Кровная связь

Дикий? Или один из чистокровных, таких, как он? Специально подготовленный, чтобы выследить и убить его, как выслеживают и убивают всех беглецов?

Застыв, он напряг все свои чувства, настраиваясь на постороннее присутствие, пытаясь уловить угрозу или другой знак. Лошади вели себя на удивление спокойно. Они не всхрапывали и не били копытами, как делали всегда, если ему грозила опасность. Почему они были так спокойны?

Этан чувствовал, что это женщина. Единственная эмоция, исходившая от нее, – страх. Она тоже чувствовала его присутствие, он ощущал это. Но она делала это ненамеренно. Она не сканировала радиоволны, чтобы почувствовать его. Она нашла его случайно. Но теперь вовсе не пыталась прощупать его ум, чтобы оценить его намерения. Этан же научился делать это, когда трансформировал себя два года назад.

Этан не чувствовал ни намека на опасность или угрозу с ее стороны. Все же он снял со стены вилы и вошел в конюшню. Вилы глубоко пронзят ее, и она истечет кровью задолго до рассвета, подумал он, и не сможет получить помощь.

Он шагнул внутрь и сразу же почувствовал приятный запах свежего сухого сена, соломенной подстилки, овса и резкий запах лошадей.

Сцилла тихо всхрапнула и взмахнула хвостом. Это было не предупреждение, а сообщение о том, что что-то привело ее в возбуждение. Она была взволнована. Встревожена, но не испугана.

Спокойно, девочка, – подумал Этан. – Я уже знаю, что здесь кто-то есть. Только не знаю… где именно.

Он завернул за угол и посмотрел кобыле в глаза. Она встряхнула гривой, отвела взгляд, вскинула и опустила голову.

Этан кивнул и посмотрел на соседнее стойло, где стоял Харибда и беззаботно жевал сено. Никакой помощи от вас, – подумал Этан. Хотя он прекрасно знал, что в случае настоящей опасности Харибда выбил бы дверь стойла. Вместо этого жеребец только бросил на него кроткий взгляд и спокойно продолжал жевать.

Этан взял вилы в другую руку и бесшумно подошел к двери из красного дерева, за которой находилось небольшое подсобное помещение. Дверь была закрыта. За ней была она. Его уверенность росла с каждым шагом, приближавшим его к двери.

Этан взглянул на вилы, которые держал в руке, и задумался, какое оружие она намеревалась использовать против него. Ружье? Или электрошоковое устройство типа такого, какое он был вынужден использовать на Ферме против других невинных пленников? Или острое и широкое лезвие? Было безумием идти сюда с одними только вилами.

Но он понимал, что у него не было выбора. Если один из Диких нашел его, он должен был убить его до того, как он распространит информацию о его местонахождении. Если это был убийца, посланный с Фермы, расклад оставался тем же. Убить или быть убитым.

Он не мог позволить, чтобы его обнаружили. Он устроил свою жизнь и намеревался за нее бороться – по крайней мере, до тех пор, пока не узнает, что случилось с его братом.

Джеймс покинул его, и Этан не знал, как и почему это произошло. Некоторые из пленных говорили, что его сделала вампиром и послала осуществлять какую-то миссию та организация, которой все они были обязаны своими жизнями, – Отдел паранормальных расследований. Но Этан предпочитал верить, что его брат сбежал и выжил, так же как и он сам. И теперь целью его жизни было найти брата и обеспечить его безопасность – и свободу. Но прежде всего ему предстояло разобраться с незваной вампиршей.

Он медленно открыл дверь подсобки.

Он сразу увидел ее, как будто безошибочно настроился на ее ауру. Рыжие кудри, каскад волос и бледная розоватая кожа. Она сидела на полу, спина ее была прижата к дальней стене, колени согнуты, голова опущена вниз. Длинные волосы укрывали ее всю.

Он знал только одну женщину с такими волосами. Тогда она не была вампиром. Она была тогда одной из Избранных, одной из пленниц, которых держали на Ферме. Так же как и его.

Женщина медленно подняла голову. Ее длинная, тонкая рука поднялась, чтобы убрать волосы с лица, и она пронзила его взглядом изумрудных глаз. Этан выдержал ее взгляд и попытался прочитать ее беспорядочные, перепутанные мысли. Наконец он сказал:

– Ты здесь, чтобы убить меня?

Огромные пушистые ресницы скрыли от него ее глаза.

– Зачем мне тебя убивать?

Потом ресницы снова поднялись, и он ощутил ее состояние. Это был страх. Но в глубине ее глаз скрывалось нечто большее. Но того, что он ожидал увидеть, там не было. Узнавания.

– Я даже не знаю тебя, – продолжила она. Потом она прикусила нижнюю губу и добавила: – Я даже не знаю… себя. Я не знаю даже своего имени.

Слова повисли в воздухе. Женщина поднялась и встала перед ним, руки ее были бессильно опущены. Она была обнажена, прекрасна и уязвима во всех смыслах этого слова. Она не была той дикаркой, которую он знал.

На Ферме она была неукротимой. Ее нельзя было сломить. Она постоянно выступала против тех уроков, которые им преподавали. Она не подчинялась. Она отказывалась быть такой бездумно послушной, какими должны были быть все. Часто Избранным давали бессмысленные, иногда жестокие задания. Сломать шею белке. Съесть пригоршню личинок. Провести двенадцать часов на улице, без обуви, во время сильнейшей вьюги. Она, в отличие от всех остальных, отказывалась выполнять эти приказания.

За это ее лишали сна. Ей увеличивали дозы сильнодействующих лекарств. Держали в изолированной комнате, заклеивали липкой лентой веки, чтобы она не могла закрыть глаза, и показывали безумные изображения на огромном экране, в то время как в наушниках, привязанных к ее ушам, звучали указания.

Таким образом ее пытали. Возможно, он знал не всю правду о ней. Среди испуганных, покорных, измученных пленников ходили слухи, что ее убьют, если не смогут сломить.

Ему, по крайней мере, хватило ума, чтобы притворяться покорным, пока не представился шанс убежать.

И теперь она стояла перед ним, вампиресса, Избранная, которая не знала его и утверждала, что не знает собственного имени.

Какого черта они сделали с этой неукротимой девчонкой? Что они сделали с Лилит?

21 год назад

Серена закрыла глаза и снова вспомнила первый крик дочери.

Она следила за стрелкой часов из-под опущенных ресниц и ровно в ту минуту, которую указала ей сестра Кинан, сбросила одеяло, села на кровати, свесив ноги, и медленно перенесла на них часть веса. Ноги оказались на удивление крепкие, она встала, повернулась и сложила одеяло так, чтобы казалось, что под ним спит человек. Потом, двигаясь бесшумно, задернула все занавески вокруг кровати и снова осмотрела комнату в поисках того, что могло бы помочь ей в побеге. Но ничего подходящего в палате не было.

Сестра сказала ей, что все необходимое она найдет в рюкзаке снаружи. И Серене оставалось только поверить этому.

Выпрямляя спину, она подошла к окну, медленно потянула за шнур, чтобы поднять шторы, потом открыла засов и подняла раму. Окно открылось легко.

Облокотясь на подоконник, Серена посмотрела вниз. Действительно, здесь было невысоко. У нее не было обуви, из одежды – только больничный халат. Но если действовать быстро, подумала Серена, можно уйти незамеченной и успеть скрыться из вида. Она села на подоконник, свесила сначала одну, а затем другую ногу на улицу. Потом легла на живот, повернувшись лицом к окну, и повисла, уцепившись руками за раму. Затем закрыла глаза, сделала глубокий вдох и разжала руки, немного оттолкнувшись, чтобы не удариться о стену при приземлении.

Ее ноги коснулись земли почти мгновенно, менее чем через секунду. Колени подогнулись, она приземлилась, сдержав крик боли от удара о землю, и еще несколько секунд не двигалась, не веря в собственную удачу.

Возможно, здесь вовсе не было никакой страшной тайны. Если они лгали ей про ее ребенка, почему они не приняли более серьезных мер против ее возможного побега? Они должны были, по крайней мере, запереть окно.

Серена приземлилась на зеленую лужайку, от тротуара ее отделяла небольшая изгородь. Рядом никого не было видно. Она собрала все силы, поднялась на ноги и подошла к изгороди.

Она сразу заметила большой зеленый рюкзак, вытащила его из кустов и расстегнула молнию. Внутри были туфли, одежда и папка для бумаг. В карманах было что-то еще, но она знала, что ей нужно поскорее убираться из этого места.

Внезапно где-то рядом с резким звуком захлопнулась дверца машины, Серена вздрогнула, закрыла рюкзак и спряталась в тень.

Она заметила за углом нишу, которая с двух сторон была закрыта изгородью, а с третьей – стенами здания больницы. Это было хорошим укрытием, тем более что другого у нее не было. Она поспешила туда и увидела скамейки и столики с пепельницами. Должно быть, персонал проводил здесь обеденные перерывы в хорошую погоду.

Серена вытащила из рюкзака одежду, она должна была торопиться. Наверху лежали джинсы, под ними трусы и несколько макси-прокладок, которые она носила после родов. Она надела эту одежду, а затем спортивный бюстгальтер и футболку. Потом сунула ноги во вьетнамки, скомкала больничную одежду, засунула ее в рюкзак и застегнула молнию. Затем направилась к тротуару. С трудом подавляя желание перейти на бег, она быстрыми шагами вышла с территории больницы и скоро оставила ее далеко позади.

Серена шла по оживленной улице, мимо магазинов, ресторанов и супермаркетов, и никто не обращал на нее внимания.

Но это не надолго, подумала она. Рано или поздно в больнице обнаружат ее исчезновение. Возможно, это уже стало известно. Но что они предпримут?

Серена услышала звонок. Где-то близко звонил телефон.

С удивлением она поняла, что звук исходит из ее рюкзака, остановилась, сняла рюкзак, сунула в него руку и вынула мобильный телефон размером с кирпич. Серена вытащила антенну и приложила трубку к уху. Сердце ее забилось от страха, глазами она искала в толпе звонившего.

– Тебе удалось сбежать?

Она узнал голос. Это была сестра, которая помогла ей.

– Да. Думаю, да.