Оценить:
 Рейтинг: 4.5

Я женщина, Господи!

Год написания книги
2016
Теги
<< 1 2 3 4 5 6 7 >>
На страницу:
5 из 7
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
– Да-а-а, наша встреча – это и в самом деле встреча в моих интересах… – после долгого молчания протянул Питер Джефферсон. – Я правильно тебя понял, что вы хотите без особой спешки, но точно, определить того, кто этим занимается, и тихо и спокойно, без ненужных скандалов и разоблачений, прекратить его деятельность?

– Правильно, но… не совсем. Сначала мы установим за этой деятельностью жёсткий контроль, отследим каналы, какие, разумеется, удастся отследить… Выжмем из этого всё, что можно будет выжать. А дальше… Я ведь сейчас просто не предполагаю, как именно дальше могут развиваться события, Пит, – откровенно признался Сол Лиммэн. – Те, кто этим занимается, от своего «бизнеса» получают такие сверхприбыли, что прогнозировать их действия, их поведение очень трудно. Собственно, здесь приходится рассчитывать и… на самые худшие варианты… В том числе и для того человека, который работает на них в твоей «Дельте»: если его хозяева поймут, что этот человека каким-то образом «засветился», то он автоматически становится для них не просто лишним, а и очень опасным «лишним», и кто здесь станет считаться с такими мелочами, как человеческая жизнь?…

– Значит, тебе нужно знать об этих людях то, что не попало в их досье? – перешёл к делу Питер Джефферсон. – Знаешь что, пошли-ка отсюда… ко мне в номер, там нам будет удобнее поговорить спокойно.

– Идём, – легко согласился Сол. Он хорошо знал Питера Джефферсона и понимал душевное состояние друга: то, что ему пришлось услышать, стало для технического директора «Дельты» ударом ниже пояса, поскольку сам Питер был человеком, честным до щепетильности, и свои отношения с окружающими он строил на основе порядочности и взаимного доверия. А такому человеку поверить в то, что один из людей, которых принято называть соратниками, не просто работает для кого-то на стороне, но и по уши увяз в таком грязном деле, как наркотики, – очень тяжело…

По лестнице друзья шли молча, но было заметно, что Сол время от времени хотел прервать молчание, но не решался. Наконец, уже возле двери номера он взял друга за руку.

– Возьми это, Пит, – он протягивал техническому директору команды «Дельта» обычную дискету.

– Что это?

– Это… Это я сделал специально для тебя. Ты обязательно должен уничтожить это – после того, как просмотришь. Никаких копий, Пит!

– Сол, что это?

– Это досье на твоих ребят и тебя самого… Как технического директора «Дельты», – счёл нужным добавить Сол Лиммэн. – Сейчас мы с тобой будем говорить так, как будто этих досье для тебя нет. Это и в самом деле так, ты ведь их не смотрел. А потом ты ознакомишься и поймёшь, почему мне нужен разговор с тобой…

– Пусть так… – протянул Питер Джефферсон и, сунув дискету в карман, стал возиться с замком.

– Что именно тебя интересует? – спросил Питер, когда они оказались наконец в его номере.

– Знаешь, во всех учебниках по криминалистике написано, что, к примеру, при квартирной краже, при любом другом преступлении следователь должен выяснить у потерпевшего (если, конечно, он остался в живых…), кого он сам подозревает в совершении преступления. И поскольку ты в этом деле вроде бы выглядишь потерпевшим, я у тебя и спрашивают, как тот следователь: «Кого ты сам подозреваешь?»

Питер глубоко задумался, и Сол не торопил его.

– Не могу… – чистосердечно признался Питер Джефферсон после продолжительного раздумья. – Сол, я не могу никого из них подозревать, хотя, теоретически, это может быть любой из трёх русских…

– Их четверо, – мягко напомнил Сол Лиммэн.

– Четверо?… Ты хочешь сказать, что… ты и твои люди думаете… вы можете подозревать Фила?! – Питер был изумлён и возмущён одновременно.

– Теоретически – как ты высказался! – его и нельзя не подозревать, причём наравне со всеми, заметь это!

– Никогда! – решительно и воинственно произнёс Питер. – Никогда! Даже если не знать этого парня, я имею в виду как человека не знать его, то ответь мне на вопрос: «Зачем это ему?». Зачем ему нужно ставить под угрозу свою карьеру и жизнь, Сол? Он зарабатывает столько, сколько не зарабатывает сейчас ни один велогонщик в мире, понимаешь? Ты до пенсии не заработаешь столько денег, сколько он зарабатывает за год! Это же баснословные деньги, Сол, и он их отрабатывает! За три года он стал миллионером, а по окончании этого сезона его доходы должны удвоиться (Питер суеверно постучал по дереву)… Ну зачем ему это, Сол?

– Пит, прости меня, но ты рассуждаешь как типичный менеджер: если его дела идут в гору, то он имеет много, следовательно, ему нет никакого смысла рисковать своим положением и связываться с сомнительными делами. Теоретически, – Сол чуть улыбнулся, – ты прав, только не забывай, что поступки людей очень часто невозможно объяснить с позиций здравого смысла. Может быть, он просто… очень жадный, этот твой хвалёный Фил?

Сол сознательно провоцировал Питера на откровенность: он знал, что Сергей Филаретов не был жадным человеком, что большие деньги, которые этот гонщик честно зарабатывал, тратились им не только на личные, но и, как сказали бы раньше у него на родине, на общественные нужды, причём именно на эти нужды русский гонщик тратил весьма значительные суммы.

Весьма значительные.

Во всяком случае, мало кто из его соотечественников, добившихся в жизни успеха, был столь же последователен в своей благотворительной деятельности.

– И у тебя есть досье, Сол? – с упрёком спросил Питер Джефферсон. – Сол, он не жадный! – в голосе Питера была непоколебимая уверенность в своей правоте. – Понимаешь, если бы он был жадным, он бы обязательно добился от команды, чтобы мы оплачивали его телефонные разговоры, он ведь очень много наговаривает по мобильному телефону. И мы бы оплачивали, куда бы мы делись! Вон, люди за гонщиками и любовниц за счёт команды возят… Но он платит за всё сам. И вообще, знаешь, он ведь очень много денег тратит на детишек, на эту свою велошколу в Солнечногорске, постоянно отправляет туда машины, снаряжение, форму, вывозит за свой счёт команды на соревнования… При этом, знаешь, он так свирепо торгуется с поставщиками за каждый доллар, что можно подумать, будто это его последние деньги. Я как-то спросил у него, почему он так себя ведёт, а он ответил, что сейчас детишки у него на родине и без того слишком многое от жизни недополучают в детстве, потому что у них в России, хотя там вроде бы и малость полегчало, всё равно жизнь сейчас такая… нелёгкая. Поэтому, он говорит, пусть хоть здесь у них будет всего вдоволь, и пусть оно будет только первосортное…

Кроме того, он многим помогает, так сказать, в индивидуальном порядке: бывшим спортсменам, инвалидам, сейчас вот на его деньги в Солнечногорске строят какой-то… (здесь Питер запнулся) дом детского творчества, так, кажется, это у них называется… Он говорит, что в его время были, как он их называет, Дворцы пионеров, где детям можно было заниматься тем, чего душа пожелает, а нынешним российским детям, кроме улицы, ничего не остаётся… Теперь ты понимаешь, Сол, почему я не верю, чтобы Фил мог быть причастен к этому всему?

– Это всё очень… трогательно, Пит, – голос Сола по-прежнему был серьёзен. – Но вообрази… Это просто гипотеза, но, может быть, на него «наехали» те, кто промышляет рэкетом, и он вынужден отдавать им большие деньги, такие большие, что у него мало что остаётся, и поэтому ему приходится… прирабатывать? Или это они ему предложили так «откупиться» от их требований? Не деньгами, так помощью? Мы тебя не тронем, а ты нам поможешь, да ещё и сам немало получишь? Могло такое быть?

– Ты имеешь в виду… в России?

– Конечно! Там же теперь бандиты хозяйничают, они дорвались до власти на всех уровнях и строят жизнь по своим бандитским законам.

Питер Джефферсон засмеялся.

– Как это ни смешно, Сол, но и здесь всё тоже чисто. Мне не смешно, но это и в самом деле смешно!.. Понимаешь, в этом самом Солнечногорске всеми такими делами, о которых ты говоришь, заправляет парень, который когда-то учился с Филом в одном классе, такой себе местный Аль Капоне из молодых да ранних… Они до сих пор остались с Филом друзьями, и этот Эндрю (Питер Джефферсон именно так произнёс имя Андрея Свистунова, «хозяина» Солнечногорска и преданного друга детства Сергея Филаретова, который горой стоял за своего знаменитого кореша и готов был порвать глотку любому, кто «скажет на него горбатое слово») сейчас вполне легально имеет крупный бизнес, а уж нелегально… В Солнечногорске только самоубийца может попробовать «наехать» на друга Эндрю Свистуна, а таких даже в России не так уж и много…

– Может, женщины?… – Сол неуверенно посмотрел на Питера, изображая неведение относительно личной жизни Сергея Филаретова.

– Что – женщины?

– А ты сам не знаешь, что такое женщины в жизни мужчины?

– Ты о Филе, что ли? Сол, ты о Филе?!

– Да не кастрат же он у тебя, в самом деле! Здоровенный молодой парень, конечно, собой не красавец, до Леонардо ди Каприо ему далеко, так ведь и не урод же…

– Сол, но у него не может быть женщин, у него же есть Настя!

– Настя – это его жена?

– Не придуривайся! – рассердился Питер Джефферсон. – Ты не можешь не знать, что он не женат, – он несколько сбавил тон. – Настя – это его девушка. Господи, Сол, я только сейчас понял, на кого она похожа, Настя, – на твою Дженнифер, на Дженни! Такая же маленькая, даже очень маленькая рядом с Филом – у него же, каланчи, шесть футов и три дюйма, а она мне по плечо! Такой круглолицый медвежонок с коричневыми глазами и такого же цвета волосами!..

– Эта Настя живёт в России, – достаточно бесцеремонно отвлёк Питера от описания внешних достоинств Насти Смирновой Сол Лиммэн. – А твой Фил месяцами колесит по всему белу свету, и мало ли кто ему встречается…

– Сол, – Питер смотрел на Лиммэна с сожалением, если не сказать с состраданием, – конечно, у меня самого нет семьи, а мои отношения с женщинами, прямо говоря, оставляют желать лучшего, я не стану спорить… Но возьми хотя бы… себя: ты, насколько мне известно, тоже не сидишь всё время на одном месте, и работа у тебя тоже связана с разъездами. Надеюсь, что ты тоже вполне нормальный парень. Вы с Дженнифер женаты уже пятнадцать лет. Ты ей изменяешь? – неожиданно спросил Питер.

– Я изменяю Дженнифер?! – на лице Сола Лиммэна было написано смешанное с обидой изумление. – Ты крейзи, Пит! Чтобы я изменил Дженни!.. Я её люблю, она моя жена, как я могу изменять ей?!

– А почему ты тогда так плохо подумал о русском парне? – Питер, казалось, размышлял вслух. – Ну почему ты думаешь, что он станет искать кого-то, если дома у него есть чудесная девушка, которую он любит так же сильно, как она любит его? Знаешь, Сол, я восхищаюсь людьми, которые умеют любить так, как эти русские парень и девушка… Господи, да если бы ты увидел Настю, у тебя бы язык не повернулся спросить то, что ты спросил, Сол!

– Всё, Пит, всё, я сожалею! Я сожалею… Понятно, что женщины в жизни твоего героя играют… роль… Словом, это не может быть мотивом. Согласен? Так что же тогда?

– Да нет же ничего, Сол! Я же тебе и пытаюсь доказать, что просто ничего нет! Мать его уже двенадцать лет живёт в Израиле, там она вышла замуж за местного, и фамилию её я выговорить не в состоянии. Фил всё время помогает ей деньгами, хотя в этом и нет нужды, пару раз в году бывает у неё… Один раз – за то время, что мы работаем вместе – она сама ездила в Россию, так этот Эндрю Свистун пылинки сдувал с «тёти Розы», как он её называет, а жизнь в Израиле, как ты сам знаешь, с точки зрения преступности, такая, что нам в Штатах об этом можно только мечтать…

– Да уж! – завистливо вздохнул Сол Лиммэн, который никогда не был мечтателем.

– Теперь ты видишь, что ни с какого бока Фил не может быть тем человеком, который связался бы с такими делами, которыми ты занимаешься? – вопреки категоричности тона, Питер смотрел на Сола Лиммэна вопросительно.

Сол Лиммэн молчал.

– Ты не согласен?

– А остальные?

– Подожди-подожди, ты что же, не согласен со мной? – занервничал Питер Джефферсон. – Но почему? Хотя бы это ты мне можешь сказать: почему ты не согласен со мной в том, что Фил никак не связан с… этими проблемами?

<< 1 2 3 4 5 6 7 >>
На страницу:
5 из 7

Другие электронные книги автора Людмил Федогранов