Волчьи тропы

Воин рассмеялся, хрипло и негромко, почесывая рукой заросшую щетиной щеку.

– Все, что тебе сейчас полагается знать, дверг, так это лишь то, что Хеймдалль поделил людей на ярлов, карлов и трэлей, а ты ведешь свою линию от низших, рожденных служить. Береги себя, коротышка… – и Хлёдвиг ушел, погрузив Миху в еще более темную и беспробудную пучину непонимания.

Кузнец сел, чувствуя, как корабль, на который их после недолгого марша к реке погрузили северяне, делает поворот, и силой отогнал мысли о воде, окружавшей его сейчас, словно в недавнем сне. Поморщился, притрагиваясь к пылающей ране, и вдруг заметил, что на него из дальнего угла трюма смотрит Юрик.

– Ты что, подземник, действительно никогда не слышал о северянах?!

Миха пожал целым плечом. Откуда в шахтах и коридорах Убежища услышишь многое? Та часть людей, что ушла под землю еще после Третьей войны вообще держалась особняком, ограничив контакты с Поверхностью, стараясь фильтровать собственные чистые гены и кровь даже по прошествию многих лет. Это стало стилем существования. Это стало тем, что превратило людей в подземников. А тут вдруг!

Странные люди, словно и не русские вовсе, причудливые просторные разноцветные рубахи до колен или середины бедра, как будто старинные, кожаные пояса и перевязи, плащи, каких уж и не носят поди, шкуры медвежьи да волчьи, и мечи. А еще браслеты, не современные, а словно из древних курганов откопанные, амулеты разные, обереги, когти. Миха так и слышал сейчас сквозь плеск воды поскрипывание ремней Рёрика, помогавшего ему идти из деревни к реке, тихий звон литого молоточка на груди о сковывавшую медвежий плащ фибулу, и запах шкуры, перемешанный с запахом ружейной смазки.

– Нет, – просто ответил он, – а ты знаешь?

– Знаю, – прошипел Юрик, бережно притягивая к себе пробитую клинком руку, – знаю… Знаю то, что теперь не жилец ни один из нас, подземник. Ни ты, ни я, ни Серега. Теперь ты больше не Миха кузнец. Теперь ты трэль, раб по-ихнему, пойманный, чтобы им служить. Тебя не станут бить, тебя не станут морить голодом, просто ты будешь жить в этой их северной крепости, работать на них, а через пару лет смиришься, на самом деле поверив, что какой-то их там Хундаль родил тебя рабом!

Много горечи было в словах Юрика и от Михи это не укрылось. Запомнилось.

– А мы, – продолжил контрабандист, – если пользы не принесем, на корм рыбам… Или в жертву, – при этих словах даже отрешенный Серега шевельнулся, – они ведь, уроды эти с севера, зверям своим священным да Богам жертвы приносят. А потом их же и съедают… Витинги сраные!

Викинги! Миху словно ударило кузнечным молотом, аж подбрасывая на лежанке. Так вот кто эти люди! Мозг заработал, вылавливая почти забытые, затертые воспоминания из мешанины прожитых лет. Он ведь читал, проходил в обязательной школе Убежища еще на работавших тогда компьютерах, старых и громоздких, курсы по истории. Читал закатанные в полиэтилен книжки, смотрел видеофильмы о раскопках в северных странах. Так же, как и все мальчишки в классе пытался представить, что это такое – океан, по которому так страшно и необходимо идти несколько дней на хрупком корабле, так же восхищался воинами древности, так же отчаянно играл в них… А может правда, бред? В сердце Сибири, в конце двадцать второго века – викинги? Миха невольно замотал головой, словно пытаясь отогнать наваждение.

Что он помнит? Они поклоняются жестоким Богам, которых много… Грабить любят… хотя в любое время кто этого не любит?.. потом смелые очень, мореходы. Было время – очень давно, еще до Третьей Мировой войны, когда они держали в страхе всю Европу и даже доходили до Америки, мир ее праху. Ну, примитивные очень, простые такие, вещи красивые делали, оружие разное, хоронили их интересно – в огне на собственных кораблях. Еще воины были у них такие, для оружия неуязвимые, которые, как говорила учительница, подобно Светящимся всякой дряни нажрутся, а потом своих не помнят… И все. Объемный и полный экскурс в историю. Миха вздохнул, бросив взгляд в сторону прикрытого люка, ведущего на палубу.

– Куда нас везут? – кузнец услышал, как его собственные слова прилетают будто издалека.

– В Волчью Крепость, за Ташару, на Камень, – словно сплюнул Юрик, – сидели бы и сидели у себя на севере, в своей земле, куда нормальный по своей воле не пойдет, мудилы, так ведь правду говорят – раз в несколько лет выходят по рекам добром да людьми поживиться!.. Ну это ж надо, к северянам загреметь?! – казалось, Юрик сейчас завоет. – Это все ты, карлик! Из-за тебя все так пошло, гнида… – он смолк, отвернувшись к туго набитым мешкам, – теперь конец. А тебе, крот, и вовсе туго – таких они за людей тем более, чем мы, не считают. Ты для них карлик – жалкий дверг…

Миха хотел еще что-то сказать, возразить, но неожиданно новая волна боли ударила в плечо, словно раскаленный прут в рану вогнали, и он повалился на солому. Юрик усмехнулся, краем глаза разглядывая мучения подземника. Навалились наполняющие низкий трюм запахи – машинное масло, бензин, соляра, сено, порох, кровь, пшено, сушеное мясо, водка, хмель, грибы, кожа – словно прыгающие один за другим кадры фильма. Потом пришли звуки – шелест воды о жестяной борт скоростного корабля на водных крыльях, возня крыс за ящиками, негромкий лязг разбираемого для смазки автомата, шаги по пластику палубы и щелканье клавиш управления в рулевой кабине. Слова, тихие, но отчего-то отлично различимые.

– Говорю тебе, он не спал…

– Потеря сознания?

– А ты посмотри, как его разворатило!

– Десять часов еще не показатель, – это, кажется, Рёрик.

– Ты можешь себе представить, что скажет Торбранд? – а это Хлёдвиг.

– Мы не можем пока знать наверняка… – Миха наяву увидел, как ярл задумчиво качает головой, – кроме того, в конечном итоге, если это подтвердится, решать все равно будет не он… Орм, ты слышишь?

– Да, – голос раненого викинга, стоящего на управлении кораблем, – я понимаю.

– Клянусь Мьйолльниром, но такого в Раумсдале еще не бывало! – Рёрик отложил собранный автомат и достал трубочку, наполнив палубу запахами табака. – Великие Норны…

Потом пришла волна света, ударила по глазам, как будто наполняя трюм заревом, и отступила, неожиданно оставляя в мгновенно прояснившейся голове имя. Скидбладнир – имя кораблю. Куда бы не шел Выстроенный Из Тонких Дощечек, всегда попутный ветер будет бить в его парус… Миха вздрогнул, приподнимаясь. Откуда он это знал?

– Он действительно кузнец? – голос принадлежал Хлёдвигу. – Если так, то слава Асам за столь славный подарок, клянусь Молотом!

– Это еще нужно проверить… – Рёрик немного попыхтел трубкой, – да, кстати… – воины неторопливо двинулись по палубе, послышался звук отодвигаемых ящиков, щелкнул замок. – Хлёди, а ну задай нашему двергу работенку. Проверим, как парень разбирается в механизмах…

Через мгновение Хлёдвиг вновь спустился в трюм, на этот раз сжимая в руке не флягу, а массивный многозарядный арбалет. Михаил почувствовал, как холодеют ладони. Северянин приблизился, снова опустился на корточки.

– На-ка, взгляни, – он протянул подземнику оружие, но тот не торопился тянуть руки навстречу. Обойма была разряжена, – это метатель Бьерна, доброе оружие, когда кончаются патроны… Ярл Рёрик взял его у славного воина в вик этого лета, но ненароком повредил механизм.

Всеми проклятьями обвиняя себя в невольной слабости, Михаил почувствовал, как профессиональный интерес медленно, но верно отодвигает в сторону страх и недоверие. Руки потянулись к арбалету, глаза жадно ощупывали механизм перезаряжания. Хлёдвиг прищурился, разглядывая реакцию пленника. Осторожно, чтобы лишний раз не тревожить раненое плечо, Миха взял оружие на колени и тут же поднял глаза на северянина.

– Мне нужно сесть. Потом принесите кусачки, два гвоздя на десять, проволоки и побольше света… – Хлёдвиг кивнул и хищно улыбнулся.

А через четверть часа он уже поднимался на палубу, передавая ярлу исправленный метатель. Кузнец, все еще ощущавший в ладонях тепло возрожденного оружия, вновь остался в темноте. Рёрик что-то промычал, зарядил, дважды вхолостую спустил тетиву и убрал арбалет обратно в сундук. Бьерн не будет сердиться. На грани слуха кузнец уловил, как они с Хлёдвигом коротко, но искренне вознесли хвалу своим страшным Богам. Дар их был действительно ценен.

Люк, ведущий наверх, был захлопнут и закрыт на задвижку. Усталость и мрак опять набросились на кузнеца, заставив умолкнуть даже ликующую гордость. Ощущая, как ядовито горит потревоженная рана, Миха вновь начал проваливаться в серый туман.

Двигатель корабля взревел, судно завалилось на правый борт, а с палубы понеслись радостные голоса северян – так люди во всех краях радуются, наконец-то подходя к знакомым, близким к дому местам. Через несколько часов нос Скидбладнира мягко ткнется в обитую резиновыми покрышками высокую пристань раумсдальской крепости, а с башни над речной гладью полетит протяжный, густой звук трубящего приветствие рога. Подтянувший колени к груди Юрик заскрежетал зубами и тихонечко взвыл.

V

После полутемного трюма утреннее солнце ударило по глазам резко и неприятно, заставляя жмуриться и искать тени. Рабов вывели на палубу тогда, когда прибывшие на корабле воины уже частично перебрались на пристань. Юрика и водителя, опять скованных воедино, Хальвдан без особых церемоний вытолкнул на подходящий прямо к высокому борту корабля пирс, далеко забегающий в реку. Кузнеца же лишь пригласили на выход.

Миха вышел, прислушиваясь к радостным приветствиям северян, и некоторое время постоял неподвижно, позволяя глазам привыкнуть к свету. Вечером их погрузили, ночь в пути, это значит, что сейчас где-то около девяти часов утра, не больше. Подземник осторожно прошел по узкому трапу, стараясь не смотреть на волны под ногами, и неуверенно ступил на ровные бревна причала. Высоко в утренней свежести надрывались птицы.

Широкоплечий воин, один из встречающих, с густой черной бородой на широком лице и очень короткими черными волосами, яростно хлопал Рёрика по затянутым в шкуру плечам.

– Славься, Рёрик, тролли тебя задери! Здорово, дядька! Ух, мы вас уже потеряли. Еще позавчера ждали, так думали, пора еще одну ладью собирать! – Рёрик улыбался, отвечая на объятия не менее слабыми ударами по плечам встречающего.

– Поди, все пиво выхлебать успели, лишенцы?!

– Ну какое пиво, Рёрик? – чернобородый игриво потупил глаза. – Мы тут с горя и пить-то б-бросили.

– Знаю я, Атли, твое «пить бросили»! Опять глотку смочить нечем будет… Да, поди, и наложниц моих всех тут перепортили без меня!?

Говорили громко, чуть ли не нарочито кричали, радостно повышая друг на друга голоса. Миха неподвижно стоял в стороне, жадно и едва ли не в первый раз по нормальному разглядывая северян при дневном свете. У Атли такая же длинная коричневая рубаха, армейские штаны, пояс, кошели, нож с рукоятью из рога, сдвинутая на спину пистолетная кобура. Браслеты, стилизованный молоточек на груди, серебряный амулет рядом – три переплетенных треугольника. Только меча нет.

С Атли на пристань корабль пришли встречать еще двое. Высокий, стройный, даже худой, с вечной добродушной улыбкой на гладком молодом лице, и недлинными темно-рыжими волосами, непослушными под речным ветром. Золотое кольцо в левом ухе. Поверх ярко-зеленой рубахи на узком кожаном пояске висел меч в потертых ножнах. Ни кошелей, ни ножа, ни амулетов. Такой, видать, человек. Второй же показался Михе поначалу выходцем из Убежищ, но потом присмотрелся – нет. Просто сутулый какой-то, собранный, словно силой удерживающий бушующий внутри себя огонь. И вроде невысок, не плечист, но Миха знал, насмотревшись еще у контрабандистов или рейнджеров – именно такие люди наиболее опасны в бою, когда до конца позволяют выплеснуться той самой силе, которую с огромным трудом хранят всю жизнь. Серые глаза смотрели цепко, оценивающе, отмечая, казалось, каждую мелочь. Стоял, сутулясь, в стороне и кутался в толстый суконный плащ мышиного цвета, словно озяб, да норовил спрятать под ним короткоствольную винтовку. Небритый, угрюмый, нелюдимый.

Рёрик поздоровался с каждым, обнял, хлопнул по плечам, ответил улыбкой на улыбку. А затем, к удивлению Михи, и каждый из сошедших с корабля, включая даже раненого Орма, повторил обряд приветствия, словно братья встретились. И опять кузнец невольно обратил взгляд на высокие ботинки северян, покрытые одинаковым чудным узором. Он повернулся к реке, пряча удивленное и измученное болью лицо, и огляделся.

Пристань находилась в небольшом заливе, где река неожиданно расширялась, словно специально. Тихо. Бодро торчащие камыши, да неторопливый бег воды. Наверное, глубоко… взглянул вниз, в темные волны подземник, отодвигаясь от края и чувствуя, как леденеют ноги. Противоположный берег Оби скрывался в легкой дымке тумана. Тут она пошире будет, чем в родных местах, прикинул Миха, шли-то на север, к устью. А если посчитать дюжину часов на скорость… Вонзенная в гладь реки, поставленная на вкопанные в ил рельсы, широкая и массивная деревянная дорога, способная принять по паре кораблей с каждой стороны, была обвешана покрышками от грузовиков. То тут, то там виднелись бухты каната и широкие тележки.

Взгляд кузнеца упал и остановился на Скидбладнире, к которому северяне впервые привели рабов уже в вечер, когда и не рассмотреть было. Подземник сглотнул подступившую слюну. Высокий, опирающийся на два широких крыла, сейчас скрытых под водой, корабль больше всего напоминал плавучую крепость. Железный, несколько угловатый и лишенный изящества в формах, он, тем не менее, притягивал взгляд своей какой-то животной мощью и силой. От окрашенной в морду дракона носовой части, гордо скалящейся вперед, разило нерушимостью и открытым вызовом. Как, наверное, и от самих этих людей, отчего-то подумалось подземнику.

Весь Скидбладнир был выкрашен в зеленый с серым цвета, но краска давно отлетела, во многих местах обнажая матовую жесть бортов, что придавало кораблю лишь еще более грозный вид матерого, побывавшего не в одном бою хищника. Накрывающий середину палубы навес, приподнятый нос, надстройка с приборами на корме. Миха невольно представил себе, как приподнимается этот речной дракон, набирая скорость, привставая на подводных крыльях-плавниках и рычит яркая морда, скаля клыки на врагов. Амбразуры для стрельбы по бортам были прикрыты круглыми железными заслонками, стилизованными под окрашенные разноцветными секторами щиты. Неожиданно вспыхнул свет и снова навалилось, приходя неизвестно откуда, словно знал всю жизнь, и Миха покачнулся, устояв на ногах только из страха к воде, а рана в плече отозвалась болью, уже знакомой и родной.

Драккары. Змеи моря, вот как назывались корабли северян. Дом-ладья. Подземник обернулся, чувствуя на себе настороженные взгляды Рёрика и Орма. Откуда же он это знает? Со школы? Ярл нахмурился.

Остальные викинги выгружали из корабля привезенное добро и оружие, шутили, бросались острыми фразочками. Водитель Серега был отцеплен от бывшего командира и загнан обратно в трюм, таскать самые тяжелые мешки с зерном. Глухо гудели бревна под ногами ходивших в корабль за грузом, вода лениво плескалась у массивных опор. Юрик, всей позой выражая покорность и смирение перед судьбой, терпеливо пережидал осмотр, какой, словно лошади, учинил ему чернобородый Атли. Неожиданно на левое плечо кузнеца опустилась узкая ладонь.

– А ты, трэль, чего это не в ошейнике?! Забыл, куда попал? Так я исправлю, клянусь кишками Лунного Пса, – высокий голос словно ломался на каждой фразе, улыбка, самая дружелюбная, не покидала тонких губ. – Эй, Рёрик, мне заставить дверга работать?