«Надо завтра сказать Илюшке еще раз, чтобы не боялся…»
3
Когда Валентин проснулся, Сопливик, уже одетый, сидел на кровати и… крутил в пальцах револьвер.
– Осторожно… – негромко выговорил Валентин. – Сиди тихо, не нажми там…
Сопливик глянул без страха и виноватости. С пониманием.
– Он ведь на предохранителе, я знаю…
Валентин мягко поднялся, взял «бергман» у мальчишки.
– Как ты его откопал…
– Я под подушку руку сунул нечаянно…
– Не следует совать руки куда не надо. Даже нечаянно… – сообщил Валентин с назидательностью, но полушутя, потому что чего зря пугать и без того затюканного Сопливика. Натянул брюки, сунул «бергман» за ремень, прикрыл надетой навыпуск рубашкой. Сопливик следил за ним серьезно и молча. Потом сказал:
– Вы не бойтесь, я никому не проболтаюсь… про это.
– Благодарю вас, мой друг. Я знаю, что вы умеете молчать как могила. Но секрета из вчерашнего скандала все равно не получится…
Валентин хорошо выспался и не чувствовал беспокойства из-за случая с Мухобоем. За окнами было сверкающее умытое утро. И даже Сопливик – с торчащими, как рожки, темными волосами, с пухлыми после сна губами – казался симпатичным. Некрасивый, но славный. Поблескивает глазами-угольками и даже улыбается слегка – нерешительной редкозубой улыбкой.
Солнечный зайчик щекотал Валентину угол глаза. Это на подоконнике сверкал под лучом медный край подзорной трубы. Валентин вспомнил про найденный винтик и слегка насупился в душе на Сопливика. «Хотя чего с него взять, с несчастного», – подумал он. И вдруг осенило:
– Слушай, завтракать еще рано. Сделай сейчас для меня одно дело, а?
– Ладно! – Сопливик спустил с кровати ноги.
– Там, где ты нашел трубу, должно валяться медное кольцо с узором. Наверно, оно свинтилось с трубы. Поищи в траве, пожалуйста…
Может быть, если Сопливик и правда стащил и спрятал венчик, он его сейчас принесет – словно и в самом деле нашел в траве. Оба они будут знать, что это не так, и со стороны Сопливика получится молчаливое признание, а со стороны Валентина такое же молчаливое прощение. И для обоих это будет хорошо.
– Ладно, я сейчас, – отозвался Сопливик так бесхитростно, что Валентин засомневался: может, и ни при чем он?
Сопливик босиком скакнул к двери и там оглянулся:
– А если Мухобой меня увидит?
– Сразу тогда бегом ко мне!
– Ладно. А то начнет… как Илюшку…
– Слушай, – мрачнея, сказал Валентин. – А как ты думаешь, почему он не поставил Илюшку со всеми у флага, а начал отдельно… воспитывать?
Сопливик тоже насупился:
– Наверно, допрашивать хотел…
– Про что?
– Может, чтобы узнать, кто еще с ними ходил. Или как дорогу найти на поляну…
– Разве это секрет?
– Для кого как… – Сопливик босой пяткой зацарапал пластик пола.
– А ты думаешь… Илюшка сказал бы?
Сопливик быстро поднял и опустил угольные глаза.
– Я как могу знать… про другого-то… Я бы не сказал, хоть он убей. Но мне-то ведь все равно. Меня никто не усынавли… не усыновлял…
– Ну, беги, – вздохнул Валентин. И когда захлопнулась дверь, вдруг подумал: «Боже мой, а я ведь даже не помню, как его зовут по-человечески. Сопливик да Сопливик…»
Он умылся, расчесал бородку, убрал постели. Прошло еще минут пятнадцать, и Сопливик явился. Встрепанный, с прилипшими к мокрым ногам травинкам и без кольца.
– Нету нигде, всю траву обшарил… А вас тут какой-то дяденька спрашивает.
Дяденька оказался высоким, лысоватым и бледноглазым незнакомцем в очень аккуратном сером костюме. У Валентина неприятно засосало под сердцем.
– Валентин Валерьевич, я прошу прощения, что беспокою… Можно побеседовать? – Незнакомец мельком глянул на Сопливика. Тот смотрел недовольно и выжидательно.
– Ты беги завтракать без меня, – сказал Валентин и вспомнил вдруг: – Женька… Если что, заходи потом.
Сопливик молча взял у порога свои сандалии.
Свирский
1
Чувствуя за поясом неудобный, слишком округлый «бергман», Валентин сел на край кровати. Гостю показал на откидушку. Молча. Несколько секунд оба без симпатии и ожидающе смотрели друг на друга. С нарочитой неторопливостью гость полез во внутренний карман и достал коричневые «корочки».
– Я следователь группы уголовного сектора Абов… Вот… – Он держал удостоверение так, словно ожидал, что Валентин вежливо откажется смотреть. Валентин, однако, дотянулся, взял корочки, изучил фотографию и печать. Отдал. Изобразил полускрытый зевок.
– Ну и чем могу служить… Семен Семенович?
Следователь Абов сказал с деланной ноткой сочувствия:
– Поступило заявление от работника лагеря гражданина Фокина о вашем нападении на него с применением оружия…
Глядя Абову в переносицу, Валентин бесцветно произнес:
– Полагаю, он не только работник лагеря, но и ваш…
Следователь Абов не то чтобы изменился в лице, но как-то внутренне шевельнулся.