Избранное

В зимние каникулы она позвонила ему и позвала к себе. Он пришел и нежданно-негаданно угодил на день рождения ее папаши – Игнатия то ли Сергеевича, то ли Степановича.

– А вот это – Алеша, – представила она его и гостям, и родителям.

Мамаша взглянула на него с досадой, папаша – с жалостью, гости – с недоумением.

Он тоже смотрел на всех с недоумением. С какой, собственно, стати, так вдруг – и на день рождения папаши? Но потом он привык, что с Ирочкой можно было в любой момент угодить в какую-нибудь несуразность.

– Алеша – Ирочкин друг, – пояснила мамаша и гости понятливо закивали.

– Что ж ты так долго шел! – недовольно сказал папаша. – Раньше надо было приходить!

Он собрался было сказать, что вышел тотчас после Ирочкиного звонка, но на него уже никто не смотрел.

Застолье, действительно, близилось к концу. Почти все было съедено и выпито. Ирочке пришлось отлить ему шампанского из своего бокала, а мамаша щедро вывалила в его тарелку остатки «оливье» – очень сухого, почти без майонеза.

– Знаете, что он сегодня во сне шептал? – говорила мамаша, кивая на Игнатия Сергеевича. – «Шурочка, – говорит, – можно с вами познакомиться?»

– Ах! Да? Ну, дает! – заорали кругом.

– Какой скромный человек, – сказал мужчина в красном галстуке. – Другой бы и спрашивать не стал.

– А выяснили, что за Шурочка? – спросила серьезная дама, продолжая жевать.

– Ведь она тоже – Шурочка, – сказал мужчина в красном галстуке, показывая на мамашу.

– Чего ему со мной знакомиться? – удивилась мамаша.

– Может это он так, заигрывая, – сказал мужчина. – Прежде чем, так сказать…

– Хватит… Ляпнешь чего-нибудь при ребятах, – оборвала его серьезная дама, успев прожевать.

Гости расходились с обниманиями и целованиями. «Друга Алешу» в суматохе тоже успели обнять и обслюнявить. Пришлось достать платок и тайком вытереться.

Мамаша болтала в маленькой комнате по телефону, из большой комнаты доносился язвительный храп Игнатия Сергеевича, а они с Ирочкой мыли на кухне посуду.

– Как тебе мои? – спросила Ирочка.

– Нормально, – сказал он.

– А квартира моя как?

– Нормально.

– Так-то все нормально, – согласилась она и, помолчав, печально сказала:

– Будь ты повыше, может быть, я и вышла бы за тебя замуж.

В тот вечер она проводила его до лифта. На лестничной клетке они остановились друг против друга и он уткнулся сомкнутыми губами в ее губы. Какое-то время она терпела, потом отвернулась и сказала:

– Ну, хватит…

«И что же это? Первый поцелуй, что ли?» – подумал он и, отвернувшись от Ирины Игнатьевны, стал разглядывать розовые, узорчатые плитки на стене. Конечно, хотелось бы, чтобы все было как-нибудь иначе. А это – и вспоминать-то противно. Уж очень не как у людей. Впрочем, кто знает, как у них?

Когда она в следующий раз позвала его к себе, он спросил:

– Опять на день рождения?

– Не, будем одни, – сказала она.

Он понял, что эта встреча должна быть решительной. Он хотел добиться всего сразу, но даже вообразить не мог, как бы это произошло. Он пробовал выдумывать разные планы своих каверзных действий. Но как их осуществить, он не знал. В конце концов, он сознался себе, что весь успех дела зависел исключительно от Ирочки. Ему казалось, что она сама должна сказать, что да как…

Перед ее дверью у него началось сердцебиение. «И что будет, что будет?..» – прошептал он, дотягиваясь до кнопки звонка.

– А, это ты! – словно удивилась она, приоткрыв дверь. – Стой там. Сейчас я выйду. Мне надо в магазин.

Сначала они пошли в булочную, потом в хозяйственный, потом в парфюмерию. Он плелся за ней с тяжелыми сумками и повторял про себя: «Нет, я сегодня не за этим. Я на другое рассчитывал. Я-то хотел – э-эх!».

Все его надежды были связаны с их возвращением к ней домой. Но дверь открыла ее мамаша.

– Ой, Ирочка, бабуля тебе такой вкуснятины прислала, – выкрикнула она.

Ирочка понеслась на кухню и вернулась с двумя кусками пирога – большим и маленьким. Большой она успела откусить, маленький – сунула ему.

Он стоял в прихожей – как был – в пальто и шапке, жевал плохо пропеченную мякоть и думал: «Вот еще напасть. Так пописать хочется, а они мне этот пирог…».

Ирочка опять вышла проводить его на лестничную клетку и он опять уткнулся губами в ее губы. Она отвернулась и сказала:

– Ладно, пока…

Он решил действовать по-иному. Главным в его плане было заманить ее к себе. Повод для этого вроде бы находился. Но дальше возникало серьезное препятствие – у него не было магнитофона. Без музыки план рушился до основания. Только танцы могли помочь решить главную проблему. Никакой иной возможности привлечь Ирочку к себе он не видел.

Родители обещали купить магнитофон только к лету, а собственных средств не было ни копейки. Пришлось обращаться к двоюродному брату.

«А как ты его от меня потащишь?» – изумился брат. Действительно, как тащить через всю Москву этот здоровенный, старомодный ящик? Таких уже лет десять, наверное, не выпускали.

Но дотащил ведь как-то. На двух трамваях и метро. Нет, правильно говорят, что охота пуще неволи.

И, позвонив ей, сказал как бы между прочим:

– Приходи ко мне завтра.

Она помолчала, шмыгнула носом и сказала:

– Нет, не приду.

– Почему? – не понял он.

– Не приду и все, – зло сказала она.