Соната с речитативом

Соната с речитативом
Ольга Небелицкая

Ксеня Нецветай после разрыва отношений с матерью переезжает из Мурманска в Петербург, чтобы поступить в медицинский вуз. Альтернативный Петербург 2004 года задаёт много вопросов своей гостье: как и почему погибли её отец и дед? Что за странные вещи достались ей в наследство? Почему бесследно исчезают люди с городских улиц?Ответы на эти и другие вопросы Ксеня вместе с читателями будет искать в романе «Соната с речитативом» – первой части дилогии «Время жестоких чудес».

Соната с речитативом

Ольга Небелицкая

Дизайнер обложки Екатерина Шрейбер

Корректор Мария Котова

© Ольга Небелицкая, 2023

© Екатерина Шрейбер, дизайн обложки, 2023

ISBN 978-5-0060-9342-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие. О чем эта книга

Все знают, как важно создать у читателя правильное ожидание.

Об этом я и постараюсь немного поразмышлять.

Во-первых, я хочу сразу предупредить: «Соната с речитативом» – первый том двухтомника. История начнется здесь и сейчас, но закончится она далеко не с последней страницей этой книги. Если мне удастся заинтересовать и завлечь читателя, и он продолжит наше совместное путешествие во втором томе, значит, я смогла справиться хотя бы с некоторыми из поставленных передо мной задач.

Во-вторых, я хочу сразу обозначить жанр этой книги – мистическая фантастика. Не научная фантастика и не антиутопия, хотя при чтении читатель скорее всего узнает признаки и того, и другого жанра. Я не удержалась от заигрывания с астрофизикой и космической фантастикой, не имея достаточного опыта ни в первой, ни во второй, поэтому читатель, который будет ждать серьезной научной подоплеки событий, может быть разочарован. Да что там, взыскательный читатель будет разочарован даже тем, как я обошлась с советскими электронно-вычислительными машинами.

Пока вы не отбросили книгу в сторону, позвольте мне объяснить, почему же ее все-таки стоит прочитать.

Это история про людей. Любые совпадения с реальными прототипами случайны, события – вымышлены, мне важно это проговорить, потому что персонажи получились очень уж живыми, и читатель будет волей-неволей искать в этой книге мою собственную семейную историю.

Не ищите. Ее здесь нет, несмотря на то что моего деда действительно звали Бенционом, а мой отец действительно умер в 1983 году, когда мне было чуть больше полугода. Ксеня, с ее характером, семейными тайнами и огромным багажом проблем и задач, просто пришла ко мне – такая как есть – и попросила о ней рассказать. Нам было сложно, но я верю, что мы справились. На страницах моей книги люди знакомятся, ссорятся, мирятся, отчаиваются, влюбляются, совершают глупости, стискивают зубы, берут себя в руки и… снова делают глупости. Но они остаются живыми. А я – как демиург – постаралась дать им толику счастья.

Это книга про город. Я родилась в Ленинграде, но всю сознательную жизнь прожила в Санкт-Петербурге: я впитала его атмосферу, я пишу о том, что знаю наверняка. Если я описываю в книге улицы, дома, фабрики, обсерватории, университетские аудитории, будьте уверены: полотно текста сплетено из живых впечатлений и воспоминаний. Моей героине пришлось нелегко питерской зимой, но, мне кажется, мы с ней обе с честью выдержали испытания темными ночами, сугробами и промокшими сапогами.

Это книга про музыку, о чем можно догадаться хотя бы из названия первого тома. Музыки в книге много, и она тоже настоящая. Мои дети играют на фортепиано, и я постаралась сделать так, чтобы герои могли сыграть для вас некоторые произведения. По моей книге можно составить саундтрек.

Это отчасти производственный роман, потому что героиня учится в медицинском университете. Читателю придется присутствовать на некоторых лекциях и зачетах вместе с первокурсниками-медиками, и, поверьте, я искренне старалась сделать это приключение увлекательным. Действие романа уложится во временной отрезок 2004—2005 гг. – учебный год первокурсницы.

Это книга-фантазия на тему того, как далеко может зайти общество, чтобы… но тсс, зачем мне сейчас раскрывать все карты?

Наконец, это книга про Бога, потому что все, что я пишу – оно так или иначе про Бога, даже если мои собственные персонажи поначалу об этом не догадываются.

Теперь, когда читатель достаточно предупрежден и, смею надеяться, заинтригован, я предлагаю вам отправиться в совместное путешествие по альтернативному Петербургу середины нулевых годов. Не забывайте, что он чересчур альтернативен, чтобы вы могли напугаться всерьез. Но помните, что он абсолютно реален в деталях, поэтому погружение будет полным.

В добрый путь.

Интро

Где-то в нескольких километрах от поселка Ловозеро, Мурманская область, апрель 1983 года

Этого не может быть.

Этого не может быть, просто потому что этого не может быть – в его жизни, в мирном 1983 году. За три дня до свадьбы. Не может быть, чтобы кто-то направлял на него дуло пистолета. Чтобы кто-то угрожал ему смертью.

Что он знает о смерти в свои неполные тридцать?

Андрей поднял голову и посмотрел на небо. Лучше смотреть на небо, чем в черный зрачок пистолета. Небо полыхнуло зеленым. Полярное сияние в апреле? Уникальность станции Ловозеро, некстати вспомнил Андрей, в том, что здесь наблюдения за полярным сиянием ведутся в течение долгого времени. Дольше, чем в других регионах.

Сейчас он стоял на краю обрыва. За четыре месяца ссылки на север он успел неплохо изучить окрестности. Он полюбил это место – лес у заброшенной шахты, дорогу-призрак; когда-то здесь на поверхность поднимали и вывозили по узкоколейке слюду, рельсы давно распилили, шпалы сгнили, теперь это хрупкий и опасный путь: лишний шаг – и провалишься в шурф-отверстие. Для неосторожного туриста прогулка может закончиться трагедией.

Андрей всегда был осторожен. Он любил дорогу-призрак, любил камни, покрытые мхом, скрюченные невысокие березки и сосенки, вцепившиеся корнями в скалы.

Так и он сам сейчас цепляется за жизнь из последних сил. Он стоит на уступе над обрывом, внизу – острые камни. Далеко внизу.

Его заставили прийти сюда среди ночи – и Андрей не строил иллюзий, будто сможет выбраться из этой переделки живым. Двое ждали его на автобусной остановке поселка Ловозеро – последний автобус из Мурманска приходил за полночь, и, когда Андрей беспечно спрыгнул с подножки автобуса, в бок ему уперлось холодное дуло пистолета. То самое дуло, которое сейчас было направлено ему в лоб. Его вели в темноте по тропинкам, петлявшим между скалами и деревьями. Эти двое точно знали, куда идти. Они точно знали, куда он любил приходить. И теперь они здесь. Один – с пистолетом – напротив. И второй – чуть поодаль, с большим походным фонарем. Света фонаря как раз хватает, чтобы освещать маленькую сцену, на которой разыгрывается драма. И финал очевиден.

О чем он думает перед смертью?

А о чем ему думать?

О Лене? О ее маленькой ладони, поглаживающей живот. Пока плоский живот, внутри которого уже зародилась новая жизнь.

Об отце? Он не мог думать об отце: что-то постоянно мешало. Сбивало прицел.

Прицел. Андрей опустил голову и снова посмотрел прямо на ствол, направленный ему в лицо. Слишком близко. Слишком… наверняка.

– Так просто, – сказал человек с пистолетом. – Перестать звонить. Перестать говорить о том снимке, о дискотеке, о Риге – вообще. Для всей команды, для наших сотрудников, даже для вашего отца история очевидна. Вы здесь, потому что вас обвинили в сотрудничестве с агентом западных спецслужб, – губы человека с пистолетом презрительно скривились, – но вместо достаточного наказания вы получили ссылку. Никто не задает вопросов. Никто не удивляется. Мир сейчас так устроен: никто не удивляется решениям тех, кто имеет власть решать. Дальше у них – у нас – власти будет больше, а удивления у стада – у вас – меньше.

Рука с пистолетом описала небольшой круг, будто человек рисовал в воздухе какой-то график.

– Вас никто не собирался устранять. Вас просто нужно было отодвинуть и заставить замолчать. Мы в курсе, что вы здесь… времени даром не теряете. Когда свадьба? – Рука с пистолетом снова замерла, и черное дуло остановилось напротив Андреева лба.

Андрей молчал.

Человек с пистолетом вздохнул.

– Это не первый мой к вам визит. Вы помните предыдущие? Помните? – В голосе появились требовательные нотки. – Скажите же, что вы помните, о чем мы говорили на прошлой неделе. И три недели назад.

Андрей покачал головой.

– Смутно. Я… не уверен. Все как будто немного смазано. Я пытаюсь думать об отце, о работе в «Экране», о том, что мы делали… сделали. Я помню все – но я будто смотрю сквозь мутное стекло. Когда я пытаюсь разглядеть детали, все расплывается, и мне не хочется напрягать память. Но есть одна вещь, которую я помню четко. Та дискотека в Риге. – Андрей с видимым усилием посмотрел прямо. Он пытался разглядеть выражение лица человека с пистолетом, но тот повернул голову так, что лицо оказалось в тени. Второй, тот, что стоял в нескольких метрах от них, – громила с фонарем – за время разговора не пошевелился ни разу, будто вмерз в землю и превратился в фонарный столб.

– Я не сливал данные. Я не выходил на контакт ни с какими агентами. – Губы слушались плохо. – Я не помню нашего разговора – ни неделю назад, ни раньше. Я даже не знаю, о каких сверхсекретных разработках моей команды вообще идет речь. Но в одном я уверен точно: в тот вечер в Риге я был на дискотеке. В газете есть снимок. – Андрей неожиданно широко улыбнулся, как будто упоминание снимка принесло ему видимое облегчение. – Я звонил и снова позвоню отцу. Я буду звонить в прессу. Я… приеду, как только смогу, чтобы снова поговорить с вашими… особистами. – Андрей презрительно поморщился. – Или не с вашими. Я не знаю, кто ваш, кто не ваш, и чья воля направляет вашу руку со стволом, но я думаю, что женщина на допросе мне поверила. Она собиралась съездить в Ригу. Я, черт возьми, не помню, какие там могли быть документы, я не помню, чем мы занимались годами на Кавказе, но я знаю точно, что я не сливал данные. И я могу это доказать.

Человек-фонарь пошевелился впервые за все время разговора. Он переступил с ноги на ногу, и тень на секунду сдвинулась. Андрей увидел лицо собеседника. На нем было жадное любопытство и… жалость?