Быть чеченцем: Мир и война глазами школьников

Люди очень уважали его и считали для себя честью породниться с ним. Все сыновья Ибрагима были людьми достойными, но жизнь их сложилась не легче, чем у отца. Своим благочестием они поддерживали авторитет отца, праведным трудом продолжали его дело. Целая сеть магазинов, мельниц, лесопилок, принадлежавших им, обеспечивала работой жителей соседних сел.

Все в семье было хорошо. Но Октябрьская революция 1917 года коренным образом изменила их жизнь. Трезво оценив обстановку, мой прадед решил добровольно отдать новой власти все, что было нажито нелегким трудом. Детям он объяснил, что «главное – сохранить семью и Родину, а богатство – дело наживное».

В его домах разместились школа, больница, аптека, сельсовет, почта. В магазинах, на мельнице и лесопилках оставили работать сыновей Ибрагима-хаджи, так как не нашлось других специалистов. Вскоре после смерти Ибрагима началось раскулачивание всех зажиточных селян. Только тогда дети по-настоящему оценили дальновидность и благоразумность решения отца. Многие их друзья были лишены всего имущества, сосланы в Сибирь, а то и вовсе пропали без вести. Мой прадед Сулейман, его братья Дауд, Мухадин и другие выжили. Как и отцу, им пришлось начинать все сначала. Но они трудились. Строили дома, растили детей и привыкали к новой жизни, в которой их врожденная предприимчивость не находила применения.

Пришла новая беда: Великая Отечественная. Но в 1944 году пришла беда страшнее: депортация чечено-ингушского народа. Морозные февральские дни; повозки и грузовики с выселяемыми с родных мест чеченцами потянулись к железнодорожным станциям. Более двух недель везли их в товарных вагонах в неизвестность. В их числе только из моей фамилии было 65 человек. Начались болезни из-за голода, антисанитарных условий и, конечно, холода. Без содрогания не могу слушать рассказы очевидца, моего двоюродного дяди Абдулы Ирбагиева:

«…Поезд останавливался на несколько минут. За этот промежуток люди должны были справить нужду и вынести помои. Соблюдая чеченский этикет, люди стеснялись делать это на открытой местности и отходили подальше, за что конвоиры расстреливали их на месте. В вагоне каждый день умирали по нескольку человек, особенно старики и дети. Хоронить их не разрешали. Но мы старались присыпать их землей, а то и снегом. Иногда конвоиры просто вышвыривали трупы на обочину.