Изгоняющая тьму

– Вы безработный? – предположила я.

– Ага! – обрадовался он. – Я нигде не работаю уже три года! Значит, безработный. Точно…

– Безработному точно не по карману будет жить в этой гостинице, – негромко проговорила Даша, вроде бы ни к кому специально не обращаясь, – тем более – целых три года жить…

– Пойду принесу водки, – поднялся со стула Михаил, – или, может быть, вам чего-нибудь другого?

– Нам ничего не надо, – сказала Даша, – мы с подругой уже уходим…

– Уже уходите? – огорчился Михаил. – Ну, хотя пять минут посидите? Ну, пожалуйста… Я вас буду угощать, чем захотите! Хотите рисовую водку?

Мне очень не хотелось подниматься в свой уже успевший порядком надоесть номер. Тем более – Васик, которого нужно, конечно, оттранспортировать…

– А потом я вашего друга отволоку наверх, – словно прочитав мои мысли, предложил Васик, – а то он совсем плохой. Я тут со вчерашнего вечера сижу, так он часов в семь утра пришел – уже едва на ногах стоял – такого пьяного редко увидишь в России-то, а не то что в Китае.

– Пьяный в семь часов утра? – Даша посмотрела на меня. – Ночью Васик был трезв и напиться за те несколько часов он просто не мог. Тем более, что он вообще не мог пить. И не то у не было состояние, чтобы…

– Не может пить? – вдруг рассмеялся Михаил. – Тогда все понятно! А я-то думал! Он что – закодировался? Я же смотрю, он пьяный, но какой-то не такой пьяный… И пока он здесь валандался у стойки, он веди ни глотка не выпил – я за ним наблюдал. Он стакан в глотку опрокинут, а бухло обратно из него лезет. Бармен замудохался с тряпочкой за ним бегать… Понятно – ваш друг не пьяный, а просто дурью закинулся какой-нибудь. Я тоже так делал, когда мне пить нельзя было… Ну, когда трипаком болел. Обкуривался и долбался каждый день. Очень меня мучило то, что пить нельзя.

Михаил вздохнул и покачал головой.

– А теперь до такого состояния дошел, – снова замолотил он языком, – что сколько не пью, никак не могу допьяна напиться. Верите, почти вторые сутки пью – и все еще трезвый. Как стеклышко.

– Значит, Васик ничего не пил, – задумчиво проговорила Даша, – почему же он так…

Васик, лежащий на столе, пошевелился и что-то промычал, не открывая глаз.

– А как здесь с наркотиками дело обстоит? – поинтересовалась я у Михаила, который все еще переминался с ноги на ногу у нашего столика, видимо, не решаясь отойти за водкой, чтобы – не дай бог – не упустить нас.

– С наркотой?! – воскликнул он, – да прекрасно дела обстоят! Хотите, через пять минут принесу? Вам чего – покурить, по ноздре?.. А может быть, что-нибудь эдакое – из национальной китайской кухни?

– То есть, – снова перебила его Даша, – достать наркотики в этой гостинице – не проблема?

– В этой гостинице – проблема. А если выйти на улицу и пройти буквально десять метров – то никаких проблем, – пояснил Михаил.

– Все понятно, – вздохнула я, хотя ничего мне все-таки понятно до конца не было, – Васик проснулся и, вспомнив, что не может выпить, решил… вспомнить свое бурное прошлое… Помнишь, Даша, сколько мы потратили сил, заставив его пройти курс лечения и таким образом отвадив от кокаина? А он решил все заново начать.

Я заметила, что Михаил смотрит на нас удивленно.

– Да чего вы так за него беспокоитесь? – спросил он. – Ну, ужабился пацан и хрен с ним. Завтра будет как новенький. Я сам его подлечу. Лично. Так я пойду за водкой?

– Конечно, – сказала Даша, – иди.

– А вы не убежите? – неожиданно проговорил Михаил, – обещаете?

– Нет, – в один голос заявили мы с Дашей, – не убежим. Обещаем.

Михаил широко улыбнулся и, переваливаясь с ноги на ногу, побежал к стойке. Через минуту его уже никак нельзя было отыскать взглядом среди толпящихся у стойки бара китайцев. Кажется, я забыла сказать о том, что Михаил был очень маленького роста – ниже меня примерно на голову.

– Пойдем быстрее отсюда, – сказала я, повернувшись к Даше.

Даша, ухватив за рукав пробегавшего мимо официанта, что-то втолковывала ему, указывая то на спящего за столом Васика, то на дверь, ведущую из бара прочь. Несмотря на то, что Даша довольно прилично изъяснялась по-английски, официант непонимающе хмурился и разводил руками – до тех пор, пока Даше не пришло в голову сунуть ему в карман пару двадцатидолларовых купюр.

Глава 4

– А-атвали! – орал Васик.

Он даже пытался отбиваться от волокущего его по коридору официанта руками, слабыми, как весенние веточки. Пару раз Васик шлепался на худую задницу и, раскинув длинные ноги, сидел, раскачиваясь, словно старый еврей на молитве. Официант, очевидно проклявший самого Васика, нас с Дашей, несчастные сорок долларов и все на свете, пытался взвалить себе на плечо иссушенное последними событиями тело Васика, глухо что-то ворчал себе под нос.

– И кто же знал, что поездка в лифте так на человека подействует… – пробормотала сквозь зубы Даша, поддерживая мотающуюся из стороны в сторону патлатую Васикову голову, – был овощ, а, как в лифте оказался, сделался буен. Что за морока нам…

Официант под тяжестью голосящего дурным голосом Васика стал заваливаться на бок. Я едва успела подскочить и подставить плечо.

– А-атвали! А-а-а-атва-а-али! – снова загорланил Васик. – Не жж-ж-желаю! Пу-пусти, папа… па-падла!

– Хорошо еще, что коридорный на нас вроде бы не обращает внимание, – заметила Даша, поймав Васика за дрыгавшуюся ногу в тот самый момент, когда его ступня, обутая в тяжелый ботинок просвистела в сантиметре от уха официанта.

Я оглянулась на коридорного. Пьяный он, что ли? Сидит, как истукан, на нас не смотрит, смотрит в сторону. Или здесь так принято? Не обращать внимание на буйствующих клиентов? Тактичные люди эти китайцы, что и говорить. Наш обслуживающий персонал давно бы уже забегал и завозникал, угрожая милицией и вымогая мзду.

До двери в номер Васика осталось несколько шагов, мы находились как раз напротив двери в номер, где остановилась я.

– Может быть, его к тебе? – предложила Даша. – Чтоб не мучиться. Нам каждый шаг с таким трудом дается…

– Благодарю покорно! – отозвалась я. – Всего-то пару метров осталось протащить этого ненормального и все.

Васик снова что-то заорал и задрыгал ногами. На этот раз я не успела поддержать официанта – и он вместе с Васиком рухнул на покрытый ковровой дорожкой пол.

Оказавшись под извивающимся и орущим Васиком, официант немедленно захныкал, а Васик неожиданно резво вскочил на четвереньки и совершенно по-собачьи рванул вперед по коридору.

– Идиот! – прошипела Даша, с ненавистью смотря на подпрыгивающий зад, обтянутый черными джинсами. – Вот не сойти мне с этого места, если я еще куда-нибудь с этим идиотом поеду. Ну, сколько можно нас позорить.

Официант поднялся на ноги и, держась за стеночку и покачиваясь, побрел прочь – к лифту – очевидно, решив, что его миссия закончена.

Я обернулась к нему, открыла было рот, чтобы позвать, но потом махнула рукой. И так натерпелся человек. За такого транспортировку такого клиента, как Васик, не сорок долларов нужно платить, а по меньшей мере – четыреста. И еще сотню сверху за моральный и физический ущерб.

Официант, не переставая хныкать, двигался к лифту. Он заметно подволакивал ногу; а когда Васик добежал до конца коридору и, повернув обратно, издал нечеловеческий вопль, втянул голову в плечи и заковылял к лифту быстрее.

Васик несся на нас, тряся головой и взлаивая, как самая настоящая бешеная собака.

– Хватаем и к тебе, – проговорила Даша, выходя на середину комнаты и расставляя руки, словно вратарь, навстречу которому приближается с мячом нападающий из вражеской команды, – вон у тебя и дверь приоткрыта – не нужно будет с ключом возиться…

Я тяжело вздохнула, но все же согласно кивнул. С ключом возиться и правда не придется – дверь отходила от косяка примерно на пять сантиметров, впуская в темную прихожую полоску желтого света из коридора.

Стоп!

Позвольте, ведь я прекрасно помню, что я закрывала дверь.

– Стоп, – вслух проговорила я, – я прекрасно помню, что я запирала дверь, когда уходила. Слышишь, Даша?