Дмитрий Савватеевич Дмитриев

И пошел к двери.

– Куда же ты? – спросил его Мазепа, мрачно сверкая очами. – Или ты не со мною?

– Делай, что сам знаешь! – отвечал загадочно Кочубей. – А я буду делать, что указывает мне мой долг!

Мазепа стукнул кулаками по столу.

Продолжение следует».

И читали.

Публика, как корова, пережевывала эти романы.

– Бога, Дмитрий Савватеевич, побойтесь! – восклицал один из издателей. – Елизавета Петровна[21 - Елизавета Петровна (1709—1761) – российская императрица с 1741 г.] у вас десятый фельетон говорит, пока по Тверской в карете едет! Да что ж, Тверская-то в сто верст длиною?!

Такая литература и такие писатели водятся только в Москве.

Д.С. Дмитриев читался.

И очень читался.

Чем объяснить?

Вероятно, нашим малым знакомством с историей, нашей большой любовью к истории.

Мы знаем только Иловайского[22 - Иловайский Дмитрий Иванович (1832—1920) – русский историк, автор многих научных трудов, а также популярных учебников по русской и всеобщей истории для средней школы.], и человек, знающий Беллярминова[23 - Беллярминов Иван Иванович (1837-?) – русский историк, педагог, автор учебников «Курс русской истории», «Курс всеобщей истории» и др.], для нас полон интереса.

Публика любит:

– Поговорить о старине.

И этой бесхитростной публике нравился бесхитростный Дмитриев, его добрые бабушкины рассказы, бесконечные повести про бояр и изменников.

Где старина была простодушна, бояре сановиты, изменники сверкали глазами, добрые молодцы удалы, а красные девушки, в конце концов, выходили замуж.

Тихо и мелко, – как река Москва.

Д.С. Дмитриев был последним, отдаленным, слабым эхом Загоскина[24 - Загоскин Михаил Николаевич (1789—1852) – русский писатель, автор популярных исторических романов, зачинатель русского исторического романа как жанра.] и Зотова.[25 - Зотов Рафаил Михайлович (1795—1871) – русский писатель и театральный деятель, автор исторических романов, рассчитанных на непритязательного читателя.]

С ним, вероятно, кончилась эта тихая историческая воркотня… Он был все-таки близок к театру. Был литератором.

Можно было думать, что он окончит тем, что захочет открыть театр, основать газету.

А он сделался священником.

Почему?

Какой переворот совершился в его душе?

Почему он служил контролером в театре?

Почему он занимался литературой?

Мы все знали его десятки лет и не знали совсем.

Как он жил?

Откуда он появлялся?

Куда он уходил?

Он жил в своей скорлупе.

Появлялись новые газеты.

И совсем:

– Улитка, высуни рога!

Откуда-то появлялся Д.С. Дмитриев.

С ученическими тетрадками, в которых четким, наивным ученическим почерком был написан исторический роман.

– Какие смешные гроши ему платили! Платили ли?

Не знаю.

Он снова появлялся в тот день, когда газета рушилась.

Один кричал, что:

– Он напишет письмо во все газеты!

Другой «организовывал протест сотрудников».

Третий собирался:

– Застрелить издателя!

А Д.С. Дмитриев так же тихо, скромно, мирно говорил:

– У меня тут полрукописи осталось ненапечатанной. Нельзя ли получить?

Бережно складывал ученические, затрепанные в наборной тетрадки и куда-то уходил.

До новой газеты.

В свою скорлупу.