Кровная связь

– Где ты?

– Я… я не знаю. На улице. – Серена огляделась. – На углу Мейн-стрит и Эльм. Я стою перед ювелирным магазином.

– Хорошо. Слушай, через квартал от тебя есть автобусная остановка. На Мейн-стрит. Видишь ее?

Серена посмотрела в одну сторону, потом в другую и заметила скамейку под пластиковым козырьком.

– Да, вижу.

– Сейчас должен подойти автобус. Садись в него. Выйдешь на третьей остановке. Там я тебя подберу. Я буду в красном «фольксвагене».

– Я не… я не понимаю, что происходит. Мой ребенок жив? Почему мне сказали неправду? Почему я не могла просто сказать им, что хочу выписаться и уйти? Что…

– Серена, автобус может подойти в любую секунду. Не опоздай. В кармане, где ты нашла телефон, лежат деньги.

– Но…

– Твой ребенок жив. Теперь иди. Садись в автобус. Остальное я объясню, когда ты будешь в безопасности.

Связь прервалась. Но Серена услышала то, что хотела услышать.

– Мой ребенок жив, – прошептала она. На ее пересохших губах появилась улыбка. – Мой ребенок жив, – повторила она снова и пошла к огромному неповоротливому автобусу, медленно подъезжавшему к остановке.

Зашипел воздушный тормоз, и двери автобуса раскрылись. Девушка спрятала телефон во внутренний карман рюкзака и помедлила на верхних ступенях, чтобы достать деньги. В кармане рюкзака были купюры и мелочь. Она засунула несколько монет в приемное устройство, прошла в салон и опустилась на ближайшее свободное сиденье.

Как только автобус отошел от остановки, Серена почувствовала облегчение, и ей становилось легче с каждым метром, который отдалял ее от больницы. Мысль о том, что ее ребенок жив, вызывала у Серены головокружение.

Она задумалась, что могло стоять за всем этим. Возможно, это была схема по похищению детей: ее ребенка хотели продать для усыновления какой-нибудь богатой паре и заработать на этом хорошие деньги. Доктор тоже участвовал в деле.

Но теперь ей удалось сбежать из больницы, и с каждой минутой она отдаляется от этого ужасного места. Она встретится с человеком, который сможет объяснить ей, что происходит. Она чувствует себя вполне нормально. И скоро заберет свою малышку обратно.

Автобус остановился. Серена прокрутила в голове последний телефонный разговор. Третья остановка. Она должна сойти на третьей остановке. То есть оставались еще две. Оставшееся время она использовала на то, чтобы внимательнее изучить содержимое рюкзака. В папке для бумаг лежали медицинские документы: время рождения ребенка, вес, рост, окружность головы, группа крови.

Группа крови была отмечена звездочкой. Она прочитала запись ниже: Ребенок обладает очень редким антигеном Белладонны. Обязательно известить правительство.

Серена нахмурилась, не зная, что это могло означать, и почувствовала, что кто-то на нее смотрит. Девушка подняла глаза и увидела, как мужчина, сидевший напротив, быстро отвел взгляд. Она закрыла папку и сунула обратно в рюкзак как раз в тот момент, когда автобус снова остановился. Мужчина вышел, больше не взглянув на нее.

Когда автобус тронулся, Серена тайком оглядела пассажиров, убедилась, что никто не обращает на нее внимания, и продолжила изучать содержимое рюкзака. На дне лежали ключи с биркой. На вставленной бумажке значился адрес: Монтгомери-авеню, 72.

Наконец, автобус остановился в третий раз. Серена застегнула молнию рюкзака, встала и закинула его на плечо, вышла на тротуар и огляделась. Автобус уехал, и она стала наблюдать за чистой пустынной улицей. И тут заметила машину. Красный «фольксваген», припаркованный на противоположной стороне улицы, недалеко от детской площадки. Это был автомобиль с откидным верхом, и Серена прекрасно могла рассмотреть женщину, которая сидела за рулем.

Это была медсестра Морин Кинан, уже не в униформе, а в обычной одежде. Она подняла руку и помахала Серене.

Серена с облегчением улыбнулась. Наконец она получит ответы на свои вопросы. Девушка посмотрела налево, направо и направилась через дорогу. Как только ее сандалии коснулись мостовой, маленькая красная машина взорвалась.

Глава 3

Настоящее время

В этом человеке, который стоял напротив меня в маленькой комнатке, было что-то необычное. Как только я увидела его, я почувствовала внутри волнение, дрожь и… боль.

Знала ли я его?

В его взгляде я прочла удивление, затем подозрение и, наконец, страх, хотя я не могла понять, почему он меня боится. Я никак не ожидала такой реакции. Я подумала, что он либо попытается убить меня, как тот, другой человек, или предложит мне свою помощь. Но страх? Я не могла найти ему объяснение.

Я оглядела его с ног до головы, чтобы попытаться извлечь хоть какое-то воспоминание, и почувствовала сильное желание – и что-то еще, – но не смогла понять почему.

Он был высокого роста, закатанные рукава обнажали волосатые руки, сильные и мускулистые. Мне захотелось дотронуться до них.

Странно, но я чувствовала, что он испытывал по отношению ко мне именно страх.

Я снова и снова внимательно рассматривала его, впиваясь в него взглядом, как будто хотела получить ответ на незаданный вопрос, и с каждой секундой чувствовала облегчение. Мое внимание привлекло его лицо. Оно было красивым: глаза цвета шоколада, и такие глубокие, как море, и мрачные, как грозовая туча. Так много было в этих глазах – беспокойство, безрассудство и в то же время бесстрастие. У этого человека были длинные блестящие черные волосы, завязанные сзади кожаным ремешком.

И снова вспышка памяти. Черные волосы, точь-в-точь как у него, под моими пальцами.

Его волосы? Был ли он тем человеком, которого я целовала в том единственном моем воспоминании? Но во всем мире, должно быть, были миллионы мужчин с такими волосами.

И все же именно к нему меня так непреодолимо влекло.

На мужчине была самая простая одежда. Брюки оливкового цвета со множеством карманов. Простая желто-коричневая рубашка. На руке часы с широким серебряным ремешком, под которым я заметила что-то голубое на его коже и стала всматриваться пристальнее.

И тут он убрал руку, так что я уже не могла ничего разглядеть. Но как только он сделал это, я повернула свою руку ладонью вверх и увидела метку на внутренней стороне запястья. Голубые линии, тонкие и потолще. Штриховой код. Может ли на его запястье быть такая же отметка?

– Скажи мне, что ты делаешь здесь, в моей конюшне? – спросил он.

Его вопрос заставил меня снова посмотреть ему в глаза.

– Я хочу есть, – ответила я. Мой голос звучал жалобно и слабо, как будто я была сиротой, которая просит крошку хлеба. От этого я почувствовала раздражение и добавила громче:

– Мне нужно убежище, место, где я могу отдохнуть и…

– И?..

– Я не знаю. Что-то… привело меня сюда. – Я не была уверена, что поступаю правильно, доверяя ему, но слова появлялись сами, без моего участия. – Когда я увидела это место издалека, я поняла, что должна идти сюда. Я знала, что здесь буду… в безопасности. – Я моргнула, опустила глаза, не в силах больше выдерживать его взгляд, и прошептала:

– Правда?

– Я не представляю для тебя угрозу, если и ты не угрожаешь мне.

Я не заметила, как задержала дыхание и не дышала, пока не услышала этой последней фразы.

– Как я могу представлять для кого-то угрозу? Я уже сказала: я даже не знаю, кто я.

– Как такое возможно?

Я почувствовала, как к горлу подступают рыдания. Так глупо, один его вопрос, такой очевидный, заставил меня сразу же потерять контроль над собой. Вдруг я почувствовала, что не могу больше выносить этого. Я обхватила себя руками и опустила голову, стыдясь своих слез. Я показала ему свою слабость. Я интуитивно чувствовала, что меня нелегко было довести до такого состояния, и это злило меня. Но все же мне недоставало сил, чтобы взять себя в руки.

– Я не знаю. Не помню.