Прими свою тень

Йялл благодарно улыбнулся. Хорошо быть стайным. Он уже забыл, насколько. Нет у стайных черного отчаяния, потому что нет одиночества. Начнешь тонуть в воспоминаниях – прибегут и спасут. Как спасла стая своего вожака Даура. Как сейчас выручает его, вожака Йялла, маленькая Сати. Старается, изливает счастье на него одного. Лечит. Откуда что взялось? Не учили ее, но справляется. Йялл принял котенка в свою широкую ладонь. Небольшого, в дымчато-сером детском пуху, неуклюжего, смешного, короткохвостого. Месяца четыре от роду, никак не больше.

– И правда синеглазый. – Радоваться получилось сразу и без усилия. – Он уже выучил свою кличку?

– Имя! – важно поправила Сати. – Я раньше звала его Котя. Не могла ничего придумать, он все время рос и менялся, как тут сообразишь? Но теперь у него есть документы и имя. И хозяйка!

Гиркс попробовал облизать большой палец волвека, потерся шеей, оставляя свой запах, высоко и коротко воскликнул: «Яо!» Не мяукнул, а именно высказался и познакомился. Сати рассмеялась, звонко стукнула золотой мисочкой об пол мобиля, безразлично к ее материалу – настоящее золото! – отпихнула в дальний угол и потрясла перед самым носом Йялла бумажным ворохом. Разноцветные гало-печати в солнечных лучах сверкали и лоснились радугой оттенков. Плоский формкристалл в верхнем правом углу каждого листка то и дело вспыхивал, последовательно выдавая объемный портрет котенка, рисунок радужки его глаза, клеймо в ухе, идентификационный номер вживленного маркера. Сати встала на цыпочки, обняла сидящего Йялла за шею и поцеловала в щеку:

– Ты его отстоял. Ты порвал злую тетку в клочья. Я знаю. Я вообще отчего-то все про тебя знаю, и мне это нравится. Если очень постараюсь, я рычать смогу, наверное. Ур-р-р? Нет, не так. А-ар-р!

Голосовые связки у нее были самые обычные, человеческие. Зато слух, как с долей неудовольствия отметил Йялл, явно позволял разобрать то, что не полагается воспринимать людям. Например, не осталось без внимания его негромкое рычание на лестнице во время переодевания. По меркам стаи, не очень цензурное. Особенно то, что отдаленно похоже на «а-ар-р».

Совсем рядом гравий без скрипа уплотнился под мягкими шагами. Йялл покинул мобиль и обернулся, сразу, еще в движении, кланяясь:

– Сати, познакомься. Это Тайя Трой.

Зеленовато-золотые глаза Тайи блеснули радостью встречи, такой долгожданной. Йялл улыбнулся в ответ и охотно открыл сознание, расставаясь с многолетней замкнутостью в себе. Так удобно обходиться без слов! Слов, которые всегда врут хотя бы своей примитивностью усредненного и общего для всех, толкуемого словарями, смысла. Можно отозваться: «Да, рад». И добавить смысл, молча. То есть словами просто и плоско – рад, а сознанием: «Греюсь и отдаю тепло, вижу твою красоту и радость, душой успокоен, вы с отцом стали единым целым и действительно теперь семья, а что может быть дороже и важнее…» И еще добавить: «Я стал наконец взрослым и взял на себя ответственность за новую семью и стаю, я теперь понимаю, что всегда был слишком упрямым, и по природе я одиночка, признаю. Так ведь все вожаки – хоть немного одиночки, трудно нам с отцом было двоим уживаться, а тебе пришлось и того сложнее, уважаю и даже преклоняюсь…» Много всего, как такое уместить в человечье «рад»?

Йялл очень давно не встречался лицом к лицу со второй женой отца. Собственно, с того самого дня, когда привез ее в старейший город-купол на Хьёртте. Тогда она и невестой-то еще не была объявлена. Он сам задумал второй брак отца. Чуть ли не силой притащил Тайю в дом семьи Трой и сказал: «Я ухожу из стаи в мир людей, откуда родом моя мама. Я забираю с собой прошлое. Потому что вожак не имеет права постоянно смотреть назад. Он должен двигаться вперед, ради всех нас». Йялл не сомневался в своем праве забрать прошлое, ведь в стае род числится по линии матери, хотя фамилия дается по отцу – чтобы людей не запутывать и не выпячивать лишний раз свою самобытность. Фамилия его Трой, но любой в стае знает, читает сознанием – это Йялл, отец его из рода Трой, а кровь и память матери, подательницы жизни, отзывается именем Ринай. Значит, за ним право взять отчаяние утраты и скорбь.

Только прежде никто не использовал это право так жестко, отказывая отцу в родстве – грубо отнимая память, боль, даже чувство вины. Глуша голос крови. Сказать, что Даур Трой от услышанного пришел в бешенство, это ничего не сказать. Но в комнате рядом с Йяллом стояли те, кому и вожак не мог возразить: родной прадед, первый Йялл, он еще был жив, и учитель снавей айри Риан, обманчиво-легкий, невысокий и спокойный. Бесконечно уважаемый стаей… Оба не позволили отцу ничего изменить в решении сына. Кроме одного. Даур бросил в спину уходящему слова, о которых позже, наверное, жалел: «Ты одиночка, нарушивший волю вожака. И пока не обретешь тех, кому сможешь искренне и глубоко со-чувствовать, пребудешь в мире людей». Йялл больше никогда не появлялся дома и вообще на Хьёртте. А Тайя осталась. Она любила Даура без надежды на рождение отклика в его израненной душе. Уговаривала жить и дарила тепло, не получая ответа. Долго. Это Йялл тоже видел и понимал. Ей, если разобраться, пришлось тяжелее всех.

– У меня теперь есть стая. – Йялл положил ладонь на плечо Сати.

– Ты и твой отец – вы оба до безобразия категоричны, – улыбнулась Тайя. – Наконец-то я могу сказать это, глядя в твои бессовестные синие глаза: ты чудовище. Настоящее, до последнего движения души – в великого предка, на которого похож до самой малой черточки даже внешне. И все же мы встретились, ты преодолел темные годы, и прошлое снова стало общим, как он предсказывал.

– Глаза у Йялла желтые, как у всех вас, – сообщила Сати очевидное для себя.

– По меркам людей, да. Но мы учитываем малозаметные вам оттенки, – пояснила Тайя. – У Йялла – синеватый, особенно по кромке радужки. Вы, люди, не замечаете подобных деталей.

Сати задумчиво прищурилась. Почесала за ухом, усердно копируя жест своего «вожака». Получила от него по руке, хихикнула. Обняла Гиркса, зарылась носом в его мех:

– Все я вижу. У тебя, теть Тайя, глаза зеленые. Вот.

– Точно, – удивилась Тайя. Подала девочке раскрытую ладонь: – Идем. Я покажу тебе главное здание Академии. Расскажу, чему тут учат, и ты выберешь себе занятие по душе.

Сознание жены Первого открылось для Сати мягко и полностью. Так безоглядно распахивают душу только для своих, ближних. Девочка оценила, заулыбалась. Усадила котенка на плечо и сунула ладошку в предложенную руку. Тайя удивленно дрогнула бровью. Вместе с прямым контактом через кожу пришли ответное тепло и расположение. Женщина оглянулась на Йялла:

– Твоя новая сестренка действительно необыкновенная. Мы пойдем к Тимрэ, он ждет.

– Освобожусь – найду, – коротко бросил волвек и заспешил навстречу айри Ялитэ, приглашающе махнувшему рукой и уже шагающему к корпусу ректората.

Вдвоем они поднялись по лестнице на третий этаж, направляясь к кабинету директора. Ялитэ выглядел довольным, то и дело подкидывал в ладони возвращенный Лорри шар, рассматривал его на свет, словно пытался убедиться, что все цело и не стерта ни одна запись.

– Девица хоть и шумная, но в целом интересная, неглупая, – отметил он. – Пристроил в архив. Раз воровать была горазда да еще на беспорядок имеет наглость жаловаться, пусть охраняет и систематизирует. Уже лет семьдесят в архив не удается подобрать такого, знаешь ли, фанатика. Прежде я подобных не ценил, а теперь по ним скучаю. Да, бабушку девочки я поселил на первом этаже ближнего гостевого домика.

– Спасибо. Что-то выяснилось по поводу Сати?

– Еще как выяснилось! Имея статус ан-моэ и соответствуя ему, я пребываю в ледяном бешенстве. Официально, – с долей иронии пояснил директор Йяллу, удивленному отсутствием следа означенной эмоции. – Я официально гневаюсь, вам, стайным, такого не понять… В обход меня, без сообщения Совету ан-моэ, некий низший айри Риттонх, не имеющий даже статуса моэ, открыто заявил о правах отцовства. Тебя именует похитителем, шумит, требует немедленно вернуть ребенка. Утверждает, что его шантажировали, угрожали причинить вред Сати и вымогали деньги. За сердце хватается, капли пьет, общается с юристами. Невероятная история. Заслушаться можно, так трогательно. Плачет в голос. Приобрел с доставкой на дом десяток шелковых платков для вытирания слез. Абсурд!

– Кто же, согласно его версии, мама Сати?

Ялитэ усмехнулся, распахнул дверь кабинета и кивнул, пропуская Йялла вперед. Шагнул следом, щелкнул замком, повозился, устанавливая режим защиты от прослушивания.

– Правильно спросил. Я и сам сразу поинтересовался. Вот тут у Риттонха и началась красочная, достоверная истерика. Сильно пригодился платок: в нем удобно прятать лицо… Полагаю, он будет изображать невменяемость, пока не нащупает подходящий ответ.

– И пока не установит, где сейчас Сати и как много нам известно.

– Не так мало, как он хотел бы. Просмотри это, я пока побеседую с кем следует.

Йялл кивнул, опустился в глубокое кресло и прикрыл глаза. Контактная лента скользнула из подголовника, обняла лоб. Он слышал, само собой, что в прежние времена люди не имели доступа к системам прямого обучения и полагали себя обделенными. Твердили, что дикари волвеки добиваются всего и без усилий, поскольку им удалось перенять таланты айри. В том числе их способность считывать информацию с шаров знаний напрямую, минуя кропотливое заучивание по книгам и иным пособиям. И если бы людям повезло точно так же…

Восемьдесят лет назад им повезло. Системы нейроактивации нового поколения – так назвали разработку – открыли людям и возможность прямого обучения, и полноту ощущений при пилотировании мобилей и космических яхт, требующих так называемого слияния, то есть прямого приема потока информации мозгом. И что? Число гениев не увеличилось. Зато общий уровень обучения стал выше, срок получения образования сократился. Отсев лентяев и бездарей из Академии происходит быстрее и жестче. Да и количество заочных студентов выросло.

– Откуда информация? – уточнил Йялл, морщась от срыва настройки при разделении внимания на два потока.

– Риан оставил на столе полчаса назад и исчез. Откуда он это взял, не знаю. Сам понимаешь, наш упрямец городил невесть что про рацион кормления обикатских короткошерстных, усердно избегая иных тем.

Йялл довольно хмыкнул. Значит, Сати уже знакомится с учителем – самым лучшим айри Релата. Можно спокойно просматривать данные и уделять малую толику со-чувствия ей, чтобы знать хотя бы в общих чертах, что происходит там, у Риана и Тимрэ.

Сведения, транслируемые в сознание, представляли собой теоретическую научную разработку очень узкого и сложного прикладного раздела генетики. Йялл иногда рычал и шипел, мучительно чесал за ухом. Увы. Не его сфера знаний. Из потока информации лишь малая часть приживалась и рождала понимание. Остальное тупо складировалось. Гора малопонятных чужих умностей росла пугающими темпами, к тому же украшенная выкладками и ссылками на незнакомые первоисточники да старые закрытые архивы проекта по генной мутации волвеков. Когда трансляция закончилась и лента уползла в гнездо кресла, перед глазами плавали зеленые круги, словно он долго и упорно смотрел на солнце и сжег сетчатку. Ничего, пройдет. Поступив в инспекцию двадцать семь лет назад, он ровным счетом ничего не понимал в законодательстве Релата. Выучил за два дня. И еще три дня ходил слепой, глухой и заикающийся: перегрузка мозга. Потом восстановился, зато смог вместе с остальными сдать вступительную работу.

На лоб легла влажная ткань, пропитанная специальным составом. В правую руку был бережно помещен бокал. Йялл блаженно вздохнул. Не отрываясь, выхлебал томатный сок. Ледяной. Лучше не бывает.

– Еще дать, вонючий гролл? Или уже прекратишь шипеть, маскируюсь под змею?

– Лорри, спасибо. Откуда ты…

– Все ушли полчаса назад. Меня оставили твоей нянькой. – Лорана присела на подлокотник, спихнув левую руку волвека. Мечтательно вздохнула: – Классный мужик этот директор. Отругал, запугал и воспитал в пару минут. Я теперь главный архивариус. Головой отвечаю за всю библиотеку. Не пойму только, на кой ляд ему моя голова да еще с этими жалкими остатками прически? Он и на прочее не клюнул. Йялл, ё-о-о, как же срочно мне надо лечиться! Не желаю выглядеть развалюхой.

– Лорри, он не человек. Он айри.

– И что это меняет? Лет десять назад у меня было три постоянных клиента из этих, когтистых. Последний отвалил по осени… Ничего особенного. Разве что один из них – тот обожал причинять боль.

– Лорри…

– Ой, ладно, нежные мы, подробности не любим, – хмыкнула Лорана. – Щас вообще как на духу вещаю: ваши к нам в город не наведываются. Девочки полагают, вы вегетарианцы во всех смыслах. При таких данных – и полный облом… А я ради тебя и наголо побриться согласна, имей в виду, зверик. Чего там надо рычать? Мне же Сати объясняла: а-а-р? А-ар-р?

Наглая девица захихикала, довольная тем, что смогла-таки довести шеф-инспектора до низкого басовитого рычания. Ей так и велел незнакомый врач. Мол, расшевели его, пойдет на пользу, он быстрее восстановится. Бессмысленно моргающие желтые глаза с расширенными почти во всю радужку черными зрачками посветлели от бешенства. Зрачки прыгнули, сошлись в узкие вертикальные щели, сфокусировались. Перед носом волвека уже имелся второй бокал с соком, что прекрасно погасило гнев.

– Ты переварил гадость, которую тебе запрессовали в мозги? – куда мягче сочувственно уточнила Лорана.

– Да.

– Поделись, а?

Йялл потянулся, откинулся в кресле и спихнул Лорри с подлокотника, отвоевывая пространство. Судя по положению солнца, клонящегося к закату, из жизни выпало не менее полутора часов. Не так уж и много, если разобраться. Он ведь осилил и сами сведения, и сверх того два курса базовой теории по теме, любезно подгруженные по его запросу локальной обучающей сетью Академии. Лоране как раз хватило времени, чтобы раздобыть приличные вещи и переодеться. Занятно она выглядит в длинной юбке и без своих извечных каблуков. Очки с сиренево-розовой переменной тонировкой приятно удивляют. Нашла способ добрать солидности. Удачный, кстати.

– Делиться толком нечем. Если очень коротко, то айри реанимировали древние генетические разработки. Кое-что дотянули. Отказались от идеи хапнуть все, о чем только смеют обычно мечтать эти человекоподобные драконы: то есть и крылья, и фактическое бессмертие, и господство над миром. Просто хотят стать самодостаточной расой.