Штучный экземпляр

Штучный экземпляр
Владa Андреева

Надежда – сильная независимая женщина, а вот ее сын – Геночка совсем не похож на мать. Робкий, застенчивый, добродушный. Как такого оставишь одного на белом свете? Что делать, если в этом вопросе совершенно не на кого положиться? Легко ли быть белой вороной? Как живется человеку, если он отличается от окружающих? Вот вопросы, на которые ищут ответ главные герои.

Владa Андреева

Штучный экземпляр

В нашем доме тетю Надю за глаза все называли синим чулком. В детстве я никак не могла понять значение этого выражения и часто спрашивала маму: «Почему все говорят, что тетя Надя синий чулок? Я специально смотрела на ее ноги. Никакие они не синие эти чулки, а обычные прозрачные капроновые». Мама загадочно улыбалась и отвечала: «Вырастешь-поймешь».

Работала Надежда Васильевна в проектном бюро каким-то начальником. Высокая, стройная жутко серьезная женщина. Она всегда проходила по двору твердой походкой, держа портфель в одной руке и размахивая другой. Мы с девчонками даже немного побаивались ее. Поэтому, едва завидев статную фигуру в строгом костюме, мы невольно замолкали и едва слышно попискивали: «Здрасти». На что тетя Надя всегда громко и четко отвечала: «Здравствуйте, девочки!».

Жила Надежда Васильевна с мамой, и никто никогда не видел в их окружении никаких мужчин. Жизнь шла своим чередом, и каким же было удивление местных кумушек, когда весной, после того как все сняли зимние шубы и пальто, они заметили округлившийся живот тети Нади. Вот уж тут было разговоров! Но Надежда Васильевна была выше этого. Она по-прежнему уверенной походкой проходила по двору и не обращала никакого внимания на заинтересованные взгляды, брошенные в ее сторону.

Летом у тети Нади родился Геночка – замечательный улыбчивый мальчик. Какой счастливой выглядела баба Варя – мама Надежды Васильевны, гуляя с Геночкой. Как она баловала и опекала единственного долгожданного внучка! Геночка и, правда, был замечательным ребенком: огромные широко открытые глаза и всегда улыбающийся рот.

Но шло время, и соседи начали замечать в поведении Геночки некоторые странности. Он никогда не играл с другими детьми, очень любил обниматься со всеми, кто его знает. Речь Геночки была несколько замедленной и простоватой. Но его природная доброта и открытость сглаживали эти моменты. Если кто-то из взрослых шел из магазина, и у него в пакете просвечивали конфеты, Геночка пулей несся к этому человеку, обнимал его и со словами: «А я конфетки-то люблю», заглядывал ему в глаза. Ну как тут не угостить такое чудо природы! В течение дня ситуация повторялась не раз и не два. Вместо конфеток появлялись яблочки, груши, сливы, пряники…Баба Варя ругала Геночку за постоянное попрошайничество. Но тот только хлопал большущими ресницами, совершенно не понимая, почему бабуля сердится. В 4 года Геночке поставили диагноз задержка умственного развития. Сколько было приложено сил и денег, чтобы Геночку взяли в обычную школу: репетиторы, дополнительные занятия, кружки и секции.

Как-то осенью, когда я училась на втором курсе университета, ко мне подошла Надежда Васильевна.

«Наташа, здравствуйте», – строго сказала она.

«Здравствуйте», – испуганно ответила я.

«У меня к Вам не совсем обычный разговор. Наташа, надеюсь, Вы меня поймете. Геночку перевели в 3 класс с условием, что мы за лето научимся решать задачи не только на сложение и вычитание, но и на деление-умножение. Я все лето билась с ним, но, к сожалению, безрезультатно. Я знаете, что подумала, Наташа. Вы же на филфаке учитесь, так может быть сумеете подобрать какие-то особые слова для моего чуда-юда? Мне кажется, что ему просто нужно сменить манеру объяснения материала, а мне не к кому больше обратиться. Попробуйте, Наташа, я очень прошу Вас.», – сказала Надежда Васильевна с тоской в голосе.

«Хорошо, я попробую», – неуверенно ответила я.

Мы с Геночкой три часа бились над решением простейших задач. «У меня 5 карандашей, у тебя на 2 больше» или «У меня 5 карандашей, у тебя в 2 раза больше» Если задачку с карандашами он научился решать через час, то стоило мне заменить в условии карандаши на конфеты, он снова смотрел на меня непонимающим взглядом и неуверенно говорил: «Делить будем? Умножать? Что? Вычитать?». Я была готова взвыть от отчаяния. Но вдруг мне в голову пришла замечательная мысль.

«Ген, давай забудем все, о чем мы с тобой сейчас разговаривали. Хорошо?»

«Хорошо!», – обрадовано ответил он.

«Давай мы с тобой сделаем волшебную карточку, которая поможет тебе решать задачи и про конфеты, и про карандаши, и даже про фломастеры»

«Про все, про все?», – удивился Геночка.

«Точно, про все», – ответила я.

«Здорово!», – обрадовался незадачливый математик.

«Смотри, мы берем квадратную карточку, и вот здесь мы пишем букву «в», то есть, если в задаче стоит в 2, 3, 4; раза больше, то нужно умножать. Ставим тире, пишем умножить. Если в задаче в 2, 3, 4; раза меньше, то – разделить. Понял? Ниже на карточке пишем «на». На 2,3,4 больше – прибавить, на 2,3,4 меньше – вычитать. Давай, пробовать будем».

Геночка прочитал условие задачи, и довольно сказал: «Так, достаем волшебную карточку. Смотрим. Находим букву «в», значит, умножить или разделить. Дальше стоит слово больше, значит умножить. Так?», – Гена довольно смотрел на меня и улыбался.

«Да ты просто молодец!»

«Это мне твое волшебство помогло. Спасибо тебе, Наташа. Я и не знал, что ты – самая настоящая волшебница!»

С этого момента Генка проникся ко мне огромным уважением. Я часто помогала ему с уроками . Как говорила Надежда Васильевна: «Мы нашли с ним общий язык».

Прошли годы, Генка с горем пополам заканчивал школу. Надежда Васильевна постоянно оказывала учебному заведению спонсорскую помощь. Я в это время была вся в романтических отношениях. Домой приходила поздно и практически не видела Геночку. Как-то раз я в два часа ночи возвращалась с очередного свидания. Мой ухажер проводил меня до подъезда, и я собиралась тихонько прошмыгнуть в квартиру, чтобы сладко уснуть до утра. Когда я поднялась на второй этаж, дверь квартиры Надежды Васильевны неожиданно открылась. Она схватила меня за руку и быстро заговорила громким шепотом:

«Наташа, ну, наконец-то. Как долго Вы гуляете! Я Вас все у окна ждала, боялась пропустить», – тараторила Надежда Васильевна, втягивая меня в квартиру.

«Что случилось?», забеспокоилась я.

«Геночке задали писать сочинение про Набокова. А он забыл, сказал только сегодня вечером. Библиотека уже закрыта была. Я, сами понимаете, технарь. Без дополнительной литературы ничего не напишу. А Геночка? Что тут говорить! Где Набоков и где Геночка! В общем, выручайте, Наташа, как всегда».

Делать было нечего. Все мои мысли о теплой кроватке унеслись в неизвестном направлении. Я до самого утра писала Генке сочинение…

С тех пор прошло уже достаточно много лет. В жизни каждого из нас произошли большие изменения. Баба Варя умерла. Надежда Васильевна вышла на пенсию. Геночка закончил школу и устроился на работу. Трудился он на почте – запечатывал посылки и бандероли. Каждое утро он довольный и счастливый отправлялся на службу. Встречая кого-то из знакомых, а их у Геночки было очень много (он знал практически всех живущих в соседних домах), он поднимал руку вверх и громко кричал: «Приветствую! Как дела? У меня все хорошо! Вот на работу иду. С утра уже в магазин сбегал. Все купил. На работе тоже все хорошо! До свидания!».

Ко мне Геночка по-прежнему питал особые чувства. Едва заметив меня, идущую из магазина с сумками, он бросался мне на встречу. «Наталья Петровна, зачем Вы такие тяжелые сумки носите? Давайте помогу. Я сильный. Каждый день дома гантели поднимаю, а они знаете какие тяжелые! Килограмма три, наверное! У Вас все хорошо? У меня все хорошо. На работе тоже хорошо». Если он встречал меня утром перед работой, то после стандартного приветствия и рассказа о том, что он уже успел сделать, Геночка провожал меня до машины и затем подолгу махал рукой вслед уезжающей легковушке.

Однажды, возвращаясь домой, я у подъезда встретила Надежду Васильевну. Она сидела на лавочке, и в ее сгорбившейся фигуре с тоскливым взглядом едва можно было угадать ту суровую строгую женщину, которой она когда-то была.

«Здравствуйте, Надежда Васильевна», – сказала я, поставив сумки на лавочку.

«Здравствуйте, Наташа».

«С работы?»

«Угу, устала – сил нет»

«Посидите, немножечко, передохните», – сказала тетя Надя и подвинулась, освобождая место.

«Как дела? Как Ваше здоровье?», – потихоньку начала я.

«Знаете, Наташа, есть такое хорошее выражение: по возрасту. Не прибавить и не убавить. И не скажешь, что плохо, но и хорошим не назовешь. Что поделаешь, не 20 лет», – грустно ответила тетя Надя.

«А Геночка как?», – не отставала я.

«А что Геночка? Вон он поскакал на работу. Всем улыбается, жизни радуется. Блаженный, одним словом».

«Что Вы такое говорите, тетя Надя? Геночка замечательный. Посмотрите, какой он добрый, чистый. Таких как он еще поискать нужно. Он – штучный экземпляр. Это мы все как под копирку – ширпотреб, одним словом. А таких как он, больше не делают».

«Наташа, а как такому-то жить на белом свете? Хорошо, пока я с ним. А меня не будет? Один-одинешенек останется. Как Вы сказали, Наташенька, штучный экземпляр? Где бы ему под стать такую же штучку найти? Сами же говорите, что их больше не делают. Вся душа за него изболелась! Время-то, посмотрите, какое пришло. Работы нет. Сплошные сокращения. Оптимизация! Дооптимизировались – на почте у Генки вместо 10 человек трое работают. Посокращали всех, что бы зарплату на три копейки рабочим повысить, а у самих дома как дворцы. Кто во власти сейчас? Те, кто проворовались и отсидели. Их снова на руководящие посты, чтобы за задницу проще держать было. Если что, сразу к ногтю. Сволочное время, одним словом. Ладно, Наташа, разворчалась тут не к месту, простите меня. Что толку возмущаться, от нас все равно ничего не зависит. Просто на Генку сегодня с утра посмотрела и расстроилась. Как у меня такое чудо могло появиться? Ума не приложу. Меня, знаете, как на работе звали? Мужик в юбке!».

«Почему?», – удивилась я.

«Потому что башка как компьютер работала. Если какой проект сложный или ответственный, никто кроме меня и не брался. Мне любые головоломки по плечу были. И командовала я одними мужиками. Их у меня в подчинении 50 человек было! Наташа, а Вы никогда не задумывались над тем, почему у артистов так много детей-аутистов?», -вдруг спросила Надежда Васильевна.

«Нет», – удивилась я.

«Я знаете, что на этот счет думаю. Если артист хороший, то он всего себя отдает зрителю, всю свою душу. А эмоции тоже имеют обыкновение заканчиваться. Знаете, как часто люди говорят «переживала бы, да переживалка вся закончилась». Вот природа на детях-то и отдыхает, чтобы сил для новых поколений набраться. Так и у меня с Геночкой получилось. Думала – рожу, чтобы старость одной не коротать. А выходит он за меня отдуваться будет. Знала бы, что так получится, – одна бы жила. Представляете, Наташа, если его сократят, и он без работы останется? По помойкам наскитается. Как об этом подумаю – мороз по коже. Наташа, Вы всегда нам помогали. Пообещайте мне, если что, -не бросите убогого».

«Да что Вы опять, тетя Надя! Разве так можно!», – закричала я.