Шебаршин. Воспоминания соратников

Настрой последних лет отражает и такое признание Леонида Владимировича: «Из официального лексикона исчезло слово «совесть». Ложь стала и ступенькой к успеху, и инструментом в политических играх, и условием выживания. Но совесть, человеческое достоинство могли исчезнуть без следа только в высших и приближенных к ним сферах, где пьянящий аромат власти и всесилия заглушал все».

О своих единомышленниках и соратниках по службе он думал иначе. В одном из интервью, которое я брал у него, задавшись вопросом: «Что делают в бизнесе бывшие разведчики?», генерал убежденно ответил, что их отличают в первую очередь компетентность, дисциплинированность и законопослушность, почему и оказываются предпочтительнее многих на любом посту.

Вплоть до трагического исхода он стоически переносил обрушивавшиеся на него невзгоды. Более двух десятков лет оставался президентом Российской национальной службы экономической безопасности. Был неистовым книгочеем и не избегал давать советы, что лучше всего прочесть в море разнокалиберной литературы, обрушившейся на современного читателя. Одному из своих товарищей он как-то порекомендовал прочесть «Три чашки чая» Грега Мортенсона – американца, который строит школы для девочек и мальчиков в самых глухих районах Афганистана и Пакистана, то есть в гнезде «Талибана». Оговорившись: «Это к вопросу о том, как следует бороться с террористами».

Занимался спортом, неистово сражался в шахматы. Подшучивал, что к своему участковому врачу, женщине, ходит трижды в год: поздравить ее с Новым годом, 8 марта и в день ее рождения. Лишь отмечая 77-летие, когда 25 марта 2012 года к нему пришли близкие и друзья, он выглядел несколько исхудавшим и грустноватым. А так ничего не предвещало беды. За традиционным русским столом пели любимые им песни. Из них самой трогательной для него была «Враги сожгли родную хату». Он называл ее реквиемом, написанным для русского народа. Генерал и сам отождествлял себя с тем воином, который «три державы покорил», а приехал домой на пепелище и родную могилу. Хорошо знавший и друживший с ним генерал- лейтенант Николай Сергеевич Леонов припоминал: «При словах: «Уж ты прости меня, Прасковья, что я пришел к тебе такой, хотел я выпить за здоровье, а пить пришлось за упокой» – у него увлажнялись глаза. Его маму тоже звали Прасковьей».

Спустя всего четыре дня после этой встречи Леонид Шебаршин покончил с собой выстрелом из именного оружия. Осталась последняя его запись неровным почерком, что он ослеп. Рядом с пистолетом на полу лежал документ, удостоверявший право хозяина иметь оружие. Видимо, причины случившегося таятся в тех острых противоречиях с российской действительностью последних двух десятилетий, которые генерал так и не смог преодолеть.

Вячеслав Лашкул, ученый секретарь общества

изучения истории отечественных спецслужб

Друзья остаются с нами

В конце 1972 года меня направили в столицу Индии Дели для работы в резидентуре КГБ в качестве заместителя резидента по линии внешней контрразведки. Заместителем резидента по политической линии в резидентуре работал Л. В. Шебаршин.

Трудно было предположить, что сложившиеся в то время личные дружественные отношения сохранятся на протяжении сорока лет; что в начале 90-х годов мы переживем крушение той страны, которой отдали десятилетия своей жизни; что в последующие двадцать лет будем вживаться в новые, трудно воспринимаемые условия жизни в другой, непривычной нам стране. И не просто существовать, но и стремиться быть полезными для других людей, сохраняя при этом порядочность, справедливость и человеческое сочувствие.

Но это будет потом, через двадцать с лишним лет…

А тогда, осенью 1972 года, мне пришлось знакомиться с обстановкой, осваивать условия жизни в необычайно интересной стране, присматриваться к товарищам, с которыми предстояло вместе работать. И, конечно, прежде всего установить спокойные, деловые отношения с резидентом Медяником Яковом Прокопьевичем и его заместителем Шебаршиным Леонидом Владимировичем.

Для меня Индия была третьей загранкомандировкой, поэтому у меня были определенные представления о работе в резидентуре: мы работаем, но не забываем, что одновременно мы также просто живем, знакомимся со страной, общаемся друг с другом в неофициальной обстановке.

Вначале мне казалось, что Леонид Владимирович излишне официален, подчеркнуто стремится от деловых отношений не отклоняться, постоянно общается с резидентом, обсуждая различные проблемы советско-индийских отношений.

Пройдет несколько месяцев, прежде чем я осознаю, что чувство ответственности, стремление полностью отдаться делу – это внутреннее убеждение Леонида Владимировича.

Всегда с большим уважением я вспоминаю при этом Якова Прокопьевича Медяника.

Опытный разведчик, один из руководящих сотрудников Первого главного управления, Яков Прокопьевич обладал необыкновенным даром располагать к себе людей. Исключительно человечный, скромный, с огромным чувством ответственности, Яков Прокопьевич своим примером не позволял относиться к работе с «прохладцей».

Леонид Владимирович с его отношением к работе в лице Якова Прокопьевича нашел убежденного единомышленника.

Высокий уровень советско-индийских отношений требовал от резидентуры оперативно и грамотно решать сложные и непростые проблемы.

В Индию постоянно прилетали руководители советских республик, министры, руководители Советского Государства. Судя по положительным результатам этих визитов, советские представительства в Индии, в том числе резидентура разведки, с работой справлялись успешно.

Визиты в Индию руководящих деятелей нашего государства, с учетом межгосударственных отношений, происходили на регулярной основе. Подготовка этих визитов, обеспечение соответствующих условий во время пребывания в стране высоких лиц – работа кропотливая и ответственная. Резидент и его заместители несли всю полноту ответственности за ту часть работы, которая возлагалась на резидентуру.