Операция «Ольга»

Операция «Ольга»
Борис Александрович Калашников

Продолжение романа «Чёрный остров». Американский сенатор Майкл Ферри и адмирал Кондраки пытаются устранить президента США, наслав на него ядовитых мух. Покушение терпит провал, но смертоносные насекомые, размножаясь чудовищными темпами, заполоняют Америку. Их армады, захватив значительную часть территории, надвигаются на густонаселенные районы. Жертвы исчисляются сотнями тысяч. Угроза нависает над всем миром. Выручает Россия. По заданию генерала Строева бывший боксёр Константин Байков выводит мух «кинетического боя», которые избавляют человечество от «летающей смерти».

1. Мухановский катаклизм

В субботу двадцать восьмого октября в два часа после полудня настоятель храма Архангела Михаила в селе Мухановка отец Пантелеймон, отобедав и облобызав матушку Серафиму, вышел на крыльцо, кряхтя, обул чёрные штиблеты, разогнулся и застыл на месте: с юга, со стороны районного центра Лаптево на село надвигалась низкая темная туча. Тень её упала на церковь, и сусального золота кресты над синими куполами потускнели.

– Тьфу, ты! – отец Пантелеймон стряхнул с бороды хлебные крошки, осенил лоб крестным знамением, зажмурился и вновь открыл глаза. Кресты месяц тому назад покрыли позолотой, и они должны были сиять даже при пасмурной погоде! Отец Пантелеймон потряс головой и ещё раз перекрестился: высокие символы христианской веры продолжали быстро темнеть, словно невидимая бесовская кисть спешно покрывала их жидким асфальтным битумом.

Надо сказать, что храм Архангела Михаила и дом настоятеля были построены в давние времена на пожертвования процветавшего тогда мухановского купечества. К двухсотлетию со дня освещения храм отремонтировали. Работы были только что закончены, и отец Пантелеймон уже начинал подумывать о том, чтобы попросить у архиерея денег и заняться, наконец, своим жилищем, о чём матушка уже плешь проела.

Конечно, думал отец Пантелеймон, архиерей сразу денег не даст, скажет, что надо собирать со своего прихода. Но что можно наскрести в Мухановке?! Когда-то село гремело на всю губернию, и сотни людей собирались к заутрене. А теперь? На богослужения являются какие-то четыре нищие старухи, да и те бывшие комсомолки! Купцов в Мухановке днём с огнём не найдёшь, а с владелицы единственного в селе продуктового ларька Эльвиры Тяпкиной с её морожеными котлетами не то, что пожертвований на ремонт, три копейки в базарный день не отожмешь!

– Не откладывай! Ты ему прямо сейчас позвони и скажи, – наставляла матушка Серафима батюшку за обедом. – На золочённые кресты, ваше преосвященство, раскошелились, надо и на обитель отца настоятеля изыскать копеечку!

С этими наставлениями в уме отец Пантелеймон вышел из-за стола, но теперь все мысли о переговорах с церковным начальством как-то разом из головы вымело.

Черная краска поглотила синь куполов, погасила блеск узких стрельчатых окон, и накрыла бирюзу высоких стен церкви Архангела Михаила. Теперь на фоне светлой полоски на горизонте отцу настоятелю виделся мрачный, будто обугленный силуэт храма. Ни ветра, ни грома не было, и в этой звенящей тишине, которую нарушало только беспокойное кудахтанье глупых кур на заднем дворе, да звяканье пустой алюминиевой чашки, которую дворовый пес Тобик с голодухи гонял возле конуры, батюшке послышалось быстро нарастающее монотонное жужжание.

– Свят, свят… – перекрестился отец Пантелеймон и поцеловал висевший на животе массивный крест.

Не помогло. Бесовское наваждение не исчезло, и густая тёмная туча заняла всё небо без остатка. Теперь только тусклое, расплывчатое свечение в том месте, где минуту назад сияло солнце, позволяло в наступивших среди ясного дня сумерках различать тёмные домики сельчан и покосившиеся электрические столбы вдоль улицы писателя Льва Толстого. Жужжание усилилось и переросло в гул, будто вылетевший из гигантского улья громадный рой пчёл накрыл Мухановку.

* * *

В отличие от отца Пантелеймона, ютившегося при церкви в деревянном доме, срубленном ещё при царе Горохе, бывшая заведующая мухановским домом культуры, а ныне пенсионерка Роза Яковлевна Радкевич проживала в трёхкомнатном панельном коттедже со всеми удобствами.

Своё жильё Радкевич, как ценный для совхоза специалист, получила в тот год, когда над стадионом в Лужниках поднялся в небо символ московской Олимпиады – «ласковый Миша».

Удивленная необычно ранними сумерками, Роза Яковлевна в застиранной кофточке, придерживая руками колыхающиеся под тонким трикотажем тяжелые груди, вышла на ступеньки. Взглянув на небо и увидев сизую тень, закрывшую солнечный диск, она первым делом подумала, что начинается затмение, но тут же отбросила эту мысль: во вчерашнем выпуске новостей о затмении не предупреждали.

Тень превратилась в густое тёмно-синее облако, которое с жужжанием опускалось всё ниже и ниже. Из малинника выскочил серый лохматый кот с поджатым от ужаса хвостом, подкатился женщине под ноги так, что она, споткнувшись об него, едва не упала.

– Роман, тут чёрт знает, что творится, а ты под ногами путаешься! – раздраженно закричала хозяйка но, тем не менее, приоткрыла дверь, и её любимец, благодарно мяукнув, быстро прошмыгнул в дом. За ним в нагретую солнцем веранду влетело целое облако мух.

– А вас никто не звал, проклятые! – в сердцах воскликнула Роза Яковлевна и захлопнула дверь.

Затмение было вызвано громадным скопищем мух, опустившимся на Мухановку в разгар ясного дня. Необычному природному явлению предшествовала аномальная жара, установившаяся с середины октября в европейской части России к югу от Москвы. По-летнему жарко было в Воронеже, Ростове и Краснодаре. В сизом мареве колебался горячий воздух над бескрайними поволжскими и ставропольскими степями. В Калужской, Орловской и Липецкой областях зацвели обманутые необычным теплом яблони, а в Мухановке случилось исключительно редкое природное явление, названное впоследствии «мухановским катаклизмом». Оно привлекло внимание прессы, всполошило руководство страны, дало почву для активизации толкователей чёрной магии и разного рода экстрасенсов. Но всё это было потом, а в этот душный октябрьский день тучи насекомых кружились над шиферными крышами домов, и дощатыми сараями, заполоняли огороды, и как справиться с этой свалившейся с неба бедой в Мухановке не знал никто.

Засветилось окно в квартире хозяйки ларька «Клондайк» Элеоноры Тяпкиной, затем у главной сельской самогонщицы – бабки Марфы. К соседнему двору подкатил на своем фургоне Санька Чижик и, накрыв голову руками, согнувшись, пробежал к крыльцу.

Насекомые облепили лицо пенсионерки, лезли в рот и в нос. В одно мгновение от насевших мух стали чёрными дверь и окна веранды. Резиновые калоши, словно сами развернулись и потащили женщину в помещение. Отмахиваясь от мух, Роза Яковлевна набрала номер телефона главы администрации Лаптевского района.

– Не знаем, куда бежать, Василий Петрович, вы, как начальство, подскажите, что делать, – заключила она свой рассказ.

– Никуда бежать не надо, – ответил на это Захарин. – Подъеду. А ты, Роза Яковлевна, как деятель культуры, успокой народ.

– Я бы им спела про «хризантемы в саду» по телефону, но мухи не дадут, в рот лезут проклятые!

– Петь романсы может и не стоит. Подскажи, чтобы оклеивали бумагой окна, затыкали дымоходы.

– Это все мертвому припарки, Василий Петрович. В моей квартире их уже тьма. У других, я думаю не лучше. Через все щели лезут тысячами!

* * *

– Катастрофа, Владислав Максимович! – доложил Захарин губернатору Люмкину, вернувшись к себе из Мухановки. – Мухи заполонили село! Людям дышать нечем! Надо что-то делать!

– Так делай! – огрызнулась трубка. – Что ты со всякой ерундой ко мне суешься! Мухи – это не масштаб губернатора! У меня свой трэнд, а у тебя должен быть свой драйв! Решай!

– Так, что же я могу, Владислав Максимович?! – взмолился Захарин. – У района ни денег, ни… – перечислять дальше чего не было у района, стало бессмысленно: Люмкин бросил трубку.

На следующий день, в воскресенье глава Лаптевской районной администрации несколько раз безуспешно пытался связаться с Люмкиным, но все его звонки наталкивались на одну и ту же фразу дежурной секретарши, повторявшей, как попугай:

– Владислав Максимович занят. Перезвоните завтра.

2. Вилли Парсон вылетает в Париж

Командующий Восточноазиатской группировки США Адмирал Кондраки понял, что жив, когда увидел нависшее над ним бледное лицо доктора Чейза.

– Так, так, – хлопотал около кровати начальник медицинской службы, – очнулись, господин командующий, это хорошо. Теперь покой, покой, не волноваться, не делать лишних движений. Сейчас сестра сделает укол. Джуди, детка, подойди.

Доктор посторонился, и возникла массивная фигура чернокожей медсестры. «Детка» была на голову выше и в два раза шире субтильного Чейза. Джуди привычным движением повернула пациента на бок, и запах эфира защекотал ноздри. Кондраки закрыл глаза. Он не почувствовал, как игла вонзилась в плечо, только ощутил разнесшуюся по телу теплую волну. Голова стала легкой и прозрачной.

– И сколько мне еще так лежать? – с трудом пошевелил губами адмирал.

– Недельку, не меньше, – отозвался врач.

– А потом?

– А потом, можно двигаться, только избегать перегрузок. Джуди будет дежурить внизу, если надо, вызовите, – врач извлек из сумки маленький электронный пульт и положил на столик у изголовья.

Когда медики ушли, в комнате стало совсем тихо, только под потолком, навевая сон, слегка посвистывал кондиционер. Занавески на окнах были полуприкрыты, и в щель между ними на фоне синего безоблачного неба виднелась могучая крона старого мангового дерева.

Послышался лёгкий шелест. Кондраки скосил глаза и увидел скользнувшую в приоткрытую дверь серую спинку кота Бэзила. Тот мягко вспрыгнул на столик, и уставился на больного своими пронзительными жёлтыми глазами. В этом взгляде не было ни сочувствия, ни снисхождения.

«Наверное, в суматохе никто не подумал о том, что нужно покормить Бэзила, и он теперь зол на меня», – вяло шевельнулась мысль в больной адмиральской голове.

Блеснув медалью на шее, кот зевнул, обнажив частокол острых зубов, спрыгнул на пол и неспешной походкой вышел. Тупая боль, сидевшая в груди, как-то растворилась и ослабла. Адмиралу привиделась Ани Ламберт. Пальцы журналистки проворно бегали по клавиатуре. Оглянувшись на Кондраки, француженка презрительно усмехнулась, поправила рукой прядку упавших на глаза черных волос и продолжила печатать, внимательно вглядываясь в монитор.

– Сволочь! – Кровь прихынула к вискам адмирала. – Откуда она все узнала? – Кто-то ей помогал, но кто?!

Адмирал протянул руку к пульту и нажал кнопку.

– Вам нельзя вставать, – сказала вошедшая в комнату Джуди.

– Я и не собираюсь, – недовольно отозвался Кондраки. – Пригласите, пожалуйста, шифровальщика.

– Но доктор Чейз… – начала медсестра.