Тайна Царствия Божия, или Забытый путь истинного Богопознания

О внутренней молитвенной жизни, о внутреннем внимании к помыслам святые отцы создали опытную науку, стройную и совершенную, которая хранится в их богомудрых Писаниях. Эти Писания отцами созданы по внушению Духа Божия для последних времен, созданы для нас.

Святые отцы, Духом Божиим провидя, что мы, живущие в последние времена, осиротеем, останемся без наставников, без руководителей этому спасительному деланию, оставили нам в руководство несколько опытных, существенно важных советов в деле усвоения спасения, в деле усовершенствования себя в молитвенном подвиге.

По святоотеческому разуму, в основе опытного богопознания, в основе опытного усвоения спасения, усвоения начала нового бытия лежит «умное делание», или «трезвение», которое состоит из внимания к помыслам и  н е п р е с т а н н о й  м о л и т в ы  Иисусовой, заключающейся в словах: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного».

Внимание и непрестанная молитва и есть та мысленная деятельность, из которой и слагается «умное делание». Это «умное» невещественное делание есть сокровенное таинство отцов и неудобьсказуемое. Нет слов на человеческом языке, чтобы можно было полностью изъяснить это таинство. Никакими подобиями и сравнениями не уяснишь его.

«Непрестанная молитва, как заповедь Божия и дар Божий, необъяснима человеческим разумом и словом», – говорит святитель Игнатий Брянчанинов (Аскетические опыты. Т. II).

«Это Божественное делание священной «умной» молитвы было непрестанным делом древних богоносных отцов наших, – говорит Паисий Величковский. – И пусть будет известно, что, по неложному свидетельству богомудрого преподобного и богоносного отца нашего Нила Синайского,

Постника, еще в раю Самим Богом дана первозданному человеку умная Божественная молитва. Но несравненно большую она стяжала славу, когда более всех святых Святейшая, Честнейшая Херувимов и Славнейшая без сравнения Серафимов, Пресвятая Дева Богородица, пребывая во Святая святых, «умною молитвою» взошла на крайнюю высоту боговидения и сподобилась быть «Пространным Селением» невместимого всею тварью, Ипостасно в Нее вместившегося Божия Слова. […]

И кто возможет по достоинству похвалить божественную «умную молитву», деятельницей которой, наставляемая руководством Святаго Духа, была Сама Божия Матерь?» (преподобный Паисий Величковский. Об «умной молитве»).

«Умная молитва» достойна Божественных хвалений, ибо вмещает в себя имя Всехвального Бога Всеславного. Она неизъяснима, как неизъясним Сам Бог, имя Которого она носит. Это – Божественное таинство, величественное исполнение Божиих чудес, славных и неописуемых.

Сокровенный смысл «умного делания», или «трезвения», или «непрестанной молитвы» – в таинстве «богоношения» и выявления лика Христова в лике человеческом. В этом и секрет, тайный смысл «трезвения», или «умной молитвы» святых отцов.

«Умная молитва» есть «умный» подвиг воли «умной» души, совершающей благодатное таинство покаяния. В этом таинстве душа усовершается в земных условиях в деятельности для загробной жизни, где раскроется перед нею славная и неописуемая деятельность необъятного Божественного совершенства совершенного Бога.

«Умное делание» есть сокровенный путь к ангельскому житию на земле. «Умное делание» выводит нас из бытия гибнущего, земного, смертного, плотского и вводит нашу умную природу в новое бытие – в вечное, небесное и бессмертное, божественное; «обновляет человека и по душе, и по телу» (преподобный Симеон Новый Богослов).

«Умное делание» есть херувимское «богоношение» душой Бога Слова. «Умное делание» есть забытый монашеством путь опытного богопознания. Монашество, носящее ангельский образ без ангельского делания, не есть монашество; это – пустоцвет, тело без души.

В «умном делании» – сущность монашества, а в монашестве – сущность христианства. Без «умного делания» нет монашества, без монашества нет христианства.

В «умном делании» сокрыты тайны Царствия Божия, постепенно открывающиеся Духом Божиим только тому, кто вступил на путь опытного усвоения покаяния.

Никакими искусственными пособиями эти тайны не раскрываются. Непрестанная молитва дается непрестанному покаянию. Единственно верное пособие, которое не повредит легких и не помутит ума, не ввергнет в «прелесть» – это непрерывная покаянная молитва, в сокрушении сердца Богу приносимая: «Помилуй». Эту жертвенную молитву сокрушения Господь Бог не презрит. Ибо только покаянию отверзаются двери тайн Царствия Божия. И это путь незаблудный.

Тому, кто узрел близкий конец вещественного мира и кто в чувстве сердца узрел и свой близкий конец, неизбежный и неотвратимый, какая иная молитва может более приличествовать и более удовлетворять, кроме сей краткословной и многовместительной? Кто помышляет о смерти и о скором предстоянии перед Судом Божиим, у того может быть только одна неустанная забота: прежде конца успеть испросить себе милость у Господа Бога.

А потому сия молитва в процессе делания и превращается в немолчный вопль души: «Помилуй!»

Это делание и есть «тайна спасения» апостольского корабля, в котором спасались древние отцы и за который не держалось монашество в последних временах, потому и погибло. Оно держалось за внешнее одеяние, за стяжания, за внешнее благочестие, потеряв при этом внутреннее «умное делание» – внимание к помыслам и «умную молитву». А потеряв «умное делание», оно потеряло себя.

Теперь это ангельское делание будет принадлежать тем, кто ухватится за него изнутри, кто обретет внутренний путь к Богу: узкий путь «умной» тесноты. Это и будет монашество внутреннее, сокровенное. Ибо сия сокровенная тайна Царствия Божия внешним не вверяется. Она для них недоступна.

«Умное делание» есть, по существу, делание внутреннее, сокровенное, ангельское. Оно же и есть «трезвение».

А «трезвение», по учению святых отцов, есть духовное художество, которое, если долго и с постоянным усердием проходить его, с Божией помощью совершенно избавляет человека от страстных помыслов и слов, и худых дел, дарует ему верное признание Бога непостижимого, сколько сие возможно для нас. И сокровенное разрешение сокровенных божественных тайн и есть творитель всякой заповеди Ветхого и Нового Завета и всякого блага будущего века податель.

Само же оно есть, собственно, «чистота сердца». А чистота сердца и есть «молитвенное хранение ума от злых помыслов» (преподобный Исихий). Следовательно, сущность «трезвения» – в непрестанной молитве и во внимании ума к помыслам.

Вот за это делание отцы нам и предлагают ухватиться как за спасительную тайну. А делание сие поистине спасительно, многомощно и действенно спасает держащихся за него с верою. Ревнующий о спасении своей души от неминуемого потопления да ухватится за нее крепким своим усердием и будет спасен. А благому усердию всегда Сам Бог Помощник. Имеющий уши слышать – да слышит! Ибо это голос святых отцов, голос Святаго Духа Божия.

Глава VII

Святоотеческое учение о «трезвении» начинается с познания нашей «умной природы», умерщвленной грехом в Адаме, и указания средства, приводящего к воскресению. Простота, доступность и величие средства

«Умная молитва», как верное средство спасения нашей «умной природы» от неизбежного потопления в мысленном грехе, предлагается отцами потому, что другого средства и нет, столь действенного. Ибо никто так не познал нашей «умной сущности» – нашей души и ее тяжкой болезни, как богомудрые отцы. Потому и предлагают они это святое средство.

В долгих и многих слезах, при содействии Божественной благодати откровения, они познали личным опытом тайну человеческой личности и ее скрытую, таинственную болезнь, болезнь всего рода нашего, и обрели спасительное средство, при содействии Божием, к уврачеванию сей болезни. Исцелившись сами и испытав на себе многомощное, благодатное действие сего средства, они, любя нас, и предлагают его для нашего исцеления.

Они познали, что «умная природа», наша душа, умерщвлена грехом в нашем праотце Адаме, и в нем мы все умерли и потеряли сокровенную ангельскую жизнь, некогда нам свойственную. И с тех пор бестелесная умная душа сделалась неразумной – «отелесилась», вся превратилась в плоть – овеществилась, сделалась плотской, вся пребывает в помыслах и ощущениях плоти, пребывает на земле. Небесная жизнь стала для нее недоступной.

Сильным словом описывает душевную смерть человека преподобный Макарий Великий. Он говорит: «Поелику человек в преслушании умер страшною смертью и принял клятву на клятву: Тернии и волчцы взрастит тебе земля,[23 - Ср. Быт. 3, 18.] – то на земле сердца его возродились и возросли тернии и волчцы. Враги обманом похитили славу его и облекли его стыдом. Похищен свет его, и облечен он во тьму.

Убили душу его, рассыпали и разделили помыслы его, совлекли ум его с высоты, и человек-Израиль стал рабом истинного фараона. И он поставил над человеком приставников и досмотрщиков – лукавых духов, которые понуждают человека, волею и неволею, делать лукавые дела – составлять «брение» и «плинфы».[24 - То есть асфальт и кирпичи.] Удалившие человека от небесного образа мыслей низвели его к делам лукавым, вещественным, земным и бренным, к словам, помышлениям и рассуждениям суетным. Потому что душа, ниспав с высоты своей, встретила человеконенавистническое царство и жестоких князей, которые понуждают ее созидать им греховные грады порока. Если же душа воздохнет и возопиет к Богу, то ниспосылает ей духовного Моисея, избавляющего ее от египетского рабства. Но прежде пусть вопиет и стенает, и тогда увидим начало избавления» (Беседа 47-я, 6–7).

Вот здесь и приходит на помощь умерщвленной «умной» душе ее «умный вопль» – многомощная непрестанная Иисусова молитва, оживотворяющая душу.

В этом «таинстве взывания» душа обретает свою жизнь, свое оживление, воскресает для нового бытия – духовного, небесного, обретает дар жизни божественной.

Этот дар божественной жизни дарован всякому крещеному во имя Господа Иисуса Христа.

В купели Крещения душе дается сей дар духовной, благодатной, ангельской жизни, дается даром. Но редко кто сохраняет в себе этот дар, а потому и редко кто живет духовной жизнью. Большинство из крещеных, уже в детском и отроческом возрасте страстями своими потоптав сей светлый дар, пребывают до смерти в жизни плотской, похотной, не подозревая того, что жизнь плотская есть смерть духа.[25 - См. Рим. 8, 5–8.]

Но дар сей не истребляется в нас грехами нашими, а только зарывается, как некое сокровище, в «земле» наших всевозможных страстей. И от нас зависит: раскрыть в себе это сокровище небесной жизни, этот дар благодати, или оставить его зарытым.

Обретается нами это сокровище на поле покаяния. Покаяние есть второе крещение; и покаянием дается сей дар небесной, духовной жизни. В покаянии благодатью Святаго Духа мы оживотворяемся, и сия благодать вводит нас в святое таинство дивного богообщения.

Эту мысль прекрасно выражает преподобный Григорий Синаит такими словами: «Следовало бы нам, приняв духа жизни о Христе Иисусе, чистою в сердце молитвою, херувимски беседовать с Господом; но мы, не разумея величия, чести и славы благодати возрождения и не заботясь о том, чтобы возрасти духовно через исполнение заповедей и востечь до состояния «умного созерцания», предаемся нерадению, через что впадаем в страстные навыки и низвергаемся в бездну нечувствия и мрака. Бывает и то, что мы даже мало помним – есть ли Бог».

А каковы мы должны быть, как чада Божии по благодати, о том совсем не знаем. Веруем, но верою недейственною, и по обновлении Духом в крещении не перестаем жить плотски. Если иногда, покаявшись, и начинаем исполнять заповеди, то исполняем их только внешне, а не духовно, и до того отвыкаем от духовной жизни, что проявления ее в других кажутся нам неправостями и заблуждениями. И так до самой смерти пребываем мы в заблуждениях, мертвыми духом, живя и действуя не во Христе, и не соответствуя тому определению, что рожденное от Духа должно быть духовно.[26 - См. Ин. 3, 6.]

А между тем, принятое нами во Святом Крещении о Христе Иисусе не истребляется, а только зарывается, как некое сокровище в земле. А благоразумие и благодарность требуют позаботиться о том, чтобы открыть его и привести в ясность.

Как же это делается? К этому ведут следующие два способа:

во-первых, дар этот открывается многотрудным исполнением заповедей, так что поколику исполняем заповеди, потолику дар сей обнаруживает свою светлость и свой блеск;

во-вторых, приходит он в явление и раскрывается непрестанным призыванием Господа Иисуса, или, что то же, непрестанной памятью о Боге.

И первое средство могущественно, но второе могущественнее, так что и первое получает от него полную свою силу.

Посему, если искренне хотим раскрыть сокрытое «в нас семя благодатное, то поспешим скорее навыкнуть сему последнему сердечному упражнению и иметь в сердце это одно дело молитвы, безвидно, не воображенно, пока оно согреет сердце наше и распалит его до неизреченной любви ко Господу. Тем, которые еще не имеют действия молитвы, надо много молитвословить, и даже без меры, чтобы непрестанно быть в этом много-молитвословии и разномолитвии, пока от такого преболезненного труда молитвенного разогреется сердце и начнется в нем действие молитвы. Кто же вкусит, наконец, этой благодати, тому надо молитвословить в меру, а больше пребывать в «умной молитве», как заповедали отцы» (Добротолюбие. Т. I).

Вот благодатное средство к оживотворению нашей умерщвленной души, средство божественно простое, доступное всякому и удобоисполнимое. Из всех великих и богатых даров Господних, данных бедному грешному творению человеческому, порабощенному демонами, [но] данных в таинстве святого Боговоплощения и спасающих нас от этого порабощения, это последний, величественный и совершенный дар совершенного Бога – спасаться непрестанным призыванием имени Его.

А это и значит – молиться молитвой Иисусовой.

«Моление молитвой Иисусовой есть установление Божественное. Установлено оно не через посредство пророка, не через посредство апостола, не через посредство Ангела, но установлено Самим Сыном Божиим и Богом», – говорит святитель Игнатий.

«После Тайной Вечери, между прочими возвышеннейшими окончательными заповеданиями и завещаниями, Господь Иисус Христос установил моление Его именем, дал этот способ моления как новый, необычный дар, дар цены безмерной. Апостолы уже знали отчасти силу имени Иисуса: они исцеляли им неисцелимые недуги, приводили в повиновение бесов, побеждали, связывали, прогоняли их.

Это могущественнейшее, чудное имя Господь повелевает употреблять в молитвах, обещая от Него особенную действенность для молитвы: если чего попросите у Отца во имя Мое, то сделаю, да прославится Отец в Сыне. Если чего попросите во имя Мое, Я то сделаю.[27 - Ин. 14, 13–14.]