Несоветская украинизация: власти Польши, Чехословакии и Румынии и «украинский вопрос» в межвоенный период

Однако больше всего работ посвящено изучению национально-культурных процессов в УССР в 1920-1930-е гг. Было опубликовано множество статей, появились монографии и разделы в общих трудах, в которых украинские исследователи анализировали причины украинизации, ее цели, формы, последствия, обращали внимание на процессы украинизации в области просвещения и культуры. Увидели свет монографии, в которых речь шла о роли интеллигенции в национально-культурном строительстве[79 - См., напр.: Нариси iсторii украiнськоi iнтелiгенцii (перша половина ХХ ст). / С. І. Бiлокiнь, О. Д. Бойко, Г. С. Брега, iнш.; вiдп. ред. Ю. О. Курносов. У 3 кн. Киiв, 1994; Комаренко Т. О., Шипович М. А. Влада i мистецька iнтелiгенцiя Радянськоi Украiни; 20-тi роки ХХ ст. Киiв, 1999; Кузьменко М. М. Науково-педагогiчна iнтелiгенцiя в УСРР 20-30-х рокiв: соцiально-професiйний статус та освiтньо-культурний рiвень. Донецьк, 2004; Бачинський Д. В. Украiнiзацiя 1920-х – початку 30-х рокiв та iнтелiгенцiя: навч. посiб. Чернiвцi, 2009; и др.], формировании и функционировании партийной и советской номенклатуры[80 - См., напр.: Виговський М. Ю. Номенклатура системи освiти в УСРР 1920-1930-х рокiв: соцiальне походження, персональний склад та функцii. Киiв, 2005; Лозицький В. С. Полiтбюро ЦК Компартii Украiни: iсторiя, особи, стосунки (1918–1991). Киiв, 2005; Дорошко М. С. Номенклатура: керiвна верхiвка Радянськоi Украiни (1917–1938 рр.). Киiв, 2008; и др.], социоэкономических и социокультурных процессах в контексте национальной политики[81 - См., напр.: Новохатько Л. М. Нацiональний аспект доктрини «соцiалiстичноi реконструкцii»: спроба iсторико-теоретичного переосмислення. Киiв, 1997; Новохатько Л. М. Проблеми соцiально-економiчного i культурного розвитку Украiни в контекстi нацiональноi полiтики (20-30-тi рр. ХХ ст.). Киiв, 1998; и др.], изменениях в национально-культурной политике в 1930-е гг.[82 - См., напр: Кручек О. А. Становлення державноi полiтики УСРР у галузi нацiональноi культури (1920–1923 рр.). Киiв, 1996; Бондарчук П. М. Нацiонально-культурна полiтика бiльшовикiв в Украiнi на початку 1920-х рокiв. Киiв, 1998; Єфiменко Г. Г. Нацiонально-культурна полiтика ВКП(б) щодо Радянськоi Украiни (1932–1938). Киiв, 2001; и др.] Украинизация рассматривается и в рамках всей республики[83 - См., напр.: Цвiлюк С. А. Украiнiзацiя Украiни: тернистий шлях нацiонально-культурного вiдродження доби сталiнiзму. Одеса, 2004. 200 с. Вид. 2-ге, переробл. й доп. Одеса, 2009.], и в рамках отдельных ее регионов[84 - См., напр.: Нестеренко В. А. Украiнiзацiя на Подiллi у 20-30-х роках XX сторiччя: основнi напрями, наслiдки, недолiки та особливостi. Вид. 2-ге, доп. та виправл. Кам’янець-Подiльський, 2003.], и в политических портретах деятелей этого периода[85 - См., напр.: Мельниченко В. Е. Раковский против Сталина. М., 1991; Мельниченко В. Християн Раковський: невiдомi сторiнки життя i дiяльностi. Киiв, 1992; Солдатенко В. Ф. Незламний. Життя i смерть Миколи Скрипника. Киiв, 2002; Лозицький В. С. Бунтiвник. Життя i смерть Миколи Хвильового: iст.-бiогр.-публiцист. нарис. Киiв, 2009; и др.]. В 2003 г. появилось обобщающее коллективное исследование (авторский коллектив – В. М. Даниленко, Я. В. Верменич, П. М. Бондарчук, Л. В. Гриневич, О. А. Ковальчук, В. В. Масненко, В. М. Чумак) «„Украинизация“ 1920-30-х годов: предпосылки, приобретения, уроки», где весьма подробно рассматривается политика украинизации в различных областях жизни – партийных и государственных органах, системе просвещения, науки, периодических изданиях, армии и др.[86 - «Украiнiзацiя» 1920-30-х рокiв: передумови, здобутки, уроки. Киiв, 2003.]

В украинской историографии советская украинизация трактуется как политика, направленная на укрепление советского строя в условиях активизации национальных процессов в республике. При этом украинизация для большевиков была лишь временной уступкой, средством укрепления власти на Украине.

Немало внимания современные украинские историки уделяют и событиям 1939 г. на Западной Украине. Одной из первых попыток показать все сложности процесса ее интеграции в советскую систему сделали А. С. Рублев и Ю. А. Черченко[87 - Рубльов О. С., Черченко Ю. А. Сталiнщина й доля захiдноукраiнськоi iнтелiгенцii. 20-50-i рр. XX ст. Киiв, 1994.]. Обобщающей работой, в которой рассматриваются события 1939 г., является монография М. Р. Литвина, А. И. Луцкого, К. Е. Науменко[88 - Литвин М. Р., Луцький О. І., Науменко К. Є. 1939. Захiднi землi Украiни. Львiв, 1999.]. Как утверждают авторы, форсированная интеграция Западной Украины в систему «казарменного социализма» сопровождалась репрессиями, нарушениями закона и прав человека, социальными, экономическими деформациями[89 - Там же. С. 144.]. Поэтому, как считают украинские ученые, присоединение Западной Украины сыграло двойственную роль. Как пишет Н. Ю. Чоповский, с одной стороны, присоединение объективно отвечало вековым стремлениям украинского народа к независимости и соборности, а с другой – этот акт произошел без участия украинского населения, был следствием сговора Сталина и Гитлера, для которых национальные интересы украинского народа служили только прикрытием их политических расчетов[90 - Чоповський М. Ю. Голгофа Захiдноi Украiни (Злочинна дiяльнiсть окупацiйних режимiв проти населення захiдноукраiнських земель та його боротьба за волю i незалежнiсть 1920–1953 рр.). Львiв, 1996; Чоповський М. Ю. Кривавi подii на Захiднiй Украiнi. Нацiонально-визвольна боротьба на захiдноукраiнських землях в 1920–1953 рр. Львiв, 1998.]. П. П. Брицкий же утверждает, что, несмотря на злодеяния сталинского режима, сам факт объединения украинских земель заслуживает позитивной оценки[91 - Брицький П. П. Украiна у Другiй свiтовiй вiйнi (1939–1945 рр.). Чернiвцi, 1995. С. 27.]. Вообще проблеме депортации и репрессий в украинской литературе уделяется значительное внимание[92 - См., напр.: Бiлас І. Г. Репресивно-каральна система в Украiнi 1917–1953. Суспiльно-полiтичний та iсторико-правовий аналiз: У 2 книгах. Киiв, 1994; и др.]. Следует отметить, что украинские ученые уделяют большое внимание событиям на западноукраинских землях в 1939–1941 гг., однако они не рассматривают их в русле украинизационной политики большевистского руководства.

Следует заметить, что в современной историографии недостаточно трудов, в которых комплексно рассматривалась бы политика по «украинскому вопросу» как направление политики в области национальных отношений государств с полиэтническим населением в межвоенный период, не соотносятся украинизационные усилия правительств различных государств. До сих пор отсутствуют комплексные исследования политики в отношении украинцев, учитывающие происходящие изменения на восточноевропейском пространстве в целом. Проблема украинской политики рассматривалась в современной исторической науке лишь применительно к отдельным ее аспектам, в основном – к направлениям политики украинизации в УССР, не учитывая при этом общественную жизнь всей страны во всей ее сложности. Сосредоточенность на отдельных явлениях не позволяет оценить украинскую политику в восточноевропейском регионе во всей ее полноте и многогранности, проследить черты сходства и различия между политикой правительств различных государственных образований, например, украинизационными усилиями лидеров Украинской Народной Республики, Западно-Украинской Народной Республики, Украинской Державы, Карпатской Украины и политикой, проводимой в УССР или в Волынском воеводстве Польши.

Кроме того, малоизученными остаются проблемы внешнеполитического влияния на выработку национальной политики того или иного правительства, формирования общественного мнения в отношении политического курса государства, сочетаемости украинизации и интеграционной стратегии государства. В конечном счете изучение указанных аспектов поможет глубже изучить такую актуальную проблему современной науки, как выбор этнополитической стратегии в многонациональном государстве.

Источниковая база

Массивы источников по избранной нами проблематике весьма обширны. В первую очередь это относится к области советской украинизации. Много документов было опубликовано еще в период существования СССР – документы партийных и советских органов власти, а также отдельных государственных деятелей того времени. Прежде всего, это стенограммы партийных съездов, декреты советской власти, сочинения В. И. Ленина и И. В. Сталина и т. п., были изданы также сборники документов по отдельным направлениям партийной политики (как, например, культурное строительство[93 - См., напр.: Культурне будiвництво в Украiнськiй РСР. Важливi рiшення Комунiстичноi партii i Радянського Уряду 1917–1959 рр.: збiрник документiв у 2 т. Т. 1: 1917 – червень 1941). Киiв, 1959.], образование Союза ССР[94 - См., напр.: Образование Союза Советских Социалистических Республик: сб. документов. М., 1972.] и др.) и материалы, относящиеся к области внешней политики[95 - Коммунистическая партия Польши в борьбе за независимость своей страны. Материалы и документы. М., 1955; Документы внешней политики СССР. Т. 1-21. М., 1959–1977; Документы и материалы по истории советско-польских отношений. Т. 1–6. М., 1957–1964.]. Конечно, опубликованные в советский период документы представляют несомненный интерес для исследователя, но следует признать, что они далеко не в должной степени отражали подлинную картину национального и культурного строительства в межвоенный период. С началом перестройки в Советском Союзе ситуация стала меняться, и с конца 1980-х гг. стали появляться публикации ранее неизвестных исследователю документов. Первоначально интересные материалы были опубликованы в «Известиях ЦК КПСС»[96 - Так, для нашей темы интерес представляют: Из истории образования СССР: документы и материалы о работе комиссии Оргбюро ЦК РКП(б) по подготовке вопроса «О взаимоотношениях РСФСР и независимых республик» к Пленуму ЦК партии (6 октября 1922 г.) // Известия ЦК КПСС. 1989. № 9. С. 191–219; «Ильич был тысячу раз прав» (Из переписки членов Политбюро ЦК РКП(б) в июле-августе 1923 г.) // Известия ЦК КПСС. 1991. № 4. С. 192–207.], а постепенно, с течением времени стали появляться и самостоятельные сборники документов[97 - Тайны национальной политики ЦК РКП(б). Четвертое совещание ЦК РКП(б) с ответственными работниками национальных республик и областей, 9-12 июня 1923 г. Стенографический отчет. М., 1992; Ленин В. И. Неизвестные документы. 1891–1922. М., 1999; И. В. Сталин и Л. М. Каганович. Переписка. 1931–1936. М., 2001; «Совершенно секретно». Лубянка – Сталину о положении в стране (1922–1934): в 10 т. Т. 1–9. М., 2001–2013; Как ломали НЭП: Стенограммы пленумов ЦК ВКП(б), 1928–1929 гг.: В 5 т. М., 2000; Власть и художественная интеллигенция. Документы ЦК РКП(б) – ВКП(б), ВЧК-ОГПУ-НКВД о культурной политике. 1917–1953 гг. М., 2002; Историю – в школу: создание первых советских учебников. М., 2008; На приеме у Сталина. Тетради (журналы) записей лиц, принятых И. В. Сталиным (1924–1953). М., 2008; Бессарабия на перекрестке европейской дипломатии. Документы и материалы. М., 1996.]. Интересные сборники документов увидели свет в издательстве РОССПЭН, среди них стоит отметить публикацию неизвестных ранее широкому кругу читателей архивных материалов, посвященных советской национальной политике[98 - Политическое руководство Украины 1938–1989: сборник документов. М, 2006; ЦК РКП(б) – ВКП(б) и национальный вопрос: сб. док. в 2 тт. Т. 1: 1918–1933. М, 2005; Т. 2: 1933–1945. М., 2009.], Коминтерну[99 - Политбюро ЦК РКП(б) – ВКП(б) и Коминтерн. 1919–1943: сб. док. М., 2004.], а также украинскому национализму[100 - Украинские националистические организации в годы Второй мировой войны: сборник документов. В 2 тт. М., 2012.]. Активная публикаторская работа ведется и на Украине. Много сборников появилось по национальной политике в УССР[101 - Нацiональнi процеси в Украiнi. Iсторiя i сучаснiсть. Документи i матерiали. У 2 ч. Киiв, 1997; Украiнська мова у ХХ сторiччi: iсторiя лiнгвоциду. Документи i матерiали. Киiв, 2005; Украiнська iнтелiгенцiя i влада: Зведення секретного вiддiлу ДПУ УСРР 1927–1929 рр. Киiв, 2012; Культурне життя в Украiнi: захiднi землi. Документи i матерiали. Т. 1. 1939–1953. Киiв, 1995; Історiя Нацiональноi академii наук Украiни (1934–1937): документи i матерiали. Киiв, 2003; Конституцiйнi акти Украiни. 1917–1920. Невiдомi конституцii Украiни. Киiв, 1992; Украiнська Центральна Рада: Документи i матерiали. У 2 т. Киiв, 1997; Захiдно-Украiнська Народна Республiка. 1918–1923. Документи i матерiали: у 5 т., 8 кн. Івано-Франкiвськ, 2001–2013; Директорiя, Рада Народних Мiнiстрiв Украiнськоi Народноi Республiки. Листопад 1918 – листопад 1920 рр.: Док. i матерiали. У 2 т. Киiв, 2006. Однако самое большое количество сборников посвящено голоду 1932–1933 гг. Среди публикаций стоит выделить: Голодомор 1932–1933 рокiв в Украiнi. Документи i матерiали. Киiв, 2007. Стоит заметить, что украинские специалисты традиционно много внимания уделяют этой проблеме, однако они отнюдь не являются монополистами в данной области. В издательстве РОССПЭН вышли две подготовленные российскими специалистами многотомные публикации о положении в советской деревне: Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. 1918–1939. Документы и материалы: в 4 тт. М., 2000–2012; Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. Документы и материалы. 1927–1939: в 5 тт. М., 1999–2006.], были изданы документы по истории Буковины[102 - Буковина 1918–1940 рр.: зовнiшнi впливи та внутрiшнiй розвиток: Матерiали i документи. Чернiвцi, 2005.], Карпатского региона[103 - Тернистий шлях до Украiни: збiрник архiвних документiв i матерiалiв «Закарпаття в европейськiй полiтицi 1918–1919, 1938–1939, 1944–1946 рр. ХХ ст.». Ужгород, 2007; Карпатська Украiна (1938–1939). Збiрник архiвних документiв i матерiалiв. Ужгород, 2009; Украiнський нацiонально-визвольний рух на Прикарпаттi в ХХ столiттi. Документи i матерiали. Т. 1. Кн. 1. (1919–1929). Івано-Франкiвськ, 2012; Т. 1. Кн. 2 (1929–1939). Івано-Франкiвськ, 2014.], польско-украинским отношениям[104 - Украiна – Польща 1920–1939 pp.: З iсторii дипломатичних вiдносин УССР з Другою Рiччю Посполитою: Документи i матерiали. Киiв, 2012; Юзевський Г. Замiсть щоденника // «Роде наш красний…» Волинь у долях краян i людських документах. Т. 2. Луцьк, 1996. С. 195–211.].

В настоящее время существует также большой массив неопубликованных архивных материалов, не привлекавшийся ранее к исследованию. Прежде всего, это материалы руководящих органов ЦК КП(б)У, хранящиеся в Центральном государственном архиве общественных организаций Украины, в Центральном государственном архиве высших органов власти Украины, а также в российских архивах – в Российском государственном архиве социально-политической истории, Государственном архиве Российской Федерации, в Российском государственном военном архиве.

Документы официальных органов власти дополняют статьи политических лидеров, опубликованные в газетах, журналах и отдельными изданиями, материалы периодической печати, а также мемуары и дневники политических и общественных деятелей. Их авторами являются как советские деятели – Л. М. Каганович[105 - Каганович Л. М. Памятные записки рабочего, коммуниста-большевика, профсоюзного, партийного и советско-государственного работника. М., 1996.], Е. Б. Бош[106 - Бош Е. Б. Год борьбы. Борьба за власть на Украине с апреля 1917 г. до немецкой оккупации. М., 1925.], так и лица, далекие от большевиков: В. И. Вернадский[107 - Вернадский В. И. Дневники. 1917–1921. Киев, 1994; Вернадский В. И. Дневник 1939 года // Дружба народов. 1992. № 11–12. С. 5-44.], П. П. Скоропадский[108 - Павло Скоропадський. Спогади. Кiнець 1917 – грудень 1918. Киiв; Фiладельфiя, 1995.], И. Кедрин[109 - Кедрин I. Життя – подii – люди. Спомини i коментарi. Нью-Йорк, 1976.], В. Шандор[110 - Шандор В. Спомини. Т. 1: Карпатська Украiна 1938–1939. Ужгород, 1995.], А. А. Гольденвейзер[111 - Гольденвейзер А. А. Из киевских воспоминаний // Революция на Украине по мемуарам белых. М.; Л., 1930. С. 7-63.], А. И. Деникин[112 - Деникин А. И. Гетманство и Директория на Украине // Революция на Украине по мемуарам белых. М.; Л., 1930. С. 136–185.], Н. М. Могилянский[113 - Могилянский Н. М. Трагедия Украины // Революция на Украине по мемуарам белых. М.; Л., 1930. С. 115–135.], А. С. Мартынов[114 - Мартынов А. С. Мои украинские впечатления и размышления. М.; Пг., 1923.], С. А. Ефремов[115 - Єфремов С. О. Щоденники. 1923–1929. Киiв, 1997.], Т. М. Кардиналовская[116 - Кардиналовская Т. М. Жизнь тому назад. Воспоминания. СПб., 1996.], И. Майстренко[117 - Майстренко I. Історiя моего поколiння. Спогади учасника революцiйних подiй в Украiнi. Едмонтон, 1985.]. Привлечение воспоминаний позволяет реконструировать общую картину событий, проследить личностное отношение к украинизации, ее интерпретацию разными по политическим убеждениям лицами.

Использование такого широкого круга источников поможет реконструировать целостную картину политики различных государств отношении украинцев, позволяет выявить механизм принятия решений в области национального строительства, степень конкретного участия центральных и местных органов в этой политике, формы и методы контроля за конкретной работой украинских политических деятелей, роль субъективного фактора в политике. Анализ существующей историографии выявил необходимость раскрытия сущности украинской политики в восточноевропейском регионе, рассмотрения ее на широком общеполитическом фоне, с учетом внутренней и внешней политики государства, особенностей экономического, социального и политического развития Восточной Европы в каждый конкретный отрезок времени. Только таким путем возможно преодолеть устоявшиеся стереотипы в оценке украинизации и избежать подмены исторической действительности стандартным набором идеологических клише.

Глава 1

Распад Российской империи и Австро-Венгрии и украинская политика новых национальных государств

§ 1. Накануне глобальных перемен

В начале ХХ в. земли современной Украины входили в состав двух империй – Российской (территории на левом и правом берегу Днепра и в Причерноморье в составе Юго-Западного края, Малороссии и Новороссии) и Австро-Венгерской (Закарпатье, Восточная Галиция и Северная Буковина). При этом большинство предков современных украинцев проживало в Российской империи, в связи с чем деятелями украинского национального движения эти земли именовали также Большой Украиной. Для обозначения восточнославянского населения определенной территории Российской империи, преимущественно на левом берегу Днепра, в начале ХХ в. использовалось понятие «малоросс». В официальной трактовке малороссы, наряду с великороссами и белорусами, представляли собой часть триединой русской нации. Подобная идентификация населения юго-запада европейской части Российской империи хотя и поддерживалась большей частью образованного общества, однако не была единственной. Малороссийству как локальной форме общерусской идентичности противопоставлялась идентичность украинская, сторонники которой отрицали общерусскую концепцию и настаивали на самостоятельности украинского – не малороссийского – народа. Между последователями обеих концепций велась активная полемика, на страницах периодических изданий шли ожесточенные споры о языке, литературе, национальном характере, этническом происхождении малороссов/украинцев[118 - См. подробнее: Русские об Украине и украинцах. СПб., 2012. С. 122–283.].В первой всеобщей переписи населения 1897 г. содержался пункт о родном языке и вероисповедании, именно эти сведения в современной науке используются для выводов об этническом составе населения Российской империи. Данные о малороссах обычно трактуются как характеризующие состав украинского населения Российской империи, дабы соотнести этнические наименования прошлого и настоящего. Итак, согласно переписи 1897 г., на правом и левом берегах Днепра и степной Украине проживали не только украинцы/малороссы (73 %), но и великороссы (12 %), евреи (8 %), а также немцы, поляки, белорусы (всего около 7 %)[119 - Кравченко Б. Соцiальнi змiни i нацiональна свiдомiсть в Украiнi XX ст. Киiв, 1997. С. 20.]. При этом к крестьянскому сословию относилось 93 % всех украинцев/малороссов, тогда как среди городского населения последние составляли всего 30 %[120 - Там же. С. 25, 40.]. При этом чем меньше был город, тем выше был процент в нем украинского населения: в городах с числом жителей от 2000 до 15 000 украинцы составляли около 50 % населения, тогда как в крупных (свыше 100 000) – лишь 17 %[121 - Там же. С. 28.]. Русское население проживало в основном в городах (34 %), где вместе с евреями (27 %) оно составляло большинство населения[122 - Там же. С. 27.].

Другой особенностью являлось непропорциональное расселение по регионам Украины (в ее современных границах) представителей различных национальностей. Как правило, украинцы жили в губерниях, в наименьшей степени затронутых индустриализацией и урбанизацией, тогда как половина русского населения проживала в промышленно развитых регионах (Екатеринославский, Таврический, Херсонский, Харьковский, Киевский)[123 - Там же. С. 19.].Основным слоем, сохранявшим национальную самобытность, было крестьянство. Специалист по национально-социальным проблемам развития украинского общества в ХХ в. Б. Кравченко даже считает, что до революции и в первые годы после нее определение «украинский» было синонимично определению «крестьянский»[124 - Там же. С. 40.]. Национальная идея находила поддержку преимущественно среди интеллигенции (имеется в виду та ее часть, которая ощущала себя украинской, ведь на Украине интеллигенция была большей частью русской). Численность украинской интеллигенции оставалась небольшой[125 - Там же. С. 58.]: Б. Кравченко объясняет это тем, что украинская интеллигенция пополнялась в основном за счет выходцев из крестьян, хотя первое ее поколение в основном сформировалось из рядов мелкого дворянства. Преобладание мелкого крестьянства на Украине вкупе с русскоязычной системой образования привело к тому, что «украинская интеллигенция составляла крохотный слой населения»[126 - Там же. С. 57–58.].Сложная внутри- и внешнеполитическая ситуация в России в период Первой мировой войны, а затем революции и войны Гражданской приводили к обострению социальных и национальных проблем. С течением времени «украинская идея» приобретала все большую популярность и использовалась различными политическими силами для достижения собственных целей – в первую очередь создания украинского национального государственного образования. Так, на выборах в местное самоуправление, проведенных на Украине летом 1917 г., позиция украинских партий была еще не очень стабильной. Только в 5 из 20 произвольно выбранных пунктов украинские партии добились перевеса (Миргород, Конотоп, Елисаветград, Ромны, Лохвица) и еще в пяти (Харьков, Полтава, Чернигов, Черкассы, Проскуров) – завоевали треть голосов. В Киеве же украинские партии завоевали только 20 % мандатов, в Екатеринославе – 10 %, в Одессе – 4 %[127 - Шевельов Ю. Украiньска мова в першiй половинi двадцятого столiття (1900–1941). Стан i статус. Чернiвцi, 1998. С. 58.]. В то же время в конце ноября – начале декабря 1917 г., как показали выборы в Учредительное собрание, украинские социал-демократы и эсеры добились явного перевеса и завоевали 75 % голосов[128 - Реент О. П. У робiтнях iсторичноi науки. Киiв, 1999. С. 71.].

До 1917 г. доминирующую роль играло либерально-демократическое крыло интеллигенции, ориентированное в первую очередь на национально-культурную автономию для Украины. Хотя основные политические партии на Украине и выдвигали в качестве перспективы требование национально-территориальной автономии, до 1917 г. они не играли ведущей роли. Только после февральских событий известный украинский ученый и политический деятель, возглавивший Центральную Раду, М. С. Грушевский настаивал на необходимости перехода от культурно-просветительских требований к политическим, т. е. к лозунгу национально-территориальной автономии Украины в составе федеративной России[129 - Iсторiя Украiни. Нове бачення. У 2-х т. Т. 2. Киiв, 1996. С. 6.]. И только под воздействием бурных событий войны и революций, особенно октябрьской 1917 г., политический расклад существенно изменился. Слабость либерального центра компенсировалась усилением леворадикальных тенденций. Как уже говорилось, в 1917 г. усилились позиции украинских национальных партий, зачастую имевших социалистическую окраску[130 - Булдаков В. П. Феномен революционного национализма в России // Россия в ХХ веке. Проблемы национальных отношений. М., 1999. С. 204.]. Так, в Центральной Раде, созданной после Февральской революции, были представлены Украинская партия социалистов-революционеров, Украинская социал-демократическая рабочая партия и Украинская партия социалистов-федералистов[131 - Реент О. П. У робiтнях iсторичноi науки. С. 34–36.]. В дальнейшем, под воздействием революции и Гражданской войны, эти партии не один раз пережили расколы и преобразования.

Сложившейся ситуацией воспользовались большевики. Общедемократическое требование «права на самоопределение за всеми нациями, входящими в состав государства», сформулированное еще на II съезде РСДРП в 1903 г., было важным тактическим шагом, в немалой степени определившим успехи во внутриполитической борьбе. В программе партии провозглашалось равноправие граждан независимо от пола, религии, расы и национальности, оговаривалось право получать образование на этом языке, использовать его в собраниях и даже право его введения наряду с государственным во всех учреждениях.

Принцип права наций на самоопределение большевики дополнили положением о самоопределении вплоть до государственного отделения. В работе «О праве наций на самоопределение» Ленин подчеркнул, что «признание права на отделение уменьшает опасность „распада государства“»[132 - Ленин В. И. О праве наций на самоопределение // Ленин В. И. Полн. собр. соч. Изд. 5. Т. 25. М., 1969. С. 285.]. Самоопределение рассматривалось Лениным как вынужденная мера и предпосылка для последующего перехода к централизованному унитарному демократическому государству социалистического типа. На совещании ЦК РСДРП с партийными работниками 23 сентября – 1 октября 1913 г. в Поронине близ Кракова еще раз была подтверждена приверженность большевиков принципу права наций на самоопределение вплоть до государственного отделения, поскольку «этого требуют как основные принципы международной демократии вообще, так и в особенности неслыханное национальное угнетение большинства населения России царской монархией»[133 - «Августовское» («летнее») 1913 г. совещание ЦК РСДРП с партийными работниками. Резолюция совещания по национальному вопросу // КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Изд. 7. Ч. 1. 1898–1924. М., 1954. С. 316.]. В то же время в резолюции содержался призыв не смешивать вопрос о праве на самоопределение («т. е. обеспечение конституцией государства вполне свободного и демократического способа решения вопроса об отделении») с вопросом о целесообразности отделения той или иной нации. «Этот последний вопрос с.-д. партия должна решать в каждом отдельном случае совершенно самостоятельно с точки зрения интересов всего общественного развития и интересов классовой борьбы пролетариата за социализм»[134 - Там же.], – говорилось в резолюции. Очевидно, что, декларировав право наций на самоопределение, Ленин всячески подчеркивал, что «отделение вовсе не наш план». Сразу после прихода к власти большевики подчеркнули неизменность принципов своей национальной политики. На II Всероссийском съезде Советов 25–27 октября 1917 г. было объявлено, что советская власть «обеспечит всем нациям, населяющим Россию, подлинное право на самоопределение»[135 - Второй всероссийский съезд советов рабочих солдатских депутатов 25–26 октября (7–8 ноября) 1917 г. Ленин В. И. Рабочим солдатам и крестьянам // Ленин В. И. Полн. собр. соч. Изд. 5. Т. 35. М., 1974. С. 11.]. 12 (25) января 1918 г. на III Всероссийском съезде Советов была принята «Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа», в которой были зафиксированы принципы свободного развития и равноправия народов: равенство и суверенность народов России, право народов на свободное самоопределение, вплоть до отделения и образования самостоятельного государства, отмена национальных и национально-религиозных привилегий и ограничений. Во 2-м пункте провозглашалось: «Советская Российская республика учреждается на основе свободного союза свободных наций как федерация Советских национальных республик»[136 - Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа // Ленин В. И. Полн. собр. соч. Изд. 5. Т. 35. С. 221.].

Несколько иная ситуация складывалась на землях с восточнославянским населением, оказавшихся после разделов Речи Посполитой в конце XVIII в. в составе Австрийской монархии. Та часть населения, которая в последующем будет именоваться украинской, проживала в трех провинциях в австрийской части монархии – Королевстве Галиции и Лодомерии (Галиция), Буковине – и в Угорской Руси, входившей в состав венгерской части монархии.

Для обозначения местного населения употреблялись различные наименования. В период габсбургского правления на официальном уровне употреблялись понятия «русины» (Russen) или «рутены» (Ruthenen)[137 - В венгерском варианте – «orosz».]. В качестве самоназвания употреблялись наименования «русины», «народ руський», «руснаки». Были распространены и наименования по конфессиональному признаку (например, «греко-католики»). Деятели украинского движения настаивали на употреблении наименования «украинско-руський народ», а затем – «украинский народ». Как считают специалисты, «многообразие и противоречивость этнонимов говорит о том, что процесс формирования национального самосознания восточнославянского населения в регионе во второй половине XIX – начале XX вв. был далек от своего завершения»[138 - Клопова М. Э. Русины, русские, украинцы. Национальные движения восточнославянского населения Галиции в XIX – начале ХХ века. М., 2016. С. 26.].

В границах Австро-Венгерской монархии удельный вес русинов/украинцев[139 - В историографии восточнославянское население Австро-Венгрии обозначается разными терминами – «русинское», «украинское», «руськое»; иногда наименование «украинский» применяется только по отношению к политическим и общественным организациям. Существуют различия и в названии организаций, где встречается слово с корнем «рус»: они именуются или «руськими», или, в соответствии с современными языковыми нормами, «русскими». Учитывая разночтения, удобнее обозначать это население в соответствии с принятым в то время официальным наименованием – русины.] накануне Первой мировой войны составил 8,5 % (в Венгерском Королевстве – 2,4 %)[140 - Кабузан В. М. Украинцы в мире: динамика численности и расселения. 20-е годы XVIII века – 1989 год. М., 2006. С. 291.]. Для сравнения: удельный вес малороссийского населения в Российской империи составил к 1917 г. 18,1 %[141 - Там же. С. 285.]. Русины преобладали во всех округах Восточной Галиции, лишь во Львовском они составили к 1910 г. 37,1 % (собственно во Львове в 1910 г. – 19,1 %). На Буковине доля русинов в начале ХХ в. составила 38,1 % населения, в Закарпатье на землях проживания русинов их доля составила в 1910 г. 15,7 %[142 - Там же. С. 292–293.].

При этом следует учитывать, что состав населения этих регионов был разнородным. Здесь проживало не только восточнославянское население, но и поляки, евреи и др. Так, в конце XIX в. в пятидесяти городах и местечках Восточной Галиции поляки составляли 64 %, русины – 23,4 %. В крупных городах с населением свыше 20 тыс. человек поляки составляли 72,5 % населения, русины – 13,6 %. В сельской же местности поляки составляли только 26 %. Значительным было и еврейское население. В Восточной Галиции евреи составляли 12,8 % населения (в Западной Галиции – 7,7 %). В 1900 г. евреи составляли свыше 30 % населения городов Галиции, в Восточной Галиции они составляли почти 40 % промышленных рабочих, 74 % торговцев, 27 % служащих, 49,3 % интеллигенции[143 - Нацiональне питання в Украiнi ХХ – початку XXI ст.: iсторичнi нариси. Киiв, 2012. С. 41–42.].

В начале ХХ в. в Буковине русинское население составляло большинство в северных провинциях. Другую большую по численности группу коренного населения Буковины составляли румыны (34,4 %). Евреи были третьей по численности этнической группой, на рубеже веков они составляли почти 13 % общего числа жителей, а в Черновцах – до 20 %[144 - Особливостi буковинського пограниччя: iсторiя культурного полiлогу. Донецьк, 2010. С. 19.]. При этом восточнославянское население Галиции и Венгрии было преимущественно греко-католиками, Буковины – православными.

В Закарпатье на землях проживания русинов доля их в 1910 г. составила 15,7 % населения[145 - Кабузан В. М. Украинцы в мире: динамика численности и расселения. С. 293.]. При этом украинское население по роду занятий распределялось по комитатам следующим образом: в Уже (Унге) земледельцы достигали 88,7 % украинского населения, ремесленники – 4,5 %, купцы – 0,2 %; в Береге – соответственно 88,8 %, 3,9 %, 0,3 %; в Марамороше – 89,2 %, 4,7 %, 0,9 %[146 - Там же. С. 376.]. Таким образом, в целом необходимо подчеркнуть, что восточнославянское население на территории Австро-Венгрии проживало в наименее промышленно развитых районах, основным занятием населения оставалось сельское хозяйство. Исследуя этнические процессы среди украинского населения, известный отечественный специалист В. М. Кабузан выделил территории абсолютного преобладания украинцев («которые могут считаться украинской этнической территорией») – Правобережная Украина, восточная часть Галиции, территория Гетманщины, без северной части Черниговщины[147 - Там же. С. 348.].

По словам известного канадского ученого П. Р. Магочи, габсбургские правители не отождествляли себя ни с одной национальностью империи, и украинцы могли существовать среди принятой структуры иерархии различных лояльностей, не отказываясь от собственной национальной идентичности: галичанин или буковинец мог быть одновременно украинским национальным патриотом и лояльным подданным Австрийской империи. Поэтому абсолютное большинство украинских лидеров оставалось верными идее Габсбургской империи вплоть до последних месяцев Первой мировой войны[148 - Магочiй П. Р. Украiна. Iсторiя ii земель та народiв. Ужгород, 2012. С. 450.].

Среди восточнославянского населения этих регионов национальные идеи развивались по двум направлениям: речь шла или об отстаивании своей общности с русским народом (русофилы), или о констатировании своей принадлежности к самостоятельному украинскому народу (украинофилы). Русофилы говорили о едином русском мире, общем русском культурно-историческом пространстве, частью которого являются русские земли Австро-Венгрии. Деятели украинского движения вели речь об украинских землях Австро-Венгрии как части соборной Украины.

В Австро-Венгрии украинское движение получило большее распространение, нежели в Российской империи, власти которой стремились не допустить его развития. Граница же препятствовала объединению украинского движения в Российской и Австрийской империях. Кроме того, большое развитие получили марксистские и социалистические идеи, поэтому часть молодежи, которая в иных условиях могла быть потенциальной силой украинского движения, была вовлечена в российские революционные организации. Большую роль играло и восприятие малороссов как части русского народа, а культурная специфика Малороссии была вполне приемлема в глазах сторонников концепции «большой русской нации», пока, как пишет А. И. Миллер, не входила с этой концепцией в противоречие[149 - Миллер А. И. «Украинский вопрос» в политике властей и русском общественном мнении (вторая половина XIX в.). СПб., 2000. С. 31–41.].

В Австро-Венгрии украинское движение особенно активно развивалось в Восточной Галиции, причем к началу Первой мировой войны и в ходе ее оно стало занимать лидирующие позиции в общественно-политической жизни. Здесь действовали украинские политические партии, деятели украинского движения имели опыт парламентской борьбы (в 1913 г. был создан единый Украинский клуб в галицийском Сейме). Кроме того, большое внимание уделялось науке и образованию: здесь работало Научное общество им. Шевченко, во Львовском университете была открыта кафедра украинской истории (1892) и шла борьба за создание украинского университета. Для работы с широкими слоями населения Восточной Галиции были организованы просветительные общества («Просвита» и др.), молодежные («Сокол» и «Сечь»), экономические организации (страховое общество «Днестр», «Краевой кредитный союз» и др.). С началом Первой мировой войны украинское движение получило новый импульс. 1 августа 1914 г. украинские партии Восточной Галиции (национально-демократическая, радикальная и социал-демократическая) основали во Львове межпартийную организацию – Главный украинский совет (Головну украiнську раду), который должен был направлять общеукраинские политические акции во время войны. 4 августа Совет одобрил решение о начале формирования легиона украинских сечевых стрельцов[150 - Рубльов О. С. Захiдноукраiнська iнтелiгенцiя у загальнонацiональних полiтичних та культурних процесах (1914–1939). Киiв, 2004. С. 31.].

В других регионах Австро-Венгрии украинское национальное движение достигло значительно меньшего размаха, нежели в Восточной Галиции. Однако и там получило развитие национальное движение восточнославянского населения. Так, на Буковине было создано культурное товарищество «Русская беседа» («Руська Бесiда»), активно работали также «Русская школа» («Руська школа») и «Русский народный дом» («Руський народний дiм»), политическое товарищество «Русская Рада» («Руська Рада»); были созданы молодежные студенческие организации (например, «Союз», «Молодая Украина» и др.), спортивные организации («Украинский Сокол в Черновцах» и др.), в университете в Черновцах существовали украинские кафедры, а в начале ХХ в. на Буковине зародились и первые украинские политические партии.

Несомненные успехи украинского движения конца XIX – начала XX вв. не отменяют тот факт, что русофильские идеи также находили своих сторонников. Русофильство имело устойчивые позиции среди русинской интеллигенции и Галиции, и Буковины, и особенно Угорской Руси, в среде которой были популярны идеи о принадлежности русинов к единому русскому племени. В то же время интенсивная мадьяризация, усилившаяся после трансформации в 1867 г. Австрийской империи в Австро-Венгрию, а также усилия венгерских властей по ослаблению русофильских воззрений, приведшие к появлению на рубеже XIX–XX вв. сторонников разработки литературного языка на основе местных диалектов, привели к значительному ослаблению национальных движений среди русинского населения. Такое положение в основном сохранялось вплоть до окончания Первой мировой войны.

Украинское движение к началу Первой мировой войны было представлено политическими силами, по-разному видевшими будущность Украины. В период Первой мировой войны и революции украинское движение радикализировалось, постепенно перейдя от автономистских и федерализационных планов к попыткам установления независимого украинского государства. Следует признать, что одним из лозунгов украинского движения была соборность Украины, т. е. создание государственного организма, который включал бы все этнографические земли как в России, так и в Австро-Венгрии. В то же время украинский вопрос привлекал внимание различных политических сил, не только российских, но и польских, чешских, румынских лидеров, чьи планы построения национальных государств обычно не совпадали с планами украинцев.

В период образования Польского государства выделялись две крупные политические силы, различающиеся разным подходом к проблеме польско-украинских отношений.

Лидером национальных демократов был Роман Дмовский (1864–1939). Он не ограничивался восстановлением польской государственности в ее этнографических границах. «Восточные кресы» он рассматривал как неотъемлемую часть польского государства, поскольку они были «историческим полем нашей национальной экспансии, где польская культура на протяжении нескольких веков достигла больших результатов…»[151 - Dmowski R. Mysli nowoczesnego Polaka. Lwоw, 1907. S. 144–145.]. Указывая на цивилизационную роль поляков, Дмовский считал, что будущее польское государство «имеет право выйти за пределы польских этнографических пределов в такой мере, чтобы отвечать ценностям исторической Польши и реализовать цивилизационный потенциал большого народа»[152 - Dmowski R. Pisma. T. V. Polityka polska i odbudowanie panstwa. Cz. I. Przed wojna. Wojna do r. 1917. Czestochowa, 1937. S. 24–25.]. В своей концепции национальной политики Дмовский исходил из того, что народы «кресов» являются «этнографическим материалом», не способным к самостоятельному политическому существованию, и потому подлежат ассимиляции[153 - Dmowski R. Mysli nowoczesnego Polaka. S. 95.].

Р. Дмовский не поддерживал идею федеративной Польши. По его мнению, разделение Польши на автономные части нецелесообразно, поскольку федерация, по его мнению – слабость, а не сила[154 - Engelgard J. Koncepcje inkorporacyjne Romana Dmowskiego i ruchu narodowo-demokratycznego w latach 1918–1921 // Archiwum Narodowej Demokracji. T. 1. Warszawa, 2013. S. 55–56.], а создание сильного государства предполагает его унитарный моноэтничный характер. При этом он отдавал себе отчет в том, что идея возрождения Польши в границах в 1772 г. была практически невыполнимой и географическим нонсенсом[155 - Dmowski R. Pisma. T. ІІІ. Dziesiec lat walki. Czestochowa, 1939. S. 5.]. План эндеков был инкорпорационным: сторонники Дмовского призывали инкорпорировать такие украинские земли, как Восточная Галиция, Волынь и Подолье, а в последующем – полонизировать их, превратив Польшу в мононациональное государство. Другие украинские земли, по мнению эндеков, должны были отойти к России, в которой они видели противовес немецкому гегемонизму. Эндеки были сторонниками национальной ассимиляции: их идеология была основана на признании жизнеспособности только этнически «чистых» государств. В политической сфере они выступали за создание польского большинства в сейме и чисто польские правительства.

В противоположность идеям Дмовского, сторонники Юзефа Пилсудского (1867–1935) предполагали создать в Восточной Европе большую и сильную Польшу, возродив ее на федеративных началах. План Пилсудского часто именуется федералистским. Как и Дмовский, Пилсудский также рассчитывал включить в состав польского государства часть бывших территорий I Речи Посполитой. Так, Восточную Галицию сторонники Пилсудского считали исконной польской землей и выступали за ее интеграцию в будущее польское государство.

В теоретическом плане, основываясь на идеях своего соратника Леона Василевского (1870–1936), Пилсудский до момента реальной борьбы за границы возрожденной Польши провозглашал возможность создания некоего литовско-белорусского государства, связанного с Польшей федеративными отношениями. На украинских землях, ранее входивших в состав Российской империи, он также теоретически предлагал помочь создать союзное Польше и независимое от России украинское национальное государство. Федеративный проект был направлен против России, которую Пилсудский считал смертельным врагом Польши. Польское государство, по Пилсудскому, является препятствием для великодержавных планов России. Если же дать России овладеть украинскими землями, то следующим ее шагом будет нападение на Польшу. Следовательно, необходимо было парализовать силы России и отгородить от нее Украину. Вопрос восточных рубежей Польши был важнейшим пунктом политической стратегии Пилсудского, который логично предполагал, что если западные рубежи Речи Посполитой определят путем арбитража державы Антанты, то на восточном направлении все решит метод свершившихся фактов для самого сильного игрока[156 - См: Baranowski W. Rozmowy z Pilsudskim // Niepodleglosc. T. XVIII. Z. l. S. 50–51; Koseski A. Polityka wschodnia Jоzefa Pilsudskiego // Mysl polityczna Jоzefa Pilsudskiego. Warszawa, 2007. S. 145.]. Несмотря на то что история приписывает ему авторство федеративной концепции, Пилсудский никогда ее четко не формулировал, подходя к ней, по существу, очень инструментально. В письме к Леону Василевскому он писал: «Знаешь, мои взгляды в этом отношении заключаются в том, что я не хочу быть ни империалистом, ни федералистом, пока у меня нет возможности говорить об этих делах с какой-то серьезностью – ну и с револьвером в кармане. В связи с тем, что в божьем мире начинают, по-видимому, побеждать болтовня о братстве людей и народов и американские доктринки, я склоняюсь на сторону федералистов»[157 - Pilsudski J. List do Leona Wasilewskiego w sprawach polityki wschodniej / 8 kwietnia 1919, Warszawa // Jоzef Pilsudski о panstwie i armii. W 2 t. T. 1: Wybоr pism. Warszawa, 1985. S. 87.].

Таким образом, планы наиболее влиятельных польских политиков не предполагали ограничить территорию будущей Польши польскими этническими землями, а предусматривали включить в нее и часть бывших областей I Речи Посполитой. Создание крупного единого (соборного) украинского государства противоречило интересам польской политической элиты, так как в этом случае оно бы включало земли со смешанным населением, такие как Восточная Галиция, где наряду с украинцами проживали поляки. На «кресах» в крупных городах украинское население было в явном меньшинстве, а в сельской местности крупными землевладельцами были в основном поляки.

Чешские лидеры в период образования национального государства воспринимали украинскую проблему, как правило, через призму внешнеполитической стратегии или научного интереса к славянской проблематике. Так, Т. Г. Масарик признавал отличие между малороссами и великороссами, национальное и этнографическое единство малороссов и русинов. Он воспринимал украинский вопрос не только как языковой, но как политический и культурный[158 - См.: Вiднянський С. В. Т. Масарик про Украiну i украiнцiв // Мiжнароднi зв’язки Украiни: науковi пошуки i знахiдки. Вип. 4. Киiв, 1993. С. 132–147.], связывая его решение с демократическими преобразованиями России. Масарик подчеркивал, что в вопросе о том, «являются ли украинцы отдельной нацией или только русским племенем, является ли малорусский (украинский) язык отдельным языком или диалектом русского», эксперты не дают однозначного ответа. Он утверждал, что «украинцы даже в том случае, если бы их язык был только диалектом, могут быть отделены от русских по экономическим, социальным и политическим причинам. Политическая независимость не регулируется только языком»[159 - Masaryk T. G. Novа Evropa: stanovisko slovanskе. Praha, 1920. S. 139–140.]. В провозглашении Украинской Радой IV Универсала о независимости УНР он видел проявление антироссийской политики немцев и австрийцев.

К независимой Украине первый президент ЧСР относился негативно, поскольку это могло ослабить Россию – главный барьер немецкой экспансии на Востоке Европы. «Мы признали Украину, когда она III Универсалом провозгласила себя государством, но в рамках федеративной России. Это мы могли принять, исходя из чешской и славянской ситуации… Мы признали Украину как часть России и думали, что Украина еще будет воевать. Но в IV Универсале сказано, что войны не будет, что будет мир, и, в частности, с Австро-Венгрией… Лично я не могу признать самостоятельную Украину вне рамок России как правовое и политическое образование. Это решительно противоречит моему мнению. Разбивать Россию, на мой взгляд, – это просто работать на Пруссию»[160 - Masaryk T. G. Slovanskе problеmy. Praha, 1928. S. 91–92.], – считал Масарик.

К Восточной Галиции у чехословацкого руководства после образования независимого государства было особое отношение. Чехословакия не признавала притязаний Польши на Восточную Галицию и даже рассматривала проект образования западноукраинского государства; впрочем, он так и не осуществился[161 - Бетлий О. Украина 1919–1923: пражский проект // Европа: журнал Польского института международных дел. Т. 6. 2006. № 2. С. 120.].

У чешских политиков первоначально не было однозначного мнения о включении в состав будущего государства территории карпатских русинов. Так, в 1914 г. Т. Г. Масарик писал: «Включение в пределы Чешского королевства некоторых русских меньшинств в этой (близ Ужгорода) области было бы желательно, так как дало бы повод к провозглашению русского, конечно, литературного, языка официальным наравне с чешским, немецким и польским языками»[162 - Цит. по: Серапионова Е. П. Чехословацкая печать о вхождении Подкарпатской Руси в состав ЧСР // Историк-славист: призвание и профессия. К юбилею В. В. Марьиной. М., 2013. С. 31.]. В то же время, в 1915 г. об этом не шла речь ни в Конституции Славянской империи К. Крамаржа, ни в меморандумах Масарика. Представленная в марте 1915 г. в Женеве карта будущего чехословацкого государства включала только небольшую часть будущей Подкарпатской Руси[163 - Магочiй П. Р. Формування нацiональноi самосвiдомостi: Пiдкарпатська Русь (1848–1948). Ужгород, 1994. С. 62–63; Шевченко К. В. Славянская Атлантида: Карпатская Русь и русины в XIX – первой половине XX вв. М., 2010. С. 109.]. Впрочем, планы изменились в 1918 г. на фоне дестабилизации положения в России и интенсивной деятельности дипломатов по разработке планов послевоенного устройства Европы.

Интерес к украинской проблеме проявили румынские политические деятели, радикально настроенная часть которых выдвинула идею «Большой Румынии», предусматривавшую присоединение значительного количества смежных земель за счет внешнеполитических маневров. Эта концепция основывалась на государственном централизме, контроле над общественностью, борьбе с любыми проявлениями сепаратизма. Вопросы «восточной политики» Румынии разрабатывались И. Нистором. В его трудах обосновывалось «историческое право» Румынии на Покутье, Бессарабию и всю Буковину, сформулированные претензии на Транснистрию[164 - Nistor I. Die moldauische Anspr?che auf Pokutien: Mit einer Kartenskizze. Wien, 1910; Nistor I. Rom?nii Si Rutenii ?n Bucovina: Studiu istoric Si Statistic. Bucuresti, 1915; Nistor I. Der nationale Kampf in der Bukowina: Mit besonderer Ber?cksichtigung der Rum?nen und Ruthenen historisch beleuchtet. Bukarest, 1918.].

§ 2. Мечты и реальность: создание украинских государств на территории бывшей Российской империи

На украинских землях бывшей Российской империи в 1917–1920 гг. власть менялась неоднократно. 7 (20) ноября 1917 г. Центральная Рада провозгласила образование Украинской Народной Республики в федеративном союзе с Россией. Однако отношения между Центральной Радой и большевиками были далеки от идеала. В записке по прямому проводу Н. В. Крыленко 24 ноября (7 декабря) 1917 г. Ленин и Л. Д. Троцкий подчеркивали: «Мы считаем, что… Рада явно и решительно встала на сторону кадетско-корниловской и калединской контрреволюции. Мы за советскую власть в независимой республике Украинской, но не за контрреволюционную калединскую Раду»[165 - Ленин В. И. Записка по прямому проводу Н. В. Крыленко 24 ноября (7 декабря) 1917 г. // Ленин В. И. Неизвестные документы. 1891–1922. М., 1999. С. 222.]. Совет народных комиссаров в своем манифесте от 3 (16) декабря 1917 г., с одной стороны, признавал УНР и ее право отделиться от России или вступить в договор с Российской Республикой, но с другой – обвинял Центральную Раду в двусмысленной буржуазной политике в отношении Советов и советской власти (отказ созвать краевой съезд украинских Советов, дезорганизация фронта, разоружение советских войск на Украине и т. п.) «Мы обвиняем Раду в том, – говорится в документе, – что, прикрываясь национальными фразами, она ведет двусмысленную буржуазную политику, которая давно уже выражается в непризнании Радой Советов и Советской власти на Украине…»[166 - Ленин В. И. Манифест к украинскому народу с ультимативными требованиями к Украинской Раде // Ленин В. И. Полн. собр. соч. Изд. 5. Т. 35. М., 1974. С. 144.]. Очевидно, что признание права украинского народа на национальную независимость увязывалось с советским характером государственного образования. Совнарком не желал признавать Центральную Раду, поскольку та не была избрана Всеукраинским съездом Советов. 11–12 декабря в Харькове был созван Первый Всеукраинский съезд Советов, в резолюции которого значилось: «…I Всеукраинский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов, признавая Украинскую Республику как федеративную часть Российской Республики, объявляет решительную борьбу пагубной для рабоче-крестьянских масс политике Центральной Рады, раскрывая ее буржуазный, контрреволюционный характер. Съезд будет бороться за самоопределение Украины в интересах рабочих и крестьян, за их господство, за устранение всяких национальных ограничений, всякой национальной вражды и ненависти, за Украинскую рабоче-крестьянскую республику, основанную на тесной солидарности трудящихся масс Украины, независимо от их национальной принадлежности, с трудящимися массами всей России»[167 - Резолюция I Всеукраинского съезда советов «О самоопределении Украины» // Съезды Советов Союза ССР, Союзных и Автономных Советских Социалистических Республик: 1917–1936. Сб. документов. Т. II. М., 1960. С. 16–17.].

На съезде украинские большевики объявили о переходе власти в их руки. Поскольку Центральная Рада не была согласна с таким решением, противостояние вскоре приняло вооруженные формы. Подчиненные большевикам войска начали наступление и к середине января (ст. ст.) 1918 г. захватили власть почти на всей Правобережной Украине.

Однако удержать власть на Украине большевикам оказалось очень трудно. Центральная Рада провозгласила 11 (24) января 1918 г. независимость УНР[168 - Одновременно накануне принятия IV Универсала 9 января УНР приняла закон о национальной персональной автономии, по которому национальные меньшинства (великороссы, поляки, евреи) имели право на «самостоятельное устройство своей национальной жизни, которое осуществляется через органы Национального союза, власть которого распространяется на всех его членов, независимо от места их проживания в границах Украинской Народной Республики». – Закон Центральноi Ради про нацiонально-персональну автономiю 9 сiчня 1918 р. // Украiнська Центральна Рада: документи i матерiали: У 2 т. Т. 2. Киiв, 1997. С. 99-100.]. Переговоры о мире со странами Четверного союза, начавшиеся в декабре 1917 г., придавали борьбе за власть на Украине особую остроту: большевики, стремясь не допустить подписания договора с правительством УНР, пытались овладеть Киевом. Советские войска под командованием левого эсера М. А. Муравьева 26 января (8 февраля) 1918 г. вступили в Киев, официально сообщив о ликвидации последних очагов сопротивления и овладении всеми правительственными зданиями в 10 часов вечера. Большевики рассчитывали на то, что если немцы и заключат «фиктивный договор с мертвецами», то «шила в мешке не утаишь». Однако договор Четверного союза с Украинской Народной Республикой все же был заключен буквально в ночь на 27 января (9 февраля)[169 - Михутина И. В. Украинский Брестский мир. Путь выхода России из Первой мировой войны и анатомия конфликта между Совнаркомом РСФСР и правительством украинской Центральной рады. М., 2007. С. 229–230.]. Германские войска восстановили власть Центральной Рады на Украине.

Советская Россия была вынуждена подписать 3 марта в Брест-Литовске мирный договор с союзниками (Германией, Австро-Венгрией, Болгарией и Турцией). В соответствии с условиями Брестского мира большевики признали независимость УНР, хотя и считали это мерой вынужденной, а существование независимой Украины – лишь результатом внешнеполитических обстоятельств, лишенным каких-либо внутренних обоснований. Украина была занята германскими и австро-венгерскими войсками. В конце апреля 1918 г. к власти на Украине пришел бывший генерал-лейтенант русской армии П. П. Скоропадский, провозглашенный гетманом Украинской Державы[170 - По принятому Центральной Радой закону, «гражданином Украинской Народной Республики считать каждого, кто родился на территории Украины и связан с ней постоянным проживанием и на этой основе выберет себе подтверждение своей принадлежности к гражданам Украинской Народной Республики». – Протоколи засiдань Малоi Ради 1–2 березня 1918 р. м. Житомир // Украiнська Центральна Рада: документи i матерiали: У 2 т. Т. 2. С. 173. Гражданином Украинской Державы считались все российские подданные, которые пребывали на Украине во время издания закона в июле 1918 г. Политическая платформа новой власти в сфере национальных отношений, как считают украинские специалисты, основывалась на подходе «без различия национальностей». Закон о национальной персональной автономии был отменен, а соответствующие органы ликвидированы (этот процесс затянулся вплоть до октября 1918 г.). См.: Пирiг Р. Нацiональна полiтика Украiнськоi гетьманськоi держави (квiтень – грудень 1918 р.) // Нацiональне питання в Украiнi ХХ – початку XXI ст.: iсторичнi нариси. С. 129–130.].

В такой непростой социально-политической ситуации политика по внедрению украинского языка в общественную и культурную жизнь, поддержка украинской культуры в Украинской Народной Республике и Украинской Державе, проводившаяся различными ее правительствами и являвшаяся знаком обретения независимости, приковывала к себе пристальное внимание со стороны различных общественных и политических сил. Такая политика именовалась «украинизацией», восприняв, таким образом, термин, впервые введенный в оборот М. С. Грушевским[171 - См. Верменич Я. В., Бачинський Д. В. «Украiнiзацiя»: походження i змiст поняття // Украiна ХХ ст.: культура, iдеологiя, полiтика. Збiрник статей. Вип. 3. Киiв, 1999. С. 140–155; «Украiнiзацiя» 1920-30-х рокiв: передумови, здобутки, уроки. Киiв, 2003. С. 15–19; Борисенок Е. Ю. Смысловые и оценочные особенности употребления термина «украинизация» // Между Варшавой, Киевом и Минском. Сборник к 50-летию М. В. Дмитриева. М., 2008. С. 217–224.].

Особое значение правительства УНР и Украинской Державы придавали статусу украинского языка, который должен был стать языком законодательства, администрации, армии. Основные усилия «незалежных» властей были направлены на введение украинского языка в систему образования (на всех уровнях – от начального до высшего), в издательский процесс (издание газет, журналов, книг, особенно учебной литературы и т. п.), развитие украинского театрального и музыкального искусства, музейного дела и т. п.

Так, уже вскоре после Февральской революции, 18 марта 1917 г., была открыта первая украинская гимназия им. Т. Г. Шевченко в Киеве, которая финансировалась за счет средств украинских деятелей и обществ. Если участники всеукраинских учительских съездов, которые прошли в апреле и августе 1917 г., принимали решения об украинизации школьного образования, то учительские съезды губернского и уездного уровня были далеко не так категоричны, и сторонники украинизации часто оказывались в меньшинстве[172 - Боровик А. М. Украiнiзацiя загальноосвiтнiх шкiл за часiв виборювання державностi (1917–1920 рр.). Чернiгiв, 2008. С. 35–41.]. Министерство народного просвещения УНР в марте 1918 г. пришло к выводу, что «широкие намерения в отношении украинизации не оправдались»[173 - Там же. С. 47. О дискуссии относительно количества украинских школ в период Центральной Рады см.: Там же. С. 48–53.].