью.

– Хозяйка, в том, что говоришь, я должен убедиться. Пойду проверю, как он там… А вдруг мы ворота оставили открытыми и во двор проникла та тварь, что выла под дубом. Закройтесь изнутри. Я ненадолго.

По выражению лица хозяина женщины определили: пока для себя что-нибудь не выяснит, не отступится от задуманного. Снял с дверей запоры. Обнажив кинжал, с керосиновой лампой выскользнул в коридор.

Женщины закрылись. К дверям изнутри приставили еще какие-то тяжелые предметы.

Хозяин долго возился в коридоре, не возвращаясь к семье. Внуки, невестка, боясь плакать, в смертельном страхе обступили бабушку.

Хозяин застыл у дверей комнаты, где находился странник. Там могильная тишина. Хозяин приоткрыл дверь, заглянул в щелочку. Дикарь сидел на постели в позе волка, собирающегося выть. Но когда заскрипела дверь, юркнул под тулуп.

Хозяин пораженно прошептал:

– Что за чертовщина…

Тот не ответил. Хозяин что-то задумал. Вышел во двор. Из стопки строительного материала выбрал жердь нужной длины. Поднялся на второй этаж и из коридора подпер створку двери. Вновь вышел на улицу. Обошел двор, коровник, овчарню, хозяйственные строения. Вся живность жива-здорова, никаких взломов, следов пребывания посторонних лиц, волка! Он ничего не понимал. Не может же быть такое, чтобы всем членам семьи одновременно померещился вой волка, доносящийся с их двора!

Вернулся в саклю. Постучался. Хозяйка открыла двери. Присел у очага рядом с внучками, успокаивая их.

Хозяин интуитивно ощущал: опасность исходит от странника, покрытого колотыми ранами, язвами, гнойниками. Глядя в очаг, словно заговаривая пламя, спрашивал себя: «Кто этот пришелец? Где получил такие увечья? Кто его преследует? От кого он прячется? Почему до его появления под дубом не выл волк? Насколько он опасен для семьи? Как, если от него будет исходить угроза жизни, обезопасить семью?» – эти и другие вопросы не давали ему покоя.

* * *

С рассветом хозяин вновь вышел в коридор. Прислушался. В комнате странника тихо. Приоткрыл дверь, встал у порога. В это время с минарета раздался азан на утреннюю молитву. Хозяин заметил: странник, пугливо озираясь на него, затрясся в страхе. Его глаза забегали, он искал место, куда бы спрятаться.

Хозяин спросил:

– Странник, ты не собираешься молиться?

Странник тупо уставился на него. Кажется, не понял. Хозяин повторил вопрос. Никакой реакции.

– Ты же дикарь. Для тебя какой может быть утренний намаз? Ты хоть человеческую речь понимаешь?

Дикарь непонятно замычал, скользя под тулуп с головой.

– С тобой все понятно… Откуда ты взялся на нашу голову?

Сам тоже на намаз не пойдет в мечеть. Как его оставлять наедине с женщинами, детьми?

Но сначала решил зажечь огонь в очаге странника. Встав к нему лицом, опустился на колени, деревянным совком сгреб золу в сторону, подкинул стружек бересты, подул на мерцающие угли. Огонь полыхнул. Понимал: странник – его кунак. А кунак – это посланник Аллаха.

Неожиданно с северной окраины леса, который начинался за аулом, до ушей хозяина донесся волчий вой. Странник вздрогнул, пугливо свернулся под тулупом калачиком. Забыв про хозяина, юркнул головой под тулуп и жалобно по-волчьи заскулил. У хозяина от этого скулежа мороз пошел по спине. К волчьему вою, доносящемуся из леса, из-под тулупа присоединился странник.

– Что за Божье наказание! – Оголяя кинжал, отбежал к двери. – Какого же зверя я у себя приютил?!

Выбежал в коридор. Дверь снаружи подпер шестом. Забежал к членам семьи, где дочка, внучки со страху заревели. В ужасе затряслась жена. Хозяин безуспешно пытался их успокаивать. Его поразил не столько волчий вой, доносящийся из леса, сколько ответный вой, раздающийся из его сакли. Перед глазами встал взгляд странника, наполненный ужасом, вытаращенный в окно. Блики горящего огня очага, утренней зари в зрачках его мутных глаз отражались кровавыми слезами. Хозяин видел, как странник страшится волчьего воя.

Мысли хозяина работали хаотично. Он осознавал: семье лучше сидеть взаперти. А ему встать на страже той комнаты, чтобы странник не выскочил и не совершил что-то ужасное.

Обратился к хозяйке:

– Вы сидите взаперти. А я его в коридоре посторожу. Если себя поведет опасно, этим кинжалом заколю. Предупреждаю: что бы со мной ни случилось, не открывайте двери!

Он вышел, с оголенным кинжалом встал на пороге. Странник не замечал хозяина с обнаженным оружием в руке. Он, выпучив от ужаса глаза, вскочил с постели, скуля, визжа, на четвереньках носился по комнате. Наконец скрылся за чухой хозяина, висящей на деревянном гвозде. Заскулил, как провинившийся перед матерью волчонок, высунул голову, вновь на четвереньках обежал всю комнату, выискивая место, где бы спрятаться. Мимо хозяина на четвереньках выбежал в коридор. За ним последовал хозяин. Странник заскочил в одну из комнат, где стоял ткацкий станок. Панически несясь по комнате, заполз за ткацкий станок. Жалобно заскулил. Волчица не переставала выть. От этого воя странника бросало в паническую дрожь. Жалобно скулил, визжал, когтями скреб пол, словно хотел в него зарыться.

Наконец нервы странника совсем расшатались. Встав на четвереньки за станком, задрав голову, ответно завыл. В соседней комнате заплакали дети, невестка.

Неожиданно его вой сорвался на скулеж. Через паузу затявкал щенком, в конце горько заплакал человеческим голосом. Плакал, останавливался, выставив правое ухо вперед, прислушивался к вою, доносившемуся из леса. Затем вновь завыл по-волчьи, вгоняя в ужас домочадцев, соседей, жителей аула. Странник успокоился только тогда, когда волчица на окраине села перестала выть.

* * *

Семья Курбана оказалась в явной опасности. Он теперь стал понимать, кого на их испытание послал Бог. Хозяйка с невесткой, распахнув окна комнаты, плача, обратились к жителям аула:

– Умоляем, пока зверь, засевший в нашей сакле, не растерзал нас, спешите на помощь! Умоляем!

Жители аула, вооруженные кремневыми ружьями, кинжалами, топорами, заторопились во двор Курбана.

На окраине аула завыла волчица. Во дворе Курбана мужчины, женщины, прибежавшие на помощь, застыли. С верхнего этажа сакли к вою волчицы присоединился другой вой. Одни мужчины, обнажив кинжалы, потянулись в саклю, другие побежали к дубу.

При появлении группы людей волчица скрылась в лесу. Под дубом остались следы ее лап огромных размеров. Волчица загодя завыла из леса. Ее вой переносился с одного места на другое. Волчий вой с ветром скитался по переулкам аула, залетал во дворы, сараи, коровники. Страшно мычали коровы, блеяли овцы. Дворовые собаки, сбившиеся в стаю, с лаем носились с одного конца аула на другой, принося с собой сумятицу и ужас.

Собравшиеся во дворе, на верхнем этаже сакли Курбана не знали, как поступить со странником. Он выл, не выходя из укрытия.

Пошли споры. Женщины и молодежь аула были категоричны. Они предлагали привязать дикаря к шесту на годекане, затем лишить жизни. Старшие мужчины предлагали связать его, вывезти в лес, бросить.

Последнее слово должны были высказать аксакалы аула и хозяин сакли. Аксакалы чесали затылки, не зная, как разумнее поступить с этим полудиким человеком, как от него избавиться.

Они неуверенно роптали:

– Не будем брать грех на душу. Давайте послушаем, что скажет Курбан.

А Курбан, заглядывая аксакалам в глаза, заговорил:

– Куда выгонишь больного, немощного человека! Хоть дикий он, но человек. Тем более он нашелся не где-нибудь, а под священным дубом, который охраняет покой нашего аула! И волчица там не зря завыла… Это какой-то сигнал, посылаемый нам с небес! Пришелец похож на странника, дервиша. А все нищие, обездоленные, странники, дервиши находятся под защитой Аллаха. Если странника обидим, кто уверен, что Аллах нас не накажет? Ко всему он ранен. Раны гноятся, из-за чего поднимается температура. Он теряет сознание, разум. Он плохо говорит. Мычит. Возможно, немой. А немой человек беззащитен, как Божий агнец.