Времена года

Времена года
Влад Вегашин

Постэпидемия
2095 год. Дальний космос. Неведомые планеты. Новые цивилизации… кому мы обязаны тем, что сумели его пройти?

Влад Вегашин

Времена года

2095 год. Дальний Космос. Планета Алунтаана.

3 марта по земному времяисчислению.

– Вы хотите сказать, что нашли нас по этому вирусу? – Лаэп-аль-Краалан медленно проводит рукой по волосам, индигово-синие пряди искрятся в прихотливо смешивающемся свете зенитной Лаунги и заходящего Эльтарана.

«Ох, попался бы ты мне лет так тридцать назад», думает доктор Ленгермейт. Усилием воли отгоняет неуместную мысль. Какая разница, что этот космический эльф в четыре или пять раз старше ее? Человеческие девяносто – это все-таки человеческие девяносто: молодость уже позади, да и зрелость потихоньку заканчивается, уступая место вполне себе пожилому возрасту: еще лет тридцать – и надо заканчивать с дальним космосом.

– Именно так.

– То есть, вы исследуете Пространство в поисках обитаемых планет, и находите их… по вирусу?

– Именно так, – повторяет доктор Ленгермейт, и в который уже раз объясняет: – Пока мы не нашли вакцину, единственным способом борьбы с вирусом была самоизоляция. Представьте миллионы людей, запертых в домах. Из развлечений – только надоедающие к концу второго месяца книги и фильмы. И – великолепная система самообразования. Учись на кого хочешь. Менеджмент, финансы, реклама – за не очень большие, но все-таки деньги. Медицина, энергетика, инженерные специальности – бесплатно, а после первых экзаменов начинает выплачиваться стипендия. В итоге к концу эпидемии мы получили десятки тысяч еще недоученных – не все можно постичь без практики – но полных энтузиазма специалистов. Через десять лет построили первый межзвездный корабль «Победа». Еще через пятнадцать лет звездолет «Максим Кимов» совершил первый полет за пределы солнечной системы, где обнаружилось несколько планет земного типа. Я была на этом корабле в качестве главы медицинской службы. Экипаж здоров, работы нет… интереса ради настраивала биосканеры на поиск по различным параметрам. По случайности ввела в программу характеристики вируса, который как раз вызывает заболевание. И биосканер тут же его обнаружил! Так мы нашли первую внеземную цивилизацию. Уровень развития – ну, примерно как у вас лет триста назад, или у нас – двести. Высокая плотность населения, паршивые представления о личной гигиене, в итоге – сами понимаете. Нас восприняли, как богов. Ну, что ж, вакцинировали население, обменялись контактами, сейчас подбрасываем информацию для размышления – пусть развиваются… впрочем, это уже не моя задача, это к Корпусу Прогрессоров. По тем же настройкам сканеров нашли еще две населенные планеты, а потом – вас.

– Что же такое этот вирус? Если он в практически неизменном виде встречается в одно и то же время на разных планетах…

– Больше того, в разных галактиках. Я тоже задаюсь этим вопросом. Мы все задаемся. Что он такое, откуда… Мы изучаем его, тестируем, пытаемся посмотреть под другим углом… рано или поздно, мы найдем ответ. А пока что мы просто вакцинируем вселенную от этого вируса… и всех прочих заодно.

– Из ваших слов я понял, что вы пока что не нашли ни одной цивилизации, которая справилась с вирусом самостоятельно. Как же это удалось вашей планете?

– Нашей стране, – уточнила доктор Ленгермейт. Улыбнулась, не скрывая заслуженной гордости: – Мы русские. Мы не умеем сдаваться, не умеем проигрывать. Мы объявили вирусу войну – и мы победили.

2020 год. Россия, Санкт-Петербург.

Майский рассвет прекрасен. Лена сидит на подоконнике, смотрит на лохматую пахучую черемуху за окном – пушистые веточки совсем близко от окна третьего этажа, кажется, можно руку протянуть и дотронуться. Лена протягивает. Ухватывает кончиками пальцев нежные цветочки, подтаскивает к себе, обламывает веточку и начинает яростно обдирать белые звездочки.

Ну вот какого черта? Почему сейчас, когда все цветет и пахнет, когда такие чудные теплые ночи, она должна сидеть дома? Какое, к черту, дистанционное обучение? Да зачем ей вообще эта дурацкая школа, зачем согласилась на уговоры родителей и пошла в идиотский десятый класс? Все равно она не будет работать, это для лохов. Лена талантлива, Лена красива, Лена ведет блог, у нее несколько тысяч подписчиков. А будет еще больше! Было бы еще больше, если бы не долбанная самоизоляция. Все клубы закрыты! Откуда, спрашивается, вести репортажи, откуда выкладывать фоточки и сторисы в инсту? Всю жизнь ей сломали, уроды. Ну ничего, еще чуть-чуть потерпеть, все блогеры говорят, что скоро правительству надоест ломать комедию, и все откроется. Даже если вирус и существует, не могут же бизнесмены и прочие крутые чуваки, на которых все держится, долго терпеть такую угрозу бизнесу?

– Лена, ты чего так рано встала? – мать, приглаживая всклокоченные со сна волосы, заходит в кухню.

– Я не ложилась, – буркает девушка. Ну вот, сейчас опять будет лекция о важности учебы, о том, как здорово постаралось министерство образования, сделав все, чтобы дети могли продолжать учиться, несмотря на тяжелую ситуацию…

Мать ничего не говорит. Тяжело вздыхает, уходит обратно в спальню.

Лена достает смартфон, открывает инстаграм. Ничего нового не запостить, разве что черемуху эту дурацкую, да только кому она нужна?

Июньские белые ночи Максим ненавидел. Он вообще ненавидел спать при малейшем источнике света. Конечно, окно в спальне затягивала надежная блэкаут-штора, не пропускающая ни единого лучика сумасшедшего солнца, но он-то знал, что на самом деле уже светло!

Время – четыре тридцать. Спал всего пять с половиной часов… мало, но заснуть все равно не удастся. Слишком много интубаций за вчерашний вечер, слишком многих пришлось переводить на искусственную вентиляцию легких. Да, аппаратов ИВЛ в избытке, неделю назад даже отправили штук сто в Мурманск – не то, чтобы там в них остро нуждались, просто пусть будет запас. Но каждое использование ИВЛ – лишнее, его нельзя было допускать. Увы, пока что вирус сильнее.

Встал, посмотрел на мирно спящую Веру, тихо вышел из спальни. Включил кофеварку, пошел бриться – он брился каждое утро, хотя щетина не успевала отрастать: это позволяло собраться. Пока пил кофе – вызвал бесплатное для медиков такси, заказал в больничной столовой яичницу с беконом и овсянку на завтрак: в новом приложении это делалось так легко и быстро, что Максим уже давно перестал тратить время на еду дома.

Такси мчалось по пустым улицам. Максим посмотрел в окно – то же самое, что и всегда: никого нет, магазины закрыты, общественный транспорт уже месяц как не выходит из парков. Отвернулся, открыл инстаграм на смартфоне. Пролистал – как же тихо… никто ничего не постит, не пишет, не выкладывает фотографии из поездок и с шашлыков. Разве что котики заполонили ленту. Стоп, это что-то другое… кто вообще эта девушка, откуда она в его подписках? А снимок красивый: залитая розовыми рассветными лучами, черемуховая ветка будто бы сама сияет нежно-нежно… не задумываясь, тапнул дважды по экрану, ставя лайк.

Машина остановилась у КПП больницы. Максим благодарно кивнул водителю – звуков пластиковая перегородка между сиденьями не пропускала. Вышел.

Начинался новый день.

Июльское солнце жарит, как ненормальное. Лена лежит на кровати, закинув ноги на стенку. Читает новости – больше читать нечего, даже самые популярные блогеры уже устали по сотому разу писать одно и то же. Карантин продолжается. Люди болеют – по крайней мере, так говорят по телевизору. В интернете мнения расходятся – кое-кто все еще утверждает, что никакого вируса не существует, кто-то уже соглашается, что четвертый месяц самоизоляции на что-то намекает.

Щелкнул замок – мать вернулась. Вчера на каком-то ютьюб-канале появилось видео: люди лежат в коридорах, больные вперемешку со здоровыми, многие задыхаются, что аппаратов искусственной вентиляции легких в стране не хватает – все, что было, продали в Америку, а деньги распилили. А теперь правительство еще и тайно снимает деньги со счетов граждан, чтобы пополнить казну. Вот мать и поверила, побежав снимать деньги, пока не украли, хотя Лена и убеждала ее, что видео – откровенная постановка, а местами и вовсе не слишком аккуратный монтаж: за полгода ведения своего блога она научилась определять такие вещи.

– Ты как-то долго, – Лена выходит в коридор, машинально берет с полки дезинфектор, протягивает матери – та отмахивается, бросая сумку в угол.

– Банкомат сломан, представляешь?

– Ну так не надо было выбирать банк, у которого полтора банкомата на район, – пожимает плечами Лена, и уходит в комнату.

Ка-ран-тин. Еще, говорят, минимум на месяц. Свихнуться можно. Скучно настолько, что Лена даже подумывает, не попробовать ли и в самом деле заняться хоть немного учебой? Хотя бы английским: блогеру полезно знать языки. Когда-нибудь же она вернется к ведению инстаграма…

Августовские ночи полны темного неба и ослепительно-ярких звезд, чей летящий миллионы лет свет легко пронзает прозрачный до звона воздух.

Максим стоял у окна, смотрел в бархатную полночь сквозь забрало костюма полной биозащиты. Стоял, глубоко дышал – последнюю разработку нижегородского исследовательского центра, новейшие, совершенно не затрудняющие дыханиереспираторы, доставили в больницу только два дня назад, и Максим никак не мог надышаться.

Глубокий вдох. Медленный выдох.

Удары сердца: один, два, три, четыре, пять.

И еще раз: глубокий вдох и медленный выдох.

Все. Пора. Времени в обрез, времени всегда в обрез.

Некоторые покидали Красную зону на время законного часового перерыва: в основном, совсем зеленая молодежь, едва успевшая получить диплом, ну и не выдерживающие взятой на себя нагрузки старики. Последним пытались и вовсе запретить работать – мало ли что, все-таки группа риска – но сами заслуженные медики взбунтовались: это их Долг, и никто не имеет права на него покушаться! Хоть соглашались работать укороченные смены по шесть часов, и перерыв отсиживали сполна, весь час – в Зеленой зоне, без костюма, без респиратора.

Максим не выходил из Красной всю смену. Вернее, полторы смены, двенадцать часов: такие переработки не поощрялись, но и не запрещались, все сугубо добровольно. Максим начал работать с COVID-19 еще в начале марта, когда появились первые заболевшие, но еще казалось, что Россию эта беда обойдет стороной, что предпринятые меры безопасности позволят обойтись без карантина, что сознательности граждан хватит, чтобы не выходить из дома без крайней необходимости – но увы, любители шашлыков вкупе с нежелающими сидеть на домашнем карантине путешественниками, скрывающими посещение стран с негативной эпидемиологической обстановкой, сделали свое черное дело. В апреле медики работали практически без выходных – так много поступало заболевших. И пусть большая часть тех, кого привезли с предварительным диагнозом COVID-19, в итоге давали отрицательный тест и отправлялись в другие отделения – нагрузка была невероятной. Максим перестал приходить домой: вроде бы понимал, что при всех принимаемых мерах не может принести в семью никакую заразу, но когда речь идет о самых близких, самых любимых – всегда перестраховываешься. И не он один – многие коллеги приняли такое же решение. Петр Семенович, главврач, сначала ругался, топал ногами, кричал, даже матом ругался – какого пиип, да вы просто пиип все, у вас в головах только пиип. Но Петр Семенович всегда ругался и кричал, когда пиип от переживаний за коллег. Сам-то он по здоровью уже не мог заниматься непосредственно лечением, ему и вовсе работать не стоило, но оставить больницу был не в силах. Повезло – кроме таланта хирургического, у него обнаружился талант административный, и теперь его подчиненные сражались за жизни пациентов, а Петр Семенович сражался за них. И когда несколько десятков врачей и медсестер с медбратьями заявили о желании не покидать больницу до окончания эпидемии – позвонил по десятку номеров, с кем-то поговорил тихо и спокойно, на кого-то накричал – пиип! пиип! пиип! – и уже через три дня возле больницы был развернут жилой модуль, подаренный военными.

Лежа на узкой, но на удивление удобной койке, Максим звонил домой по видеосвязи. Надевал наушники, пристраивал на коленях планшет, и по часу разговаривал с Настенькой о ее уроках, с женой – о домашних делах и о том, как они поедут в отпуск в Севастополь, когда все это закончится. Иногда Вера смахивала слезинку и говорила: как жаль, что мы не переехали в Крым жить, когда была возможность: у них ситуация гораздо лучше! Максим хмурился и переводил разговор на другую тему: Вера прекрасно знала, что если бы даже они переехали в Крым – он все равно с началом эпидемии уехал бы из благополучного региона туда, где нужна его помощь, да не в Петербург, где все более или менее терпимо, а в самую Москву. Закончив разговор, Максим убирал планшет в тумбочку, вытягивался во весь рост, и мгновенно засыпал.

Завтра – новый день. И новая битва. Битва, которую нельзя проиграть.

Сентябрьские дожди плачут по ушедшему лету.

Лена сидит на любимом подоконнике, смотрит в окно, на затянутую мутной пеленой дождя дорогу, ведущую к подъезду.

Лена ждет «Скорую».

Лене очень, очень страшно.

У матери температура тридцать восемь и девять. Уже пятый день. Сухой кашель, слабость. Болят мышцы. У матери – коронавирусная инфекция. Кто знает, где она ее подхватила? Может, пока стояла у неработающего банкомата. Может, по дороге: содержащие вирус частицы влаги, повисшие в воздухе после того, как покашлял кто-то зараженный, сохраняются долго. Может – когда открывала дверь подъезда или прикасалась к перилам, поднимаясь по лестнице. В любом случае – отказываться от дезинфектора не стоило.