Адмирал Октябрьский против Муссолини

Резервом Черноморского флота были суда транспортного флота. В его составе было 102 сухогруза и грузопассажирских судна (общей грузоподъемностью 191 тыс. т) и 17 танкеров (общей грузоподъемностью 125,3 тыс. т). Кроме того, имелось несколько десятков рыболовецких и различных служебных судов гражданских ведомств.

С началом войны в состав Черноморского флота было мобилизовано 147 судов.

Потенциальным противником Черноморского флота были румынский и болгарский флоты. Румынский флот состоял из четырех эсминцев, одной (!) подводной лодки «Дельфинул», трех торпедных катеров, а также нескольких малых сторожевых кораблей и минных заградителей.

На Дунае румыны имели довольно мощную речную флотилию, ядро которой составляли семь мониторов. Однако выход этих мониторов в Черное море был фактически исключен.

Береговая оборона Румынии к июню 1941 г. имела в своем составе десять 152-мм и четыре 120-мм пушки.

К сентябрю 1940 г. на вооружении ВВС Румынии состояло 276 боевых самолетов, в их числе 121 истребитель (польские PAL-11, немецкие Хе-112 и английские «Харрикейн» Mk1); 55 бомбардировщиков (итальянские SM-79, германские «Блох» М. В.210, французские «Потез-63», английские «Бристоль» и «Блейнхем»); 82 разведчика румынского производства IAR-37, 38 и 39 и 18 итальянских летающих лодок «Савойя».

Кроме того, 440 самолетов имелось в летных школах и учебных частях.

Осенью 1940 г. Антонеску обратился к Германии с просьбой помочь в реорганизации румынских ВВС. С конца 1940 г. немцы начали отправку в Румынию более современных боевых самолетов: Ме-109E и Хе-111E.

Наконец, следует учесть, что кроме авиации Черноморского флота румынам противостояла многочисленная авиация Одесского военного округа.

Флот Болгарии был более чем анекдотичен. Самыми мощными его кораблями являлись сторожевики водоизмещением в 100 т, вооруженные двумя 47-мм пушками и двумя 450-мм торпедными аппаратами. Скорость хода их составляла 17 узлов. Построены эти суда были в 1906–1908 гг. и числились миноносцами. Было еще несколько катеров-тральщиков и катеров ПЛО. Единственной боевой силой были два торпедных катера германской постройки фирмы «Люрсен».

14 января 1941 г. было опубликовано Заявление ТАСС со ссылкой на сообщения в иностранной печати о переброске некой части немецких войск в Болгарию. 15 января Болгария опровергла заявление о нахождении иностранных войск на ее территории. Однако уже в феврале в Бургас прибыли немецкие морские офицеры-артиллеристы для установки дальнобойных орудий, а в Варну – военные инструкторы для строящихся зенитных батарей. К концу 1941 г. немцам удалось ввести в строй в Бургасе береговую батарею из двух пушек 24 cm SKL/40 с дальностью стрельбы 26,7 км.

1 марта представитель МИД Болгарии Алтынов заявил полпреду СССР А. А. Лаврищеву о согласии болгарского правительства о вводе германских войск в Болгарию. Представители СССР заявили, что не разделяют решения болгарского правительства и что это ведет Болгарию к втягиванию в войну. 2 марта Болгария присоединилась к пакту Оси (Германия, Италия, Япония). 5 марта Англия разорвала отношения с Болгарией.

Главным союзником Германии на Черном море стала Румыния. 12 февраля 1941 г. Румыния разорвала отношения с Англией, и дипломаты покинули страну. В марте в Румынию и Болгарию доставили из Германии орудия береговой обороны, а в Румынию, кроме того, две тысячи морских мин.

Немцы разместили в Румынии тяжелые береговые батареи «Тирпиц» и «Бреслау». Батарея «Тирпиц» ранее защищала побережье Северного моря в районе Киля. В ее составе имелись три пушки 28cm SKL/45. В Румынии ее установили южнее Констанцы. Там же поставили и три 17-см пушки SKC/40 батареи «Бреслау». Севернее Констанцы дислоцировались три железнодорожных орудия 28 cm lg.Br.K(E) – «Длинный Бруно».

В марте 1941 г. в Румынию прибыла военно-морская миссия во главе с контр-адмиралом Флейшером и морская учебная команда во главе с капитаном 1-го ранга Гадовым. Развертывание немецких частей происходило на фоне многочисленных сообщений иностранных информационных агентств о давлении, которое оказывал советский Черноморский флот на Румынию. Советские представители активно опровергали эти слухи. 11 января было опубликовано опровержение ТАСС об информации американского агентства «Юнайтед Пресс» о том, что 9 советских боевых кораблей приблизились к румынским территориальным водам в районе Сулины. А 8 марта опубликовано опровержение ТАСС о том, что, по данным иностранной печати, СССР потребовал от Румынии уступки ее военно-морских баз на Черном море.

И чем ближе был срок начала войны, тем активнее действовали немцы и их союзники. В мае Румыния эвакуировала учреждения из Сулины, Тульчи, Галаца. Тогда же заместитель начальника Главного морского штаба доложил в Генеральный штаб РККА, что за последнее время в районе Севастополя имели место случаи появления неизвестных подводных лодок. Из этого нарком ВМФ сделал вывод, что за районом главной базы Черноморского флота установлено наблюдение подводных лодок румынского флота.

26 мая 1941 г. командующий Черноморским флотом отдал следующую директиву: «В связи с появлением у наших баз и нашего побережья подводных лодок наших соседей, появлением неизвестных самолетов, нарушающих наши границы, учитывая всё возрастающую напряженность международной обстановки, не исключена возможность всяких провокаций.

Приказываю:

1. При нахождении в море всем кораблям особо бдительно и надежно нести службу наблюдения, всегда иметь в немедленной готовности к отражению огня положенное оружие.

2. О всякой обнаруженной подводной лодке, надводном корабле и самолете, если в этом районе по оповещению или по ходу учения наших кораблей и самолётов не должно быть, немедленно доносить мне по радио с грифом “фактически”».

После 14 июня торговым немецким судам было запрещено заходить в черноморские советские порты, а находящимся там судам предписывалось срочно возвращаться в порты приписки. Так, из Одессы, не закончив разгрузочно-погрузочные работы, ушли немецкие, румынские и турецкие суда. Между 15 и 20 июня в Килию (Румыния) прибыл батальон морской пехоты, а из Галаца, не закончив ремонта, был выведен эсминец «Реджина Мария».

Итак, подведем некоторые итоги. К 22 июня 1941 г. немцы не имели ни одного боевого корабля или катера на Черном море и даже не готовили переброску их туда. Италия также не планировала ввод своих кораблей в Черное море. Наконец, Турция и до 22 июня 1941 г., и после твердо и последовательно проводила политику нейтралитета. Турецкие власти прекрасно понимали, что можно чуть-чуть нарушить конвенцию Монтрё, пропуская через Проливы транспорты со снятыми с палубы и перемещенными в трюм орудиями, но пропустить итальянские крейсера или линкоры однозначно означает войну, притом не только с СССР, но и с западными союзниками.

Так что пропуск военных кораблей (даже эсминцев) Турцией никогда не планировался и никогда ее правительством не рассматривался. Понятно, что речь идет о 1939–1944 гг.

Немцы планировали захватить Северное Причерноморье и Кавказ еще до зимы 1941/1942 г. исключительно силами вермахта и люфтваффе. При этом никаких воздушных десантов ни в Причерноморье, ни в других местах СССР не планировалось. Главной и фактически единственной задачей кригсмарине была защита архиважной коммуникации: порты Румынии – Босфор.

Наши историки пишут только о транспортировке румынской нефти по этому маршруту. Из их поля зрения почему-то выпадал огромный тоннаж перевозок по Дунаю. По этой великой реке, связанной, кстати, каналами с Рейном, можно было доставлять из стран Центральной Европы и из самого рейха любые товары и оружие на десятки островов Эгейского и Средиземного морей, занятых немцами и итальянцами, в Грецию, Италию и Северную Африку. Защищать эту чрезвычайно важную коммуникацию немцы собирались с помощью минных заграждений и береговых батарей.

Глава 4. Великая ссора трех «гросс-адмиралов»

Ну, рассказав о кораблях, следует рассказать и о наших флотоводцах. Чтобы не утомлять читателя, я ограничусь наркомом ВМФ и Главнокомандующим ВМС Николаем Герасимовичем Кузнецовым, командующим Черноморским флотом Филиппом Сергеевичем Октябрьским и командующим бригадой крейсеров Черноморского флота Сергеем Георгиевичем Горшковым.

Самым старшим из них был Октябрьский (до 1924 г. Иванов). Он родился в 1899 г. Кузнецов родился в 1902 г., а Горшков – в 1910 г. Октябрьский и Кузнецов из крестьянских семей и, соответственно, окончили по 4 и 3 класса церковно-приходской школы. Отец Горшкова – учитель, и Сергею Георгиевичу удалось окончить среднюю школу.

В 1928 г. Октябрьский окончил Параллельные курсы при Военно-морском училище им. М. В. Фрунзе. Курсы эти создали для положительно зарекомендовавших себя матросов и старшин, желающих стать офицерами, но которых по разным причинам нельзя было зачислить на основной курс. Такими причинами чаще всего являлись отсутствие требуемой общеобразовательной базы или возраст. Время обучения и программа Параллельных курсов соответствовали основному курсу, но материал преподносился упрощенно с учетом уровня школьной подготовки слушателей. Больше Филиппу Октябрьскому учиться нигде не довелось.

Кузнецов и Горшков окончили Ленинградское Военно-морское училище им. М. В. Фрунзе. Кузнецов учился там в 1923–1926 гг., а Горшков – в 1927–1931 гг.

Об уровне подготовки в этом училище существуют разные мнения. Я лишь замечу, что там, как и во многих других вузах того времени, практиковалась сдача экзамена одним курсантом за всю группу.

За 10 с небольшим лет после окончания училища все трое сделали головокружительную карьеру. Стала ли она следствием их гениальных способностей или систематических «чисток» и арестов среди комсостава ВМФ, пусть судят досужие историки, а я лишь ограничусь небольшим эпизодом их биографии.

8 ноября 1938 г. погиб в шторм в Татарском проливе недалеко от Советской гавани недостроенный эсминец «Решительный». Казалось, какое отношение к оному печальному событию имел Октябрьский, который тогда жил в Хабаровске, командуя речной флотилией? Но судьбе было угодно, чтобы именно тут пересеклись судьбы трех самых знаменитых наших адмиралов – Н. Г. Кузнецова, С. Г. Горшкова и Ф. С. Октябрьского. В ноябре 1938 г. первый командовал Тихоокеанским флотом, второй руководил буксировкой, а Филипп Сергеевич стал председателем комиссии по расследованию гибели эсминца.

Дело было так. Осенью 1938 г. руководство флота приняло решение перевести строившиеся в Комсомольске-на-Амуре лидер «Орджоникидзе» (с 25 сентября 1940 г. «Баку») и эсминец проекта 7 во Владивосток, где они должны были достраиваться на «Дальзаводе». Эсминец, как говорилось выше, погиб 8 ноября. А уже 17 ноября была создана особая комиссия по расследованию. Председателем комиссии был назначен командующий Амурской флотилией флагман 2-го ранга Октябрьский[18 - РГАВМФ. Ф. р-1678. Оп. 1. Д. ЗО. Л. 18.].

С 17 по 24 ноября комиссия осмотрела место катастрофы, ознакомилась с документами в штабе Тихоокеанского флота, опросила лиц, имевших отношение к делу, и 24 ноября отправила докладную записку в Москву наркому ВМФ командарму 1-го ранга М. П. Фриновскому.

Далее я, дабы не быть обвиненным в предвзятости в столь деликатном деле, приведу текст записки без купюр.

«По имеющимся предварительным данным о предполагаемом переводе из Комсомольска во Владивосток двух кораблей “Серго Орджоникидзе” и “Решительный”, Военсовет Тихоокеанского флота 13 сентября с. г. [1938 г.] приказом № 0082 назначил отряд по переводу кораблей во главе с командиром 7 морской бригады капитаном 3-го ранга Горшковым и военкомом отряда старшим политруком Мещеряковым. Тем же приказом был объявлен план перевода кораблей, предусматривающий одновременный перевод обоих кораблей по двум вариантам: перевод кораблей своим ходом или же перевод последних под буксирами с соответствующим обеспечением в обоих случаях: в случае перевода кораблей под буксирами, при следовании последних от Де-Кастри до Владивостока буксирующими средствами были помечены: ледокол “Казак Хабаров” для эсминца, а буксир “Посьет” для лидера. Этим же планом предусматривался заход отряда в Совгавань для осмотра механизмов переводимых кораблей. Связь на переходе должна была быть обеспечена разработанным в июне месяце с. г. планом отдела связи Тихоокеанского флота. Каких-либо планов политического обеспечения перевода кораблей для военкома отряда разработано не было.

26 сентября с. г., получив Вашу телеграмму № 557 с решением правительства о переводе кораблей и с Вашим требованием о необходимости обратить серьезное внимание на подготовку кораблей к морскому переходу, на организацию связи, организованность и бдительность всего личного состава при выполнении ответственного задания правительства, Военсовет Тихоокеанского флота никаких изменений в ранее утвержденный план перевода кораблей не вносил, никаких дополнительных указаний Горшкову, имевшему у себя этот план, не дал, работникам штаба флота никаких задач по корректировке плана не поставил, и этот план действовал до прибытия кораблей 9 октября с. г. в Совгавань.

Несмотря на телеграфное приказание Вашего заместителя флагмана флота 2-го ранга т. Смирнова от 1 октября с. г. № 578, запрещающего задерживать корабли в Совгавани для приведения в порядок механизмов с целью следования кораблей во Владивосток своим ходом, Военсовет Тихоокеанского флота категорически не запретил Горшкову приводить в порядок механизмы переводимых кораблей, а наоборот, 6 октября с. г. запрашивает Горшкова, “какое время нужно для того, чтобы корабли могли идти во Владивосток своим ходом”, и 8 октября с. г. дает указание коменданту СГУР8 обеспечить стоянку кораблей у завода Совгавани.

Об игнорировании Военсоветом Тихоокеанского флота приказания Вашего заместителя, а также о задержке кораблей в Совгавани по причине приведения в порядок механизмов на последних и в связи с выбором буксирующих кораблей, – нами установлены следующие факты:

а) 9 октября с. г. Военсовет намечает ориентировочный срок выхода кораблей из Совгавани 20 октября 1938 года и требует от Горшкова план его работы;

б) 10 октября с. г. Горшков доносит Военсовету о том, что по одной машине будет готово: на лидере к 15 октября 1938 г. и на эсминце к 18 октября 1938 г.; что “вторые машины сомнительны, завод в помощи отказал”;

в) 11 октября с. г. Военсовет предлагает Горшкову “приготовиться к выходу на 18 октября 1938 г.” и одновременно штафлот Тихоокеанского флота доносит в Главморштаб о выходе кораблей ориентировочно 15–18 октября с. г.;

г) 18 октября с. г. Горшков донес комфлотом о том, что по одной турбине на обоих кораблях окончен монтаж и идут испытания. В это же время Военсовет принял решение о переводе кораблей из Совгавани двумя эшелонами. И 22 октября 1938 г. лидер под руководством Горшкова был выведен из Совгавани.

После получения Вашей телеграммы от 23 октября 1938 г. № 0026, с категорическим запрещением приводить в порядок механизмы на кораблях, комфлота, через начштаба, 23 октября 1938 г. ограничился передачей обезличенного распоряжения на имя коменданта СГУР (майора В. Н. Моложаева) следующего содержания: “Комфлот запретил всякого рода испытания машин эсминце до прибытия Владивосток. Проследите исполнение”, не дав прямого указания оставшемуся в Совгавани на эсминце капитану 2-го ранга т. Капустину и строителям.

25 октября 1938 г. во время личного доклада Горшкова командующему флотом т. Кузнецову о приводе лидера во Владивосток, Горшков вновь докладывал т. Кузнецову о целесообразности испытания механизмов на эсминце, против чего Кузнецов не возражал и молчаливо соглашался с Горшковым, на основе чего последний, то есть Горшков, потребовал от Капустина доклада о ходе проворота турбин на эсминце.

В связи с таким, на первый взгляд непонятным, а по существу преступным отношением комфлота к выполнению Ваших и Вашего заместителя прямых и четких приказаний, 28 октября 1938 г. комендант СГУР запрашивает комфлотом следующее: “Вами запрещены испытания машин на эсминце. Комбриг требует доклада проворота турбин, на имя строителей распоряжений нет”.

Ни комфлот, ни Военный совет на этот запрос коменданта СГУР не ответили и никаких указаний последнему не дали. Горшков же, узнав о том, что работа по опробованию машин на эсминце прекращена, самовольно и без ведома комфлота приказал Капустину продолжать производство испытания машин на эсминце.

Таким образом, мы констатируем, с чем согласен и Военсовет, о том, что Военсовет Тихоокеанского флота Ваших и Вашего заместителя прямых указаний и категорических запрещений об испытании механизмов на кораблях не выполнял и их игнорировал, что, несомненно, имело отражение на своевременном выводе кораблей, в особенности эсминца “Решительный” из Совгавани. Мы считаем, что у комфлота, до последних дней вывода эсминца из Совгавани, была тенденция на осуществление возможности привода эсминца во Владивосток своим ходом.

15 октября начальник Главморштаба Галлер в адрес штафлота телеграммой № 632 снова подтверждает Ваше приказание о скорейшей выводке кораблей из Совгавани с расчетом использования благоприятной погоды.