Лик Победы

– Ваш шадди.

– Спасибо, Агний.

– Депеша из Ургота.

– Хорошо.

Соберано Алваро любил шадди, он и приучил к багряноземельской отраве тогда еще молодого Сильвестра. Рокэ, тот хоть и знает толк в «усладе шадов», предпочитает вино. Два Первых маршала Талига – отец и сын. Такие похожие и такие разные, но к обоим намертво прилип ярлык счастливчиков. Алваро избежал всех покушений и умер в собственной постели, хотя еще вопрос, кого называть баловнем судьбы: того, кого милуют пули, или того, в кого не стреляют… А шадди паршивый, Агний так и не научился его варить, а может, делает это нарочно – надеется, что старый гурман меньше выпьет.

Агний верен и послушен, это хорошо для секретаря, а не для кардинала, он слишком поздно это понял. Герман мертв, Симон и Павел тоже, а Бонифаций спился и отошел от дел. Искать замену? Это требует времени, а его нет. Остается одно: поменять короля, потому что слабый король при слабом кардинале – это прыжок назад, во времена Алисы, только без надежды…

Нет, все-таки кто тогда спас Талиг и соберано, судьба или сам Алваро? Франциск Второй умер от яда болиголова, и принять яд он мог лишь в шадди. В шадди, который пил в обществе супруги и Первого маршала Талига. Ох, как Алиса стереглась убийц и отравителей! Именно при ней в моду вошли короткие рукава без манжет и кольца без камней. Высочайшую пищу проверяли королевские дегустаторы и гайифские и дриксенские агенты, отвечавшие головой за безопасность губящих Талиг идиотов. Покои их величеств, мебель, даже посуду стерегли в шестнадцать глаз. И все-таки не устерегли. Франциск Второй пожаловался на отвратительный привкус во рту, отказался от обеда и потребовал, чтоб его оставили в покое. Когда через два часа к королю явилась супруга, тот был мертв.

Зачем Алиса пригласила во дворец кэналлийского герцога, которого ненавидела всеми фибрами своей души? Зачем распорядилась подать шадди, которому царственная чета предпочитала шоколад или травяные отвары? Почему, несмотря на явные признаки отравления, не заикнулась о яде? Ответы очевидны. Королева решила избавиться от одного из главных своих врагов. Тинктура болиголова имеет отвратительный вкус, который проще всего скрыть в горечи шадди. Что же было дальше? Соберано догадался и поменял чашки или вмешался случай? Диомид предполагал первое, Сильвестр склонялся ко второму.

Рок играл с кэналлийскими герцогами в странную игру. Соберано ходил по натянутой струне, всякий раз избегая пропасти, из шестерых его детей выжил лишь младший, но как же ему теперь везет! Впрочем, все на везенье не спишешь, Ворон вырывает у судьбы победу за победой. Любопытно, что он учудит на море? В любом случае о бордонско-гайифской армии можно не беспокоиться, но в Олларии Рокэ делать нечего.

Герцог Алва отгонит от Фельпа волка и отправится в Урготеллу, нравится ему это или нет. Таково будет условие Фомы, который платит золотом и хлебом. И таков будет приказ короля Талига своему Первому маршалу. Королевский рескрипт нужен завтра, тогда через две недели он окажется в руках, нет, не Первого маршала, а гран-дукса Фельпа. С Рокэ станется сказать, что он ничего не получал.

Второй приказ отправится в Ургот к тамошнему послу. Граф Шантэри кажется выжившим из ума сентиментальным старцем, но он здоров, как бык, и хитер, как десяток лисиц, – другого при дворе урготского выжиги держать бессмысленно. Вдвоем они займут Ворона до будущей осени, и за это Фома получит Бордон, а Шантэри – земли Штанцлера, благо тот не озаботился супругой и детишками. Ну а Талиг обретет короля. Новый круг, новая династия – династия Ветра…

Сильвестр назло всем врачам залпом допил сваренную Агнием бурду. Рука сама потянулась к звонку, но его высокопреосвященство удержался. Сегодня пить шадди он больше не будет, и вообще надо лечь спать пораньше. Вот ответит Фоме, примет епископа Придды и ляжет не позднее полуночи. До начала занятий в Лаик больше пяти месяцев, отчеты капитана и списки будущих унаров ждут… По большому счету, ждет все. И одновременно не ждет – Дивин не дурак, понимает, что наступление на юге может сорвать, только ударив на севере.

Без Альмейды оборона Хексберга ослабела, да и от Каданы можно ждать любой мерзости. В том, что решение расквартировать на каданской границе Первую резервную армию, было верным, Сильвестр не сомневался. Его смущал генерал Симон Люра, за которого усиленно ходатайствовали Манрики, изыскавшие средства для создания Второй резервной. С одной стороны, фламинго можно заподозрить в чем угодно, но не в любви к павлину. С другой – уверенным до конца можно быть только в своей подушке.

Хватит ли сил отбиваться в Надоре и Торке и наступать в Бордоне и Варасте? Должно хватить, но для этого в Талиге должна стоять тишь да гладь. Как на кладбище, и даже тише. Никаких восстаний, никаких смут…

Его высокопреосвященство пододвинул к себе краткие жития святых. Эсператисты делили рассветных ходатаев по целой куче признаков, Франциску разбираться в этой зауми было лень, и он раз и навсегда постановил: в глазах Создателя все святые равны, а посему их жития должны следовать друг за другом в соответствии с днями их памяти. Сильвестр раскрыл толстую книгу в самом начале. Третий день Зимних Скал – святая Августа. Мать святой Октавии. Или не мать? В житии первой королевы Талига было слишком много от сказки, причем невеселой. Нет, не стоит загадывать на святую Октавию… А на кого стоит?

Кардинал Талига поднялся, неторопливо подошел к окну, за которым догорал долгий летний день. Смотреть в закат – дурная примета. Почему – никто не знает, но дурная. Красное солнце по вечерам предвещает ветер… Ветер, это то, что нужно! Сильвестр вернулся к столу и написал на чистом листе: «Первый день Зимних Ветров».

3

Пленных разоружили, на захваченных кораблях оставили команды, способные поддерживать порядок. Выстрелы смолкли, и стало очень тихо. Люди переговаривались, умывались забортной водой, ругались, вспоминали погибших, смеялись над тем, что казалось смешным, скрипели весла, плескалась вода, и все равно это было тишиной и покоем.

Марсель взял у Герарда что-то отдаленно напоминающее полотенце и вытер лицо и руки. Хорошо, что все позади, еще одного похода в брюхе «ызарга» он бы не вынес. Жара медленно спадала, с моря потянуло легким ветром. Сигнальщики, горделиво подбоченясь, трубили «отдых», а в море медленно опускалось круглое алое солнце. Сражение кончилось, они победили, и даже погода сменила гнев на милость.

«Влюбленная акула» неторопливо шевелила веслами. Еще немного – и они в городе, а там – палаццо Сирен, горячая вода, чистое белье и постель. Он будет спать до обеда, и никакой Герард его не поднимет. Да что там Герард, ему никто не указ, будь хоть маршал, хоть сам Создатель!

– Вас ждет монсеньор, – объявил Герард. Мальчишка едва держался на ногах, но физиономия у него все равно была счастливая. – Он в адмиральской каюте.

– Иду, – заверил Марсель, с трудом поднимаясь с совершенно восхитительного бочонка. Двадцать шагов до кормовой надстройки показались двумя хорнами.

– Где вас носит, виконт? – Волосы Рокэ были мокрыми, а вся одежда герцога состояла из расстегнутой рубахи, холщовых матросских штанов и какого-то амулета на цепочке. Адмиралы выглядели так же, только у них на шеях болтались эсперы, а голову и плечо Муцио украшали повязки.

– Пейте, – Фоккио Джильди протянул виконту кружку. Красное вино, разбавленное водой! По жаре лучше не придумаешь! Марсель смаковал божественный напиток, вполуха слушая разговор.

Победа была полной. Фельп потерял одиннадцать «ызаргов», в том числе пять брандеров и четыре галеры. Зато бордоны остались без галеасов и пятидесяти четырех галер. Четыре галеаса и двадцать галер взяты в плен, семнадцать удрали, бухта деблокирована, и Альмейде здесь делать нечего.

– Теперь дело за малым, – Джильди заговорщицки подмигнул Алве, – покончить с Капрасом.

– Зачем? – Рокэ казался удивленным. – Пусть гуляет по берегу и собирает бешеные огурцы, они вот-вот созреют.

– Вы не хотите его разбить?

– Нет, – пожал плечами Ворон, – сам сдастся. Деваться ему все равно некуда.

– Пожалуй, – кивнул Муцио. – Карло Капрас не глуп, сообразит, что к чему. Разрубленный Змей, сказал бы кто – не поверил! Это же победа, господа! Победа!

– Победа, – подтвердил Рокэ скучным голосом. Он тоже устал.

– Сегодняшний день войдет в историю Фельпа, – веско произнес Джильди. – И чудо это сделали вы.

– Прекратите, – отмахнулся Алва, – я рад был оказать вам услугу. Завтра я выпью с вами за победу, а послезавтра попрощаюсь с дуксами. Мы возвращаемся в Олларию, а Капрас пускай ждет талигойскую армию. Должен же Савиньяк получить хоть какое-то удовольствие.

Послезавтра?! Нет, он точно сумасшедший. После такого нужно три дня спать и неделю гулять, а не мчаться куда-то по мерзкой дороге, очертя голову.

– Вы с ума сошли, – Муцио оттолкнул стакан, – это невозможно…

– В самом деле, Рокэ, – Джильди казался обескураженным, – нельзя же так…

– Задержитесь хотя бы до Андий [38 - Андии – старинный праздник, распространенный на побережье Померанцевого моря и особенно любимый моряками.], – молодой адмирал резко повернулся, и его лицо исказила боль. – Люди обидятся, если вы уедете, и потом… Пока вы здесь, мы хотели бы потолковать с дуксами и генералиссимусом по душам и рассчитываем на вашу помощь.

– Вы просто обязаны остаться, – Джильди положил руку на плечо Ворона, – иначе вы увезете нашу удачу, а весной она нам снова понадобится.

– Хорошо, – коротко кивнул кэналлиец, – мы задержимся до Андий, и хватит об этом.

– Надо решать с пленными, – торопливо напомнил Джильди. – Бросим жребий или у кого-то есть предпочтения?

– Полагаю, Фоккио хочет неповторимую Зою? – предположил Алва и, глядя на побагровевшего адмирала, пояснил: – Я далек от того, чтоб подозревать вас в нечестивых намерениях насчет этой дамы.

– Да, я прошу старших офицеров «Пантеры», – кивнул Джильди.

– И пусть Кимароза с Титусом лопнут со злости, – заключил Скварца. – И насчет каторжников тоже. Они им, видите ли, не верили, а бедняги сделали больше, чем от них ждали… Вечная память!..

– Муцио, конечно, о покойных принято говорить хорошо, к тому же я рискую подорвать вашу веру в человечество, но с каторжниками генералиссимус был прав. Эти разбойники изменили.

– Но как же?! – брови Муцио явно решили спрятаться под повязкой. – Я же сам видел… Неужели случайность?

– Можно сказать и так, – согласился Рокэ. – И вы сейчас находитесь в ее милом обществе.

– Что? – Муцио все еще не пришел в себя. – Что такое?!

– Адмирал Фоккио Джильди прятался в секретной каютке и, когда наши прощенные друзья выкинули серый флаг, поджег запалы. Кстати, надо не забыть посоветовать отцам города Фельпа запретить адмиралу Джильди чрезмерно рисковать. Он слишком хорош для того, чтоб собственноручно подрывать вражеские галеасы. Даже флагманские.

– Рокэ, – возмутился Фоккио, – кто бы говорил об осторожности?

– Я – другое дело, – Алва потянулся к стакану.