Господин Чичиков

– При чём тут души?

– Александр Владимирович, как вам сказать. Этот Чичиков что-то вроде сильного экстрасенса или мага. У него чрезвычайно недобрые намерения.

– Факты есть?

– В тот-то и дело, что есть. Паляница его проверял, так сказать досье… Очень нехорошие факты.

– Ладно, пока разбирайся сам, но держи в курсе. Что по нашей теме?

– Гуру Фёдор чувствует себя хорошо. Пророчествует понемногу.

– Когда моих начинать присылать?

– Можно с понедельника.

– Хорошо, Нестор Анатольевич.

Хозяин повесил трубку. «Моими» он назвал футболистов клуба «Н», которым следовало растормозить их футбольные сверхспособности.

Сверхспособности – самые разнообразные – в «больничке» растормаживали уже давно. Никто уже не помнит, откуда взялся большой электромагнит, может быть, по просьбе руководства ИПК был оставлен после экспериментов кафедры биофизики Н-ского университета. Первым же его чудесные свойства обнаружил студент ИПК, проходивший тогда практику. Будучи в нетрезвом состоянии и пользуясь отсутствием сотрудников, включил прибор и, когда магнит солидно загудел, сунул в него свою пьяную головушку. На следующий день у него открылась абсолютная память, исчезла алкозависимость и возник жесточайший сексуальный темперамент. Студент был настолько ошарашен, что тут же рассказал всё однокашникам. Те тоже пожелали испытать себя на приборе. Дождавшись обеденного перерыва, проникли в «больничку» и поочерёдно опробовали действие магнита. Половым гигантом не стал никто, как никто не приобрёл абсолютную память, зато у всех обнаружились разнообразные, ярко выраженные таланты.

Тайну магнита раскрыл тот самый первый из группы счастливцев. Дар абсолютной памяти замучил его абсолютно. И был студент настолько туп, что пошёл прямо к директору ИПК с конкретной жалобой на работников лечебно-методического центра. Претензия заключалась в том, что те «не запирают двери лабораторий, допуская свободный доступ к медицинским приборам, из-за чего страдают совершенно посторонние люди».

Нестор Анатольевич разобрался в ситуации быстро и решительно. Все студенты, побывавшие в магните, были отчислены и направлены на принудительную диспансеризацию, в ту же самую «больничку», в бокс с решётками на окнах, с надёжными запорами на бронированных дверях. Факты сверхспособностей подтвердились в полной мере. В результате полугодового наблюдения было установлено, что только у одного из девяти способности закрепились. У остальных, включая и первооткрывателя, они постепенно сошли на нет.

Сверхспособность этого одного была совершенно безобидного свойства: он слышал голоса далёких миров. Стоило ему увидеть сквозь зарешёченное окно палаты звёздное небо, стоило лишь внимательно присмотреться к какой-либо звёздочке, как перед ним открывались панорамы неведомого мира, слышались чуждые голоса и звуки. Досталось ему от врачей-исследователей больше всех. Три экспертизы на психическую вменяемость, перекрёстные допросы, детектор лжи. Дело успело дойти до применения спецпрепаратов, но тут к Юпитеру подлетела комета Шумейкера-Леви. Студент, глядя в окно, описал всю грандиозную картину разрушения кометы и падения её фрагментов на Юпитер. После чего попросил отпустить его домой. Через неделю по всем телеканалам прошли съёмки этого уникального явления, сделанные астрономами НАСА. Насчёт бывшего студента отпали все сомнения и его отпустили с миром, предварительно взяв подписку о неразглашении.

В тайну магнита директор посвятил лишь заведующего «больничкой», Аркадия Никифоровича Дятла. Тут уж деваться было некуда: чтобы «закатать» на полгода девять человек требовалось серьёзное обоснование, оформить которое мог только Аркадий Никифорович, имевший для этого и должность и связи.

Дятел был человек практического склада ума. Его совершенно не интересовало, как работает магнитный прибор, что он делает с мозгом подопытного. Главное – работает, и есть результат. Как-то сидели они с Нестором Анатольевичем тет-а-тет в кафешке и гадали – как порачительнее распорядиться удивительным прибором. Ясно же, что прибор этот – чистый клад, что можно работать «под заказ». Но есть две проблемы: невозможно предсказать, какой именно талант проснётся у заказчика, и неясно – закрепится или нет. Посидев-подумав, пришли они к выводу, что к тайне надо приобщить третьего, самого толкового сотрудника ИПК, по совместительству, кстати, работавшему в «больничке». И занимался этот сотрудник очень близкими вещами: тоже растормаживал сознание, с помощью химических препаратов. Звали его Евгений Петрович Миокард, впрочем, сотрудников он просил называть его просто Жекой.

Жека этот был тёмной личностью. Воспитанник детдома, ухитрился закончить Первый Медицинский в Москве, сходу защитил кандидатскую. Параллельно закончил и биофак МГУ. В Н. появился в девяностом, якобы по академическому направлению из Москвы. Но Паляница, придя в ИПК, разобрался, что Академия была прикрытием оборонных организаций.

Работал Жека всё больше с бомжами и наркоманами, такими, что если помрёт, никто выяснять, почему и как, не станет. Реакция его на тайну магнита весьма удивила Перетятько и Дятла: он запретил подпускать кого-либо к магниту, пока не испытает на себе растормаживание сверхспособностей. И, не откладывая дела в долгий ящик, испытал.

Какая именно способность раскрылась у него, Евгений Петрович никого информировать не стал. Сообщникам напустил тумана, сказав, что пока ничего не ясно. Но надо бы через месяц повторить. Дятлу ждать месяц не хотелось: он задыхался от мыслей о коммерческих возможностях прибора. Он возражал. Но Евгений Петрович как-то так глянул на него, что возражать Дятлу вдруг расхотелось, а, напротив, возникло желание поддержать коллегу, потому что тот совершенно прав.

Вечером того же дня, когда Перетятько и Дятел ужинали в ресторане, Нестор Анатольевич не без задней мысли обратил внимание коллеги на его странное поведение. Так и сказал:

– Что-то, Аркаша, ты стал слишком уступчив.

– Чего это? – удивился Дятел.

– А того, голубчик, что Жека наш тебя быстро уговорил.

– Чего? – не понял тот. – На что это он меня уговорил?

– Насчёт прибора. Отложить раскрутку дела на месяц.

Аркадий Никифорович задумался. Налил себе коньяку, хотел было выпить, но отставил фужер.

– Да я всегда хотел не спешить. У нас с Жекой на эту тему никакого разговора не было.

– Ну, не было, так не было, – легко согласился Нестор Анатольевич, а сам подумал: «Теперь от Жеки надо держаться подальше. Уговаривалка у него шибко убедительная стала».

Нестор Анатольевич был и раньше осведомлён, всё от того же Паляницы, о гипнотических способностях Миокарда. Он понял, что в магните эти способности обострились чрезвычайно. И тем же вечером не без некоторого душевного трепета Нестор Анатольевич принял решение самому забраться в магнит. Особых сложностей с его управлением не было: включаешь силовой щит, устанавливаешь таймер и суёшь голову в соленоид.

Поздним вечером Перетятько появился в «больничке». Успокоил дежурного, что никакого ЧП и спросил ключ от лаборатории. На что услышал:

– А там уже Аркадий Никифорович.

Перетятько лишь кивнул, мол, так и должно быть, я в курсе, и поспешил в лабораторию.

Дятел тоже был не дурак. Он хоть и не помнил, что изначально возражал Жеке, но раз директор говорит, значит, так оно и было. Он умел различать директорские интонации, поэтому сообразил, что тот крайне удивился его уступчивости. Значит, хитрый Миокард заполучил-таки свою сверхспособность, и теперь будет крутить-вертеть ими как ему вздумается. Поняв это, Аркадий Никифорович, сердечно распрощавшись с директором, прямым ходом направился в «больничку». К приходу Перетятько он уже успел слазить в магнит и теперь сидел на стуле, пытаясь осознать, какую именно сверхспособность обрёл. И вдруг ясно ощутил, что в дверь лечебно-методического центра входит Перетятько. Дятел ухмыльнулся и впервые в жизни почувствовал себя настоящим, большим человеком. Всю свою жизнь он стремился к этому манящему ощущению, предугадывал, что такое наверняка есть, для того и делал карьеру, взбирался на руководящие посты, но никогда не испытывал. Когда Перетятько взялся за ручку лабораторной двери, Дятел сладко улыбнулся и хотел уже громко и не без подковырки сказать: «Милости просим, Нестор Анатольевич», но спохватился. Козыря следовало придерживать.

Перетятько казался озабоченным. Он оценивающе окинул взглядом Дятла, посмотрел на магнит.

– Включал? – спросил он.

– Включал, – кивнул Дятел.

– Ну и как оно?

– Живой.

– Понятно.

Перетятько потоптался в нерешительности и переспросил:

– Так значит, включал?

– Давай, Нестор Анатольевич, залазь. В принципе, ничего страшного.

– Я понимаю, – ответил директор. – Ты, Аркадий Никифорович, на сколько ставил?

– Таймер выставлял Жека. Ты включай.

Директор включил магнит.

– Теперь головой туда, – кивнул на соленоид Дятел.

– Да я понимаю, – промямлил Нестор Анатольевич и, зажмурившись проделал эту операцию.

Магнит загудел и ровно через минуту выключился. Нестор Анатольевич высунул голову и, отирая пот с лица, спросил:

– И это всё?

– Осталось самое главное.