Перед весной

– Мы здесь ни при чём. Мы работаем над городским пролетариатом. Мы деревни ещё не трогали. И поднимать её теперь не в наших расчётах. Можете быть спокойны. Мы деревни не тронем.

Так говорят вожди революционеров. Шефы. Главари. Главной штаб революции.

Но они так уверены в дисциплине всех и каждого в своей партии, – больше, – в своих партиях?

Правда, их хвалили.

И даже они слышали похвалы оттуда, откуда они могли ждать всего, кроме похвал.

Похвала врага! Может ли быть выше «дань справедливости»?!

Граф С. Ю. Витте говорил:

– Единственная организованная партия в России – это, надо отдать им справедливость, революционеры.

И даже добавлял, беседуя с иностранными корреспондентами:

– Их организация и дисциплина поистине изумительны!

Но, господа, цена похвалы зависит ещё от времени, когда похвала говорится.

Помните всегда старичка Крылова и кусочек сыра, и ворону, и лисицу.

И в детских хрестоматиях печатаются дельные и интересные вещи, которые не мешает знать.

Да не кружится «с похвал вещуньина голова»!

Вас хвалили «перед самой Москвой».

Вас хвалили, готовясь освистать революцию пулями и шрапнелью.

У вас, быть может, «вскружилась голова», и вы «дерзнули»…

Но оставим до другого времени этот спор над слишком ещё рыхлыми могилами.

Итак, вы вполне уверены в дисциплине всех и каждого в ваших партиях?

Вы не допускаете возможности, что найдутся «уединённые умы», – одни честолюбцы, другие фанатики, которые, не ожидая вашего «приказа сверху», за свой страх и риск, думая послужить интересам революции, думая, что они действуют в духе партии, – начнут «поднимать деревню»?

Вспомните.

Но было ли много, – даже слишком много, таких случаев?

Вспомните «уединённый выстрел» Соловьёва?

Никого не спрашивая, ни с кем не советуясь, решил в уме своём, что убийство императора Александра II «в интересах партии, в целях революции», Соловьёв едет в Петербург и совершает покушение около Летнего сада.

Покушение, которое своей неожиданностью больше всех удивило вас, гг. революционеры, ваших главарей и вождей?

Никакой комитет, никакой генеральный штаб революции такого «приговора» не выносил.

Просто, «уединённый ум»!

Хотел «оказать революции услугу», о которой в то время никто не думал.

Вспомните Валериана Осинского и историю черниговского бунта.

Валериан Осинский решил вопрос просто:

– Поднять народ? Нет ничего легче!

И пустил в ход «золотые грамоты», подложные царские манифесты о земле.

Революционеры того времени, – большие идеалисты, – нашли такой способ действий «недостойным революционеров».

И попытка Осинского, – снова единичная, когда человек хотел самовольно действовать в интересах партии, – встретила строгое порицание со стороны тогдашних вождей.

Я цитирую два примера, которые уже засвидетельствовал нотариус-история.

Их довольно.

Думаете ли вы, уверены ли вы, что среди людей ваших убеждений снова не найдётся таких «уединённых умов»?

Думаю, что уверение вождей революционеров, что они пока не тронут деревни, мало успокоительно.

Это ручательство за всех своих, прошлым не подтверждаемое.

Всё остальное не более утешительно.

Вопль:

– Земли! Земли!

Гремит настолько сильно, что в этом голодном волчьем вое начинают уже различать человеческие, – настоящие человеческие, – слова и постигать их смысл.

Мы слышим, мы читаем:

– В виду ожидаемых весной событий в такой-то губернии решено завести стражников. Шестнадцать.

– В таком-то уезде решено завести пять.

В виду ожидаемого в доме пожара я приготовил полный графин воды!

Если бы готовилась Варфоломеевская ночь.

Если бы хотели воспользоваться предстоящим движением, чтоб направить эту разбушевавшуюся стихию, чтоб смести с лица земли всю интеллигенцию…

Что такое интеллигенция?