Халиф и грешница

Халиф и грешница
Влас Михайлович Дорошевич

««Во славу аллаха, единого и всемогущего. Во славу пророка, да будет над ним мир и благословение.

Именем султана и эмира Багдада, халифа всех правоверных и смиренного слуги аллаха – Гаруна-аль-Рашида, – мы, верховный муфтий города Багдада, объявляем настоящую священную фетву, – да будет ведомо всем…»

Влас Михайлович Дорошевич

Халиф и грешница[1 - Печатается по изданию – Восточные сказки.]

* * *

«Во славу аллаха, единого и всемогущего. Во славу пророка, да будет над ним мир и благословение.

Именем султана и эмира Багдада, халифа всех правоверных и смиренного слуги аллаха – Гаруна-аль-Рашида[2 - Гарун-аль-Рашид, Харун-ар-Рашид (763 или 766—809) – халиф из династии Аббасидов. Он был непопулярен среди подданных, а миф о его добродетелях навеян главным образом сказками «Тысячи и одной ночи».], – мы, верховный муфтий[3 - Муфтий – мусульманское высшее духовное лицо, наделенное правом выносить решения по религиозно-юридическим вопросам.] города Багдада, объявляем настоящую священную фетву, – да будет ведомо всем.

Вот что, согласно с кораном, вложил нам в сердце аллах: Нечестие распространяется по земле, и гибнут царства, гибнут страны, гибнут народы ради роскоши, забав, пиров и изнеженности, забывши аллаха.

Мы же хотим, чтоб аромат благочестия возносился от нашего города Багдада к небу, как возносится благоухание его садов, как возносятся священные призывы муэдзинов с его минаретов. Зло в мир идет через женщину.

Они забыли предписания закона, скромность и добрые нравы. Они обвешивают себя драгоценностями с головы до ног. Носят чадры, прозрачные как дым от наргилэ. И если покрываются драгоценными тканями, то только для того, чтобы лучше выставить гибельные прелести своего тела.

Свое тело, это создание аллаха, они сделали орудием соблазна и греха.

Соблазняясь ими, воины теряют храбрость, купцы – богатства, ремесленники – любовь к труду, земледельцы – охоту работать.

Поэтому и решили мы в сердце своем – вырвать у змеи ее смертоносное жало.

Объявляется во сведение всех живущих в великом и славном городе Багдаде:

Всякие пляски, пение и музыка в Багдаде воспрещаются. Запрещается смех, запрещаются шутки.

Женщины должны выходить из дома, закутанные с ног до головы покрывалами из белого полотна.

Им разрешается сделать только небольшие отверстия для глаз, чтобы они, идя по улице, нарочно не натыкались на мужчин.

Всем, – старым и молодым, красивым и безобразным, – всем знать: если у какой-нибудь из них увидят обнаженным хоть кончик мизинца, – она будет обвинена в покушении на гибель всех мужчин и защитников города Багдада и немедленно ясе побита камнями. Таков закон.

Исполнять его, как если бы он был подписан самим халифом, великим Гаруном-аль-Рашидом.

Его милостию и назначением великий муфтий города Багдада шейх Газиф».

Под грохот барабанов, при звуках труб такую фетву прочли глашатаи на базарах, перекрестках и у фонтанов Багдада, – и в тот же миг прекратились пение, музыка и пляски в веселом и роскошном Багдаде. Словно чума заглянула в город. В городе стало тихо, как на кладбище.

Словно призраки, брели по улицам закутанные с головы до ног в глухие, белые покрывала женщины, и только испуганно выглядывали из узких щелочек их глаза.

Обезлюдели базары, исчезли шум и смех, и даже в кофейнях замолкли болтливые рассказчики сказок.

Люди всегда так: бунтуют – так уж бунтуют, а если начнут повиноваться законам, то повинуются так, что даже властям становится противно.

Сам Гарун-аль-Рашид не узнал своего веселого, радостного Багдада.

– Премудрый шейх, – сказал он великому муфтию, – мне кажется, что твоя фетва[4 - Фетва – письменное, обязательное для мусульман заключение высшего религиозного авторитета относительно норм общественной жизни.] чересчур уж сурова!

– Повелитель! Законы и собаки должны быть злы, чтобы их боялись! – ответил великий муфтий.

И Гарун-аль-Рашид поклонился ему:

– Быть может, ты и прав, премудрый шейх!

В это время в далеком Каире, городе веселья, смеха, шуток, роскоши, музыки, пения, пляски и прозрачных женских покрывал, жила танцовщица, по имени Фатьма-ханум, да простит ей аллах ее грехи за те радости, которые она доставляла людям. Ей исполнилась ее восемнадцатая весна.

Фатьма-ханум славилась среди танцовщиц Каира, а танцовщицы Каира славились среди танцовщиц всего мира.

Она много слыхала о роскоши и богатствах Востока, а крупнейшим бриллиантом среди Востока, – слыхала она, – сверкал Багдад.

Весь мир говорил о великом халифе всех правоверных, Гаруне-аль-Рашиде, об его блеске, великолепии, щедрости.

Слух о нем коснулся и ее розовых ушей, и Фатьма-ханум решила поехать на восток, в Багдад, к халифу Гарун-аль-Рашиду – порадовать его взор своими танцами.

– Обычай требует, чтоб каждый правоверный приносил халифу лучшее, что у него есть; принесу и я великому халифу лучшее, что у меня есть, – свои танцы.

Она взяла с собой свои наряды и отправилась в далекий путь. Корабль, на котором она плыла из Александрии в Бейрут, настигла буря. Все потеряли голову.

Фатьма-ханум оделась так, как обычно одевалась для танцев.

– Смотрите! – с ужасом показывали на нее перепуганные путники. – Одна женщина уже сошла с ума!

Но Фатьма-ханум отвечала:

– Чтобы мужчине жить, – ему нужна только сабля, женщине нужно только платье к лицу, – мужчина достанет ей все остальное.

Фатьма-ханум была так же мудра, как и красива. Она знала, что все уже написано в книге Судьбы. Кизмет! (Судьба! (тюрк.).)

Корабль разбило о прибрежные скалы и, изо всех плывших на корабле, одну Фатьму-ханум выкинуло на берег.

Именем аллаха, она с попутными караванами доехала от Бейрута до Багдада.

– А ведь мы везем тебя на смерть! – говорили ей в виде ободрения погонщики и провожатые. – В Багдаде тебя побьют камнями за то, что ты так одета!

– В Каире я была так же одета, и никто меня за это не ударил даже цветком!

– Там нет такого добродетельного муфтия, как шейх Газиф в Багдаде, и он не издавал такой фетвы!

– Но за что же? За что?

– Говорят, что такое платье возбуждает у мужчин превратные мысли!

– Как же я могу отвечать за чужие мысли? Я отвечаю только за собственные!