Что видишь?

Что видишь?
Виктор Овчинников

Возможно, когда-то у неизвестного автору этой книги художника появится желание написать полотно «О нас и России». Воспользовавшись «мазками слов», сделанными архивариусом в этой книге-картине, художник избавит себя от огромной подготовительной работы, чему автор книги и архивариус будут рады. Широкий же круг читателей произведения откроет для себя очень многое и избавит себя от многих лет труда, которые потратили и архивариус, и автор, чтобы эта книга родилась. С надеждой на понимание и интерес читателей автор и передает книгу на их суд.

Виктор Овчинников

Что видишь?

"Картина не слово, она даёт одну минуту,

и в этой минуте должно быть всё,

а нет – нет картины …

взглянул, и всё, как Ромео на Джульетту

и обратно".

Художник Николай Ге – Л.Н. Толстому,

3 августа 1893 г.

Слово об архивариусе

Человек, который рассказал автору эту историю, ставшую основой книги, называет себя «архивариусом» или «архиварием».

Латиняне так нарекли человека, который заведовал или руководил архивом – местом хранения старых письменных дел и бумаг. Архив в те времена – это склад, куда передавались документы, которые считались завершенными, но их важность и нужность согласно закону такова, что эти документы прошлого обязательно следовало хранить: некоторые век, другие – вечно. Архив – это и хранилище бессчётного числа фондов, дел, это важное и нужное письмохранилище, по-русски письмосклад, писемник.

Греки архивариусом, архивом называли государственное учреждение, которое занималось хранением древних документов.

С петровских времен архивариусы появились и в России. Большинство наших словарей эту должность определяет, как заведующий архивом, обычно государственным.

Странно, но у моего знакомого, который называет себя «архивариусом» нет «государственного» помещения как в Греции, он не выполняет по закону требования по хранению письменных дел и бумаг, как было установлено в Риме. Наконец, он не государственный архивный служащий по российскому законодательству.

И все же он называет себя архивариусом, при том, проводит экскурсии в своих помещениях, показывает обширную библиотеку в темной сырой комнате, горы старых письменных документов и фотографий, сваленных по соседству, папки с материалами самых разных людей, передавших их архивариусу будучи неуверенными в том, что близкие родственники эти самые папки сохранят…

Когда попадаешь в эти помещения архивариуса поначалу складывается впечатление, что в этом добротно организованном хаосе может разобраться только он, сам архивариус. Но подойдя к стеллажам поближе видишь справки, указания, записки, пометки и начинаешь свободно ориентироваться в этой малой, вселенной книг, дел и отдельных бумаг и еще много чего.

И тогда понимаешь, что этот человек в общем-то имеет право называть себя архивариусом, пусть и без государственного статуса.

Периодически архивариус, сам решая судьбу своего накопленного за годы «архивного богатства», выносит в сад мешки с ненужными материалами и сжигает их. Серо-белое пятно уже не в силах побороть солнце, дожди, пыль и трава. Это уже как жертвенник прошлого, которого по мнению архивариуса не избежать.

Очевидец того, как по городам и весям машинами вывозились библиотеки на свалки, вагонами сжигались архивы организаций и утилизировались документы он спокойно относится и к возникновению своего жертвенника прошлого. События четверть вековой давности, когда в 1991 году погибла советская империя и стала нарождаться новая Россия, пытающаяся вобрать в себя поруганную тысячелетнюю историю, стали временем беспечного и вульгарного отношения к книге, газете, письму, документу, наконец, даже кому-то ненавистному протоколу собрания…

Архивное дело организаций превратилось в рутину, семейные архивы стали уничтожаться, а новые уж и некому собирать, нет на то культуры… Нечто такое было, когда крестьяне в 1917 году жгли помещичьи усадьбы, а вместе с ними библиотеки и архивы, потом рушили храмы и монастыри, а вместе с ними древлехранилища, архивы и библиотеки. Крестьянин, делающий самокрутку из страницы, выдранной из томика «Евгения Онегина», стал символом рождения советской империи… Через десятилетия «советам» удалось наладить архивное дело, оно даже стало к 1980-м годам образцовым. «Евгения Онегина» миллионы людей знали на память.

«Работники прилавка» во власти и в жизни, погрязшие в рыночном потреблении и сваливающие у места сбора мусора архивы и библиотеки дедов и отцов, при том болтающие на трудно понимаемом языке с примесью мата по «мобильнику» – символ современной России, где в огромных коттеджах нет места для книг, а в душе уголка для «высокого чувства». Книги не читают, а потому – кругом либо книги-муляжи, либо книги-фантики. Блестят. Брюхо греют, а не душу. Дай Бог, что этак лет через двадцать, как и при «советах» все изменится и люди проникнутся уважением к семейной родословной и семейному архиву, семейным библиотекам и семейному документальному наследию, когда и вырезка из газеты, сделанная дедом, будет дорога внуку…

У архивариуса постоянно рождаются разные творческие затеи. Он по какой-то причине считает, что проводить время в «прошлом» не каждому Богом дано. Занятие это не из легких и не безопасных. Тут самое главное на чем-то сосредоточиться, на важном сконцентрироваться. Не обижать прошлое, а стараться его понять.

Документы в архиве как россыпи алмазов. И тот бы схватить, и тот бы заиметь! И что толку, если глаза разбегаются, поляна цветов вроде бы бесконечна, а букет никак не собирается…

В один из дней, пригласив к себе автора этой книги, архивариус рассказывал и рассказывал о картине, которую он хотел бы увидеть в выставочной галерее.

«О нас и России» – так ее архивариус назвал.

Разговор он начал из далека.

Как-то по телевидению он увидел репортаж, как русские люди на Пушкинской площади в Москве у памятника А.С. Пушкина чуть ли не дрались за место под «солнцем русской поэзии». Среди этих людей были разные персоны от всероссийско и всемирно известных писателей и поэтов до политиков большого и мелкого пошиба.

Это самое место им нужно было, чтобы что-то зачитать, что-то провозгласить, что-то заявить. Им казалось, что их слова, произнесенные под сенью Пушкина, удесятерятся. На самом деле только душу рвали поэту! И похожи эти «борцы» были в минуты «голосовой истерии» на сборище алчных торговцев, дерущихся на рынке за лучшие торговые места.

Те, кто читал стихи, потом дрались, доказывая свою правоту. Те, кто что-то заявлял, обещали в случае своей победы, противников и оппонентов повесить на столбах, прямо здесь на Пушкинской площади… Еще были те… и были эти…

Тут были люди в форме и без формы, красные и белые, западники и славянофилы, патриоты и либералы, государственники и анархисты…

Архивариус рассказал, что похожее он до того зрел и в живую, когда работал в Москве. Тогда, в конце 1980-х гг., находясь на Пушкинской площади, он наблюдал еще более неприглядную картину. Рушилась советская империя и те, кто ее хотел пнуть ногой побольнее почему-то рвались к памятнику А.С. Пушкина, тут же по соседству с ним организовывали свой «политический карнавал», копируя большевиков 1920-1930-х гг., которые увлекались балаганом и цирком, и тут же, по соседству со святынями России кощунствовали.

Архивариус поделился и впечатлениями недавними. Оказавшись в Москве в октябре 2016 года, выйдя из здания Московской городской думы и направившись к метро «Пушкинская» на Пушкинской площади стал невольным свидетелем еще одного такого же балагана «любителей и почитателей» поэта. Правда о поэте суровые и молчаливые работники ничего не говорили. Они скоро довершали начатое – монтировали то ли арку, то ли ротонду с цветными ляписными вензелями, на которых почему-то красовалось слово «Москва». При чем такой же близнец был сооружен прямо, напротив.

Первое желание, возникшее у архивариуса в Москве, чтобы какой-то художник – это действо запечатлел в рисунке на века, быстро улетучилось дома, как только он полазил по стеллажам своего архива и попытался разобраться в истории памятника А.С. Пушкина.

Возникло ощущение, что нужна совсем другая картина. В ее основе должны быть не эмоции и впечатления о площади и памятнике, а история «О нас и России», которую нужно попытаться понять. История простая, краткая, но помогающая разобраться в том, почему выздоровление России идет очень медленно. И еще. Архивариус убежден, что его рассказ может стать методом для написания в конце концов учебника по истории России…

Вот как свою историю «О нас и России» архивариус неспешно рассказал…

О «картине слов»

Эта книга не о великом поэте – Александре Сергеевиче Пушкине (1799-1837 гг.) и главных действующих лицах книги – великих людях России. Она не о прошлом, не о настоящем, не о будущем. Она о нас.

О нас не вообще, а о тех, кто не мыслил и не мыслит своей жизни без упорного и доброго труда во имя Великой России, о тех, кто «не без греха», но не утратил совести и искренней веры в Бога, о тех, кто, преодолевая неимоверные преграды грешной души, находит в себе силы приносить покаяние.

Не умея рисовать так, как профессиональный художник, решился на малое – свою незатейливую картину «О нас и России» написать словом, не забыв о своей роли этакого архивариуса, который выполнит в книге только одну из своих функций – доставит в день сегодняшний позабытые архивные документы, исторические факты и события, которые запылились на полках по причине того, что в архивах мало кто работает, библиотеки мало, кто посещает. Ссылаются на Интернет. Но вот что интересно: те, кто «набирается ума» в Интернете, ничего толкового в своей памяти обнаружить не могут… или обнаруживают копии, подделки, иллюзии, фальсификации…

Десятилетия труда на историческом поприще приучили к полупустым, чаще пустым залам государственных и ведомственных архивов… И даже приятно, быть полезным читателю в качестве этакого допотопного архивариуса…

Слово в книге, как и мазок художника, тоже в чем-то особенное. Не слово философа, не слово историка, не слово поэта и писателя, не слово богослова, хотя и их слова найдет «свидетель рождения картины» … А, слова их всех вместе, из прошлого, «сбежавшие» к нам сегодня с книжных и архивных полок, со страниц великих книг, первозданные, не исковерканные выборочным цитированием, чем, как и в прошлом грешим. И, конечно, глаза с портретов «не прохожих», а действующих лиц истории…

Большинство слов, как и обычные художественные краски, известны всем и каждому, но их оригинальные конструкции в авторских текстах великих сынов России – объект исследования только узкого круга специалистов – филологов, литературоведов, критиков.

На первый взгляд, для любознательного читателя, много читавшего о Пушкине и «золотом веке», вроде бы ничего нового. И все же новое присутствует, потому что абсолютное большинство тех читателей, кто прочтет найденные архивариусом слова в конструкциях великих людей, их не видели воочию, не прошептали при чтении, не вдумались в них, не измерили глубину их мудрости!

Почему так случилось? Книга- «картина» «О нас и России», уверен, ответит и на этот непростой вопрос.

Главное трудолюбиво вчитываться в строки великих, предлагаемые архивариусом, при этом внимательно всматриваться в иллюстрации. Будут сразу же обнаружены оригиналы и копии, подлинники и подделки, правда и ложь… И даже необыкновенный талант творцов копий, подделок и лжи не помогает им скрыть истину и правду.

Не одна из глав книги-рассказа в отдельности не позволяет увидеть всю картину «О нас и России» целиком.

А потому читателю тоже придется поучаствовать в ее «рождении» вместе с архивариусом от первой страницы до последней.