Запоздалая месть

– Почему он не женится на тебе? Не хочет?

– А зачем? Разве брак и любовь одно и то же? Вот ты, например, женился. Что, счастлив?

– Ты знаешь, как я женился, – занервничал Межинов, хотя давал себе слово сохранять хладнокровие. – Думал, заживу с другой женщиной, забуду о тебе! Время лечит любые раны.

– Ну и как? Вылечился?

Официантка принесла заказ – грибное ассорти, лосося в тесте, и тем спасла подполковника от конфуза. Он налил себе и даме белого вина в высокие бокалы.

– Давай выпьем, Карина… за то, что нас связывает. Ей-богу, пытаюсь разгадать эту загадку с младых ногтей, а она не дается!

– Разгадка бывает ужасна… Выпьем!

Она занялась лососем, а Межинов заказал себе водки. При Карине он не опьянеет, как ни старайся. Возможно, потом, когда он придет домой, алкоголь выполнит свое предназначение.

– Ты ведьма, – неожиданно выпалил подполковник. – Что ты со мной сделала? Любовным зельем опоила?

Она рассмеялась – без злобы, искренне. Начала расспрашивать о семье.

– Как Светлана?

Рудольф Петрович отделывался общими фразами. Когда он сидел рядом с Кариной, она становилась единственной женщиной на земле. Светлана? Живет… что ей сделается? Работает по специальности: аккомпаниатором в доме культуры, ведет хор.

Жена Межинова окончила пединститут, музыкальный факультет по классу аккордеона. Они жили более-менее мирно, воспитывали ребенка – мальчика.

– Сколько лет твоему сыну? – спросила Карина.

– Восемь… какое это имеет значение? Я хочу поговорить о нас с тобой.

– У тебя семья, Рудольф! Жена, сын! Они нуждаются в любви и заботе.

Она говорила заученно, не вкладывая в слова ничего личного. Без упрека, без претензий. Как он ненавидел эту ее отстраненность, умение оставаться на другом берегу!

– Я тебя ненавижу, – выдохнул подполковник.

– Вот и славно… давно пора.

Господин Межинов до назначения на новую должность в управлении работал не где-нибудь, а в уголовном розыске, но все его попытки проследить, с кем встречается Карина, кто ее возлюбленный, окончились неудачей. Он не смел признаться в том, что следил за ней – правда, от случая к случаю. Значит, неуловимый любовник тщательно скрывает свою связь с Кариной. Видимо, женат, боится огласки, скандала… или он известный политик и не желает запятнать «безупречную» репутацию. Или… Сколько он перебрал этих «или»!

– О чем ты думаешь? – спросила вдруг Карина, ковыряя вилкой грибы. – Строишь планы моего разоблачения?

– Угадала.

* * *

Рудневы жили в просторной, со вкусом обставленной квартире. На стенах Смирнов заметил несколько прелестных пейзажей в духе Куинджи.

Мать Руднева, Екатерина Максимовна, полная дама лет шестидесяти, с бледным одутловатым лицом, приняла сыщика полулежа на диване. Она казалась расстроенной, и глаза ее были полны готовых пролиться слез.

– Вот, расхворалась некстати, – пожаловалась она, тяжело вздыхая. Беспокойно спросила: – Антоша где? С Ирочкой?

– Антон с Ириной вышли на прогулку, – ответил Всеслав. – А мы с вами поговорим, если не возражаете.

– Сын мне велел все рассказать, как на духу, – слезливо промолвила пожилая дама. – Я ничего не скрываю, поверьте. Что за напасть приключилась, не пойму! Было все тихо, спокойно, и вдруг… будто нечистый взыграл. Замучил совсем! У меня и так здоровье не ахти какое крепкое, а тут прямо впору помирать… в груди душит, жжет… голова кружится. Видать, давление подпрыгнуло.

– Вспомните, пожалуйста, как это все началось, – вежливо перебил ее Смирнов.

Он по опыту знал, что пожилой человек может рассказывать о своих болезнях до бесконечности, если его не остановить.

– Так… я ж переживала сколько, нервничала… сердце-то и надорвалось. Оно, чай, не железное!

– Я не об этом, – улыбнулся сыщик. – Я о «нечистом». Откуда он взялся? Как дал знать о себе?

Мать Руднева всплеснула руками.

– Ой, вы меня простите, молодой человек, не сообразила. Мозги уже не те стали, склероз… Кажись, еще зимой начала всякая чертовщина твориться. Сын с невесткой на работу уходят, а я с мальчонкой остаюсь, с Антошей. Покормлю его, поиграемся, потом на прогулку выйдем с санками. Он дите смирное, послушное – любо-дорого нянчить такого. Ну, вот… как-то мы с Антошей кашку кушали… и телефон зазвонил. Я всегда отвечаю: «Квартира Рудневых». И в тот раз то же сказала. А мне говорят в трубку – выходи, мол, на улицу… здесь тебя смерть поджидает. Какая, спрашиваю, смерть? Страшная! – отвечает голос: скрипучий такой, неприятный.

– Женский или мужской?

– Разве разберешь? Неживой голос… Я рассердилась. Прекратите хулиганить! – говорю. Голос смеется. Иди, иди! – прокаркал. – Тут за углом машина стоит, она на вас с мальчишкой и наедет, только мокрое место останется. Я не поверила. Тогда он говорит, – выгляни с балкона, старуха безмозглая! Я на балкон… свесилась, гляжу… и правда, из-за угла дома нос какой-то машины торчит. У меня в груди будто лед застыл со страху! Гулять мы с Антошей в тот день не пошли. Звонков больше не было, и я решила сыну ничего не говорить. Подумает, бабка из ума выживает, мерещится ей всякое. Но про машину спросила все же, не выдержала. Оказалось, это сосед наш иногда за углом, на площадке, машину оставляет. Я и успокоилась. Решила, дети фильмов по телевизору насмотрелись, балуются. На какое-то время наступило затишье.

– Сколько времени примерно вас не тревожили? – уточнил Смирнов.

– Недели две… А потом опять позвонили, тот же голос. У вас, мол, вся квартира «жучками» напичкана, все, чем вы занимаетесь, о чем разговариваете – прослушивается. Мы давай искать! Гордей специалистов вызывал – мебель, стены, балкон, даже ванную и туалет проверили. Ничего. Гляжу, он на меня коситься стал… мол, выдумывает бабка, без повода переполох устроила. Здоровьем моим стал интересоваться, обследование предлагать в частной клинике. Я и задумалась: может, у меня и в самом деле с головой непорядок? Решила молчать.

– После случая с «жучками» опять наступило затишье?

Екатерина Максимовна кивнула.

– Ага. Полмесяца прожили без волнений. С телефоном сын устроил так, чтобы звонки записывались. Он и попался, голос-то! Я трубку взяла, а он говорит: «У вас в квартире появился бразильский ядовитый паук! Он вас ночью перекусает. Бананы покупали? Так паук с ними и прибыл». Я к холодильнику, а там и правда бананы. Сын покупал. Давай я все вытаскивать, перетряхивать… оглядываюсь, как ненормальная, всюду мне пауки мерещатся. Кое-как дождались вечера, обыскали квартиру… поймали нескольких пауков. Только мы в них не смыслим ни черта! Повез Гордей их к ученому человеку, тот посмотрел, посмеялся над сыном… и посоветовал меньше пить. Ему еще не приходилось слышать, чтобы бразильский паук, дескать, попал в московскую квартиру. Хотя исключить подобное нельзя.

– В общем, расстраиваться пока нечего, – усмехнулся Всеслав. – Пауки, «жучки» и прочее – это шутки. Кто-то имеет зуб или на вашу семью, или на одного из вас.

– Может, и шутки… но мне не до смеха, – всплакнула Екатерина Максимовна. – Я ни спать, ни есть спокойно не могу, от каждого звонка дергаюсь, от каждой машины на улице шарахаюсь. Антошенька тоже нервный стал, плачет по ночам. Гулять мы теперь без охранника – ни ногой. Куда такая жизнь годится?

– А раньше вы одни с внуком гуляли?

– У нас собака жила, здоровенный ротвейлер, Дик. С ним было не страшно.

– Где он сейчас? Отдали?

– Сдох… в феврале.

– Заболел? – насторожился сыщик. – Или от старости?

– Какая старость? Ему всего четыре года исполнилось. Заболел… чахнул, чахнул… слюна из пасти текла, задыхался. Чумка, наверное. Хотя ему все положенные прививки делали.

– Ветеринара вызывали?