Чужестранка

– Хотите мы покинем это место? – спросил Тамал, стараясь угодить послу.

– Думаю, не стоит мешать торгам, – несколько лениво произнес посол. Было видно, что он был далек от всего этого, витая где-то далеко. Посол встал со своего места, собираясь уходить, как тут же замер, услышав довольно знакомый голос. Его глаза его не обманывали – это была та самая незнакомка, которая не так давно пленила его сердце, но это было невозможно. Она была далеко от этих забытых мест. Тем временем он как завороженный смотрел на девушку, не смея отвести глаз.

"Ласточка, не садись на ворота —

Крылья черные свои поломаешь,

На моих воротах остры колья —

Сама знаю…

Милая, не летай под окошком,

Не дразни меня, и так больно,

Мне б с тобою улететь пташкой

На волю… "

Тамал, было, взмахнул рукой, чтобы уже начать Великие торги, как того требовал обычай, как его руку перехватил посол, буквально силой усаживая его на место.

– Пусть допоет, – сказал мужчина, едва скрывая волнение. Это была победа Тамала, хоть посол презирал работорговлю, но как сказала Великий визирь Айше: "Он всего лишь мужчина, а мужчине нужна женщина". Тамал тайком дал знак своим людям выкупить девушку и доставить в его дворец в качестве подарка для посла.

В это время девушка все продолжала петь, и ее пение завораживало, отражаясь от стен и разносясь мелодичным эхом. Чем дольше посол не отводил от девушки глаз, тем шире была улыбка Тамала.

"Я с тобою со двора в поле.

Через поле к скалам да к морю.

Над водой взлечу тебе черной

Сестрою.

Буду песни петь, как ты, звонко

Будет хвост, как твой – двойной, тонкий

Забери меня с собой черной,

Да живою. "

Когда последняя строчка была допета, зал взорвали аплодисменты. Торговцы кидали к ногам девушки шелка и золото. Увидев визиря, толпа смолкла.

– Выбор сделан, товар оплачен. Да начнутся Великие торги! – объявил Тамал на древнем наречии, чтобы посол не догадался о его покупке, после чего в компании Посла слуг и охраны вышел из шатра.

– Достопочтенный Тамал, не могли бы вы… – начал смягчаться мужчина, который впервые шел против своих принципов, желая не спасти, а именно обладать желанной женщиной, даже если та была лишь мимолетным миражем или более чем курортным романом.

– Да не как вам запала в душу эта прелестная девушка? Не беспокойтесь, она будет ожидать вас в ваших покоях. Это мой вам подарок, – сказала визирь, усаживая дорого гостя в карету.

***

– Достопочтенный Тамал выбрал тебя! – радостно произнес Кобра, тряся меня словно грушу, снимая кандалы, однако его радости я не разделяла. Меня купили.. купили как вещь, и я с радостью пошла на это, променяв одну клетку на другую. Не знаю, но что-то во мне в этот момент сломалось. Я стала абсолютно безучастна к своей судьбе. Тимофей всячески пытался привести меня в чувство. Меня словно драгоценность усалили в белую карету, запряженную грифонами, а по моей фарфоровой коже текли слезы.

– Вот же счастливица, – слышала я голос одной из рабынь, пока моя душа буквально разрывалась на кусочки.

– Счастье… когда тебя купили… купили, как вещь. Моя жизнь больше мне не принадлежит, и вы это называете счастьем, – произнесла я, все так же оставаясь безучастной. Мне было все равно, кто меня купил и зачем, все стало абсолютно невзрачным и серым.

Я хотела домой, к семье, беззаботно играть с Беляком на летней террасе, пока бабушка готовила брусничный пирог. Это воспоминание было единственным, которое согревало мою душу. Крепко обняв Тимофея, я не заметила, как уснула, пока карета летела в сторону замка визиря Тамала.

6

Карета мерно плыла по небу, и изредка слышалось недовольство извозчика, что ему приходится вести второсортную подстилку вместо достопочтенного посла и визиря. Несмотря на возмущения и обещание кота устроить мужчине кастрацию с трудоустройством в качестве евнуха, мужчина так и не замолчал, продолжая бурчать себе под нос. Как тут карету изрядно мотыльнуло в бок, едва не перевернув, после чего нас подкинуло вверх, а карета падала.

Тимофей из всех сил пригвоздился серповидными когтями к обивке кареты, став своеобразным ремнем безопасности. Я кричала от страха и ужаса, а меланхолия ушла на второй план. В эти секунды я приняла для себя одно важное решение.

– Я хочу жить!!! – прокричала я. От собственного вопля у меня заложило уши, и к моему удивлению карета замедлила падение, опустившись на землю. Я крепко сжала Тимофея, пытаясь успокоиться, но времени на это нам не дали. В момент опасности все мои чувства обострились в сотни раз. За доли секунды я успела выпрыгнуть из карет, держа Тимофея за шкирку, пока карета превращалась в лохмотья от боевого заклинания. Часть осколков кареты ранили меня, но я не продолжала бежать, бежать как можно дальше оттуда, прячась во тьме ночи, но все было тщетно.

Забежав за бархан, я встала как вкопанная, тем временем нас окружили оскалившиеся хищники и преградили мой путь. Спустя несколько минут глаза привыкли к темноте, и я увидела их – пустынников.

Кобра был умелым рассказчиком. Травил байки, сидя вечерами возле костра, а его любимая была о том, как он потерял три пальца в бою с одним из пустынников. Но одно дело рассказ, и совсем другое увидеть этот народ в живую. Пустынники были больше человеческого роста, внешне напоминая ящеро-подобных людей с хорошо развитой мускулатурой. У них были чисто змеиные глаза, а их руки больше напоминали лапы, не говоря про длинный хвост. Если оставить человека один на один с подобным монстром, то о результате схватки и говорить не приходилось. Можно было лишь гадать, как быстро тебя прикончат и с какой именно жестокостью.

– Черт! Назар клялся, что в этой карете будет визирь! – взревел один из монстров, со злостью смотря на меня и хватая меня за горло когтистой лапой, чтобы я не могла вздохнуть.

– Говори! Говори, куда направляется визирь! ГОВОРИ! – ревел монстр, оглушая. Тимофей молнией взбежал на ящера, пытаясь принести ему хоть какой-нибудь вред, однако тот лишь отмахнулся от него. Я лишь краем глаза заметила, как Тимофей упал на остывающий песок и больше не поднимался.

– Тиш… ка.. – прохрипела я, отдавая последние запасы кислорода, как тут ящера скинул один из соплеменников. Пока толпа бесновалась, делая ставки, я зацепилась взором за слабое голубое сияние. Я знала, что это была Тарнария. Во время драки ящеры обронили пару бутыльков.

Я не питала каких-либо надежд, помня предупреждение о передозировке этим зельем, но быть разорванной на части под радостные крики ящериц я не хотела. С жаждой утопающего, я схватила один из бутыльков, осушая зелье, едва не захлебнувшись. Голова кружилась, мир погружался в водоворот, а вены на теле начали сиять синим цветом. Это ящеры проигнорировать не смогли. Они отошли от меня на пару шагов, общими усилиями создавая защитный барьер и боясь шелохнуться, так как заряженный Тарнарией маг был способен на все. Как тут я взяла вторую бутылку зелья и выпила ее.

– Ты что творишь! Это же убьет тебя! – завопил ящер, который до этого пытал меня. Я слабо улыбнулась, магия буквально разрывала меня на клочки, стремясь выйти наружу.

– Хотя бы умру свободной. Свобода превыше всего! – сказала я, разжимая руку. Тем временем в моей голове вихрем метались мысли, воспоминания прошедших дней и месяцев, жизнь в рабстве и эти проклятые торги. Все вокруг поглощало белое сияние под вопли монстров.

***

Мне было холодно. Я много читала о свете в конце туннеля, который видят все при переходе в мир иной, но я его так и не увидела. Была лишь безмятежная тьма, как вдруг передо мной оказалось зеркало. Я узнавала его, ведь именно на нем мы пытались призвать пиковую даму в детстве. Мне было страшно. Я знала, кто именно предстанет предо мной – смерть – истинная владычица царства мертвых. Однако вместо нее я увидела седую старушку с рынка. Пожилая женщина вела в мою сторону белого льва, и зверь перешел через границу зеркала, встав возле меня.

– Твоя душа очернена болью, страданиями и лишениями, но даже в последние мгновения ты думала о других. Береги эти качества – твое великодушие и милосердие. Помни, ночь не будет вечной, за ней всегда будет рассвет, – сказала женщина, исчезая.

Я легко тряхнула головой, как от наваждения оказалась на каком-то настиле из лиан. Впереди виднелось несколько изнеможенных мужчин, которых окружали Дрофры.

– Динар, объясни мне, на кой мы уже вторые сутки тащим эту квелую девчонку на своем горбу? И не смей даже заикаться про эльфийскую честь.

Мужчина остановился, отпустив лиану, которая тащила настил.

– Она спасла наши шкуры, или ты забыл в качестве кого нас купили на базаре? А я напомню. Мы с тобой оба проиграли на поединке в Бойцовских Ямах. Раненные и слабые рабы никому не нужны, их пускают на мясо, – вспылил эльф, выхватывая клинок. Второй тоже не остался безучастным, сменяя ипостась, как тут драчунов буквально растащили в разные стороны, отделяя меня от мужчин. Ко мне вдруг приблизился белоснежный лев.

– Доброе утро, соня, вставай, – произнес ласковый голос, а я не могла поверить своим ушам, ведь я узнала его.