Молчание Апостола

Молчание Апостола
Михаил Георгиевич Вершовский

Интеллектуальный детективный роман
Скандально известный профессор символогии Джон Лонгдейл с трибуны научной конференции во всеуслышание объявил, что намерен поведать всему миру о невероятном открытии, которое способно обрушить устои современного христианства. Однако озвучить сенсацию профессор не успел: в тот же вечер он был жестоко убит. А в тысячах километров от Лондона, на острове Патмос, совершено жуткое массовое убийство паломников: с тел несчастных были срезаны огромные лоскуты кожи. Скотленд-Ярд связывает оба преступления с сэром Артуром МакГрегором, которому профессор назначил встречу незадолго до своей гибели, а также с ассистентом профессора француженкой Эли. Чтобы спасти свою жизнь и свободу, молодым людям приходится разгадывать запредельно сложные ребусы, а тайна убитого профессора, к которой они вплотную приблизились, оказалась настолько шокирующей, что могла обрушить не только христианство, но и весь мир…

Михаил Вершовский

Молчание апостола

В романе упомянуты реальные и весьма известные лица. Действия, которые они совершают в книге, являются исключительно фантазией автора. Сказанное не относится к другим историческим персонажам: Гиммлеру, Герингу, Рашеру, которые – как и их деяния – описаны с документальной точностью.

Иисус сказал им в ответ: берегитесь, чтобы кто не прельстил вас, ибо многие придут под именем Моим и будут говорить: «Я Христос», и многих прельстят… и многие лжепророки восстанут, и прельстят многих; и по причине умножения беззакония во многих охладеет любовь…

Итак, когда увидите мерзость запустения, реченную через пророка Даниила, стоящую на святом месте, – читающий да разумеет…

    От Матфея Святое Благовествование, XXIX, 3–35

…любое убеждение, стоит ему претвориться в действие, становится безумием, которое боги насылают на тех, кого хотят погубить.

    Джозеф Конрад, «Ностромо»

Каждый, пытающийся стать ангелом, превращается в зверя.

    Блез Паскаль

© Вершовский М., 2016

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2016

Глава 1

26 декабря 2014 г., Ассошиэйтед Пресс:

«Праздник Рождества в этом году завершился драматически. В ночь с 25 на 26 декабря в восточной части Средиземного моря произошла серия подземных толчков, магнитуда которых достигала отметок 5,0–5,5. Эпицентр находился на глубине порядка 6 км ниже дна моря. Землетрясение произвело ряд разрушений в прибрежных городах и населенных пунктах Израиля, Ливана, Сирии, турецкой Аланьи. Разрушения отмечены также на ряде островов Эгейского моря. Сообщений о человеческих жертвах не поступало».

Подобного он не видел даже в фильмах ужасов и сейчас чувствовал, как его колотит мелкая дрожь. Трупы, лежавшие лицом вниз на уже подтаявшем снегу, привели бы в состояние ступора кого угодно. Они все как один впились пальцами в землю под снегом. Все лежали, вжавшись лицом в снег. А спины…

Никос старался не смотреть на их спины. Содранная кожа – надрез был сделан от плеча до плеча, затем шел по бокам, завершая прямоугольник на уровне поясницы, – открывала кроваво-красные мышцы спины. Плоть.

Но на ум Никосу приходило совсем другое слово: «мясо». Именно оно и есть, мясо освежеванного зверя. Полицейский посмотрел на пистолет, сжатый в дрожащей руке, в котором не было ни малейшей необходимости, и сунул его в кобуру на поясе.

В нескольких шагах от него стоял седобородый настоятель храма отец Иоанн, низко опустив голову и держа наперсный крест обеими руками или, скорее, держась за него как за спасительную ветвь дерева, не дающую утонуть. Губы его беззвучно шевелились, он молился.

Среди тел Попадопулос заметил икону «Святой Иоанн Богослов в молчании», многажды виденную им, но сейчас разбитую, расколотую в щепы. В монастырь Иоанна Богослова, основанный еще в XI веке преподобным Христодулом, каждый год приезжали тысячи верующих. Ни один из этих паломников никогда не миновал храм Пещеры Апокалипсиса, стоявший неподалеку от монастыря. Все они стремились поклониться редкой и, по рассказам, чудотворной иконе.

– Что же это, геронда?[1 - Геронда – обращение к старцу, особенно монаху или священнослужителю (здесь и далее – примечания автора).] – помертвевшими губами выговорил Никос.

– Враг человек сотворил сие, – ответил отец Иоанн словами Евангелия.

– А прежде, геронда, ты видел их?

– Они явились группой, двенадцать человек, парни и две девушки…

Услышав слово «двенадцать», Попадопулос осознал, что он, пораженный страшным зрелищем, даже не пересчитал тела, лежащие на снегу.

– Да вот они, все тут. Пришли вчера, до того еще как содрогнулась земля. Днем явились. Были и в храме. Но… не паломники. Хотя и молились. И на иконы перекрестились, и, губами шевеля, молитвы вечерние творили. До самого конца службы стояли. После один из них, постарше, спросил, можно ль на ночлег остаться. Ну да где же? При храме лишь одна моя келейка есть с деревянным топчаном. Гостевых помещений и не было никогда, сам знаешь. Я сказал им: «Поднимитесь в Хору, там гостиничка есть, либо к морю спуститесь, в Скалу. Может, там ночлег для вас найдется».

– А они что на это?

– Уже темнело, когда тот, что постарше был, попросил разрешения палатки поставить неподалеку, на склоне. «Однако, – говорю, – снег с ветром штормовым обещали, так что…» – «Нам не впервой», – сказал он.

Полицейский, пересилив себя, подошел к одному из трупов. Перекрестившись, приподнял мертвецу голову, осмотрел шею. Потом прошелся внимательным взглядом по мясу, от плеч до поясницы. Выпрямившись, хмуро посмотрел на священника.

– Геронда…

– Да, Никос.

– А ведь иных ран, кроме содранной кожи, на них нет.

– Я, Никос, и по рукам, в землю впившимся, понял. Не сопротивлялись они. И живыми были, когда их…

Попадопулос закрыл рот ладонью и сглотнул, сдерживая рвоту, подкатывающую к горлу.

– Живьем освежевали. Да ведь и кролик биться, дергаться до последнего стал бы. Ты что-нибудь подобное видел, геронда?

Отец Иоанн тяжело вздохнул.

– Сын мой, того, что я в своей жизни долгой и грешной лицезрел, тебе и слышать не надобно, и не дай бог даже во сне увидеть.

Полутора часами ранее

Когда толчки прекратились, уже рассветало. Утихла и невиданная на Патмосе снежная буря.

Никос встал с кровати, набросил теплый халат, пошел по комнатам, включая свет, чтобы посмотреть, каких бед наделало землетрясение в доме. На кухне он бросил взгляд на кучу битой посуды, вылетевшей из буфета, потом посмотрел на стену и ахнул. По диагонали всей кухонной стены змеилась трещина от пола до потолка. Это в его-то доме, возведенном из камня еще прадедом, сложенном на совесть. Блок к блоку подогнан был так, что и ножа между ними не вставить.

Эхе-хе… Вот тебе и выходной, Никос Попадопулос. Работы на сегодня – если только на сегодня – будет невпроворот. Еще ведь и снаружи дом осмотреть надо.

Он принялся было натягивать резиновые сапоги, но тут на кухне зазвонил телефон.

Никос в одном сапоге проковылял на кухню, снял трубку и сказал:

– Астиномос[2 - Астиномос – начальник отделения в греческой полиции.] Попадопулос слушает.

Голос в трубке удивленно крякнул.

– Астиномос? Я-то думал, что на Патмосе один астиномос, и это я.

– Виноват, начальник. Антипастиномос[3 - Антипастиномос – младший полицейский чин, могущий исполнять обязанности от постового до участкового небольшого поселения.] Попадопулос у телефона!