Гарпия

Гарпия
Меган Хантер

Люси и Джейк – образцовые супруги. У них двое детей, уютный домик и налаженный семейный быт. Он строит карьеру. Она посвятила всю себя семье. Но тихую идиллию нарушает шокирующая весть. Джейк изменил Люси. Теперь уже ничто не будет как прежде… Боль от предательства. Разбитые надежды.

Люси и Джейк решают остаться вместе, но с одним условием. Чтобы «уравнять» супругов и спасти брак, Люси трижды причинит боль Джейку… Любым способом, каким захочет.

Меган Хантер

Гарпия

Как, будучи смущенной фантастическим взрывом своих желаний (потому что нас заставили поверить, что у нормальной современной женщины должно быть… божественное хладнокровие), не считать себя монстром?

    Элен Сиксу. «Смех Медузы»[1 - Перевод В. Постникова. – Здесь и далее примеч. пер.]

Нет чудовищ гнусней, чем они, и более страшной

Язвы, проклятья богов, из вод не рождалось Стигийских.

Птицы с девичьим лицом, крючковатые пальцы на лапах;

Все оскверняют они изверженьями мерзкими чрева,

Щеки их бледны всегда от голода.

    Вергилий. «Энеида»[2 - Перевод С. А. Ошерова.]

Copyright © Megan Hunter 2020

© Ковалева М. Я., перевод на русский язык, 2021

© Издание на русском языке, оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2022

Пролог

Последний раз. Ночь теплая. Он ложится, поднимает край футболки повыше и отворачивается. Бывало, в такие вечера мне хотелось лететь по небу и верилось, что никогда не стемнеет.

У соседей барбекю. Запах мяса – сладковатый и домашний – окутывает его лицо.

Внизу крепко спят наши дети. Двери в их спальни закрыты, шторы задернуты и не пропускают свет – на улице светло, хотя и поздно.

Мы договорились насчет маленького пореза в верхней части бедра. Ничего не будет видно под джинсами и рубашкой. Мышцы там плотные, кость прочная, а волос почти совсем нет. Гладкая кожа в предвкушении своей участи.

Джейк не нервничает. Он ведет себя как человек, ожидающий, что ему сделают татуировку. У него отросли волосы и курчавятся в ложбинке на шее. Его глаза закрыты. Нет, не зажмурены, а просто закрыты. Так хитроумный ребенок притворяется, что спит.

* * *

Они были коллегами, а потом подружились, и поначалу я ничего не подозревала. А вскоре появились в его телефоне длинные мейлы, сообщения, возникли разные странности. Девственно-голубое свечение экрана его смартфона в темноте. Ночи, когда мы не могли смотреть телевизор, потому что звонила она. Ночи, когда я ложилась рано и радовалась тому, что вся кровать в моем распоряжении.

Если я выходила – чтобы что-то взять или выключить свет, – то слышала, как меняется интонация его голоса. Нет, его голос не начинал звучать романтично или нежно… в нем просто появлялось нечто показное. Это был его «внешний голос», таким он разговаривал с почтальонами, продавцами, сотрудниками. И я думала, что это хороший знак.

* * *

На кожу Джейка я обратила внимание сразу, как только мы познакомились. Это была кожа юноши – а он и был юношей, которого поили молоком и вырастили, холя и лелея. Юношей, носившим огромные трусы-боксеры и спавшим на боку очень тихо. И еще у него были светлые кудряшки, как у ангела. Даже ресницы у него загибались кверху. А когда мы с ним ссорились, в ресницах застревали слезы. На животе его кожа была гладкой и нежной, как у женщины. Когда мы в первый раз оказались в постели, я целовала его живот.

* * *

Как-то раз поздно ночью я вышла на кухню в пижаме, прислонилась к холодильнику и устроила Джейку сцену.

– Ты хочешь спать с ней? – спросила я у него. – Думаю, лучше бы нам все это прояснить.

Он рассмеялся.

– Видела бы ты ее, – сказал он. – Она…

Джейк умолк и не стал говорить о том, что она скучная, немолодая и что у нее плохо пахнет изо рта.

– Она замужем, – в итоге проговорил Джейк и посмотрел на меня почти добрыми глазами.

В ту ночь мы не прикасались друг к другу.

* * *

Я поднимаю лезвие. Под краем серебристой стали выступает хрестоматийная капля крови. Таких ярких цветов я не видела никогда. Они резкие, как в мультфильме: белая кожа, футболка цвета морской волны и темно-красная кровь, изливающаяся из раны. Джейк молчит, не издает ни звука.

Часть первая

Думаю: поверят ли мне люди, если я скажу, что никогда не была жестока? Никогда не зажимала теплую шею ни одного животного в сгибе локтя и не отнимала ни у кого жизнь. Никогда не была одной из тех женщин, которые мечтают отшлепать своих детей, когда те плохо себя ведут, у которых эти сцены прокручиваются перед глазами, как пейзаж за окном быстро идущего поезда.

Я никогда себя никому не навязывала, ни к кому не лезла под одежду и не пыталась высосать любовь из другого человека. Ничего такого!

Помню, в детстве я испытывала нестерпимое чувство вины, когда придавливала пальцем насекомых, одного за другим. Я видела, как Вселенная гаснет и жизнь становится смертью, вспыхивая на миг, – говорили, что так работает атомная бомба. Я поняла, на что способен мой палец, и перестала делать это.

Глава 1

Это случилось в какую-то пятницу. Мальчишки с трудом дотягивали последние часы учебной недели, а я всеми силами старалась не срываться на них. Чувствовала себя кораблем на причале, когда стоянке нет конца. Я забирала детей из школы, готовила им что-нибудь повкуснее, а мне доставались в награду обрывки их дней, как обертки от конфет. Была почти середина зимы. Когда я вела ребят домой из школы, умирающее солнце садилось за площадкой для игр у нас на заднем дворе. Птицы разлетались в стороны, словно бы прочерчивая линии карандашами на фоне красок заката.

В то время я постоянно слышала гогот гусей, пролетающих стаями над нашей крышей, и чувство было такое, будто я живу на краю болота, а не на окраине небольшого богатого городка. Я закрывала глаза и представляла себе, как зеленая тина, покрывающая воду, пропитывает всю мою кожу.

Если кто-то когда-нибудь об этом узнает, догадываюсь, какой они сделают вывод: я ужасный человек. Я ужасный человек, а они – те, кто все узнает, – очень хорошие. Добрые, сердечные, приятные люди. Привлекательные, от них хорошо пахнет. И этот человек… наверное, эта женщина ни за что на свете не сделала бы такого, что сделала я. Нет, она бы и пытаться не стала.

Глава 2

В тот день мальчики были счастливы. Никто не скандалил, дети не ложились посреди дороги, капризничая и дрыгая ногами.

Когда мои сыновья были помладше, я то и дело поднимала их с тротуара. И время в пути могло стать на минуту дольше, а то и на час. На неделю! Старший, Пэдди, никак не мог смириться с появлением братишки и, когда был младше, бунтовал каждый день, и казалось, что мы все навсегда застрянем в тех мгновениях.

Как раз перед тем как я поняла, что происходит, я почувствовала, что выпустила своих детей из клетки. Они вдруг стали свободными, резвыми, раскрепощенными. Особенно изменился Пэдди. Он обрел внутреннее спокойствие, и я начала осознавать, что это свойство его характера. У моего старшего сына появились мысли, начавшие образовывать нечто наподобие неизведанной загадочной территории, которую не так просто было покорить.

В тот вечер Пэдди был особенно добр к младшему брату, и его доброта стала для меня просто благодатью. Младший, Тэд, старался не ссориться с Пэдди и словно излучал мистический свет, напоминавший солнечные блики на дне бассейна. Дети собирали хворост и еловые шишки. Тэд закатал край школьного свитера и укладывал туда добычу, как в карман. Его маленькие пальчики порозовели от холода.