В паутине жизни

В паутине жизни
Валентина Георгиевна Панина

Роман "В паутине жизни" является продолжением иронической деревенской истории "Муха, или мечтать не вредно".

У подруг, Настасьи и Марьи, жизнь вдруг резко повернулась счастливой стороной и теперь они жили в любви и трогательной заботе мужей, с твёрдой уверенностью в счастливом завтрашнем дне. Но главарь бандитской группировки о завтрашнем дне был другого мнения. Он решил, что пора деревню обложить данью. Жители деревни не согласились с его решением и оказали сопротивление. Вооружившись, кто чем мог, вышли встречать бандитов, приехавших за данью.

Валентина Панина

В паутине жизни

Глава I

Муха подлетела к открытой двери и сразу залетела в дом, привлекаемая запахами с кухни и в предвкушении вкусного завтрака. Она сразу пролетела на кухню и закружила там под потолком, высматривая, где еда. Муха гордилась своими прозрачными ажурными крылышками и блестящими глазами, видящими вкруговую. Ей доставляло удовольствие, когда за ней начинали гоняться, а она ловко уворачивалась и вовремя улетала, громко жужжа от радости.

Щенок Арчи, на мордочку которого Муха тихо опускалась и, заглядывая в глаза, начинала нежно жужжать, сжимался в комок, затем тихонько вытягивал лапу для удара. Не попав по Мухе, Арчи начинал от обиды и боли выть, а однажды, когда Муха вывела его окончательно из терпения, он так сильно ударил себя, что заплакал от боли, а потом долго ходил с опухшим носом. Сегодня Муха почувствовала тревогу, но, унюхав аппетитные запахи, от волнения забылась, и понеслась на кухню, а тут её ждала липкая ленточка.

Настасья стояла на кухне своего нового дома, построенного Иваном и уже давно обжитом, в лёгком домашнем платье, обтягивающем её девичью фигуру, которая так нравилась Ивану, и развешивала липкие ленты для мух. Теперь она уже не размахивает полотенцем и мухобойкой, а развешивает по кухне липкие ленточки. На одной ленте висела прилипшая муха и громко жужжала с небольшими перерывами, а Настасья ей отвечала, у них получался как бы диалог.

? Хозяйка-а-а-а! Ну, отлепи меня! ? жужжала громко Муха.

? Ага! Щаззз! Не дождёшься! ? говорила Настасья.

? Ну, будь человеком, отлепи! Клянусь, я больше не прилечу!

? Сама не прилетишь, так многочисленных родственников пришлёшь, а я и для них сладкую ленточку приготовлю, ? ехидненько улыбнулась Настасья.

? Хозяйка, ты чего такая злая! ? в отчаянии вскричала Муха, жужжа из последних сил.

? С тем и живу! Думаешь, нам легко? Мы также бьёмся из последних сил, как муха, попавшая в паутину, поднимая деревню свою из разрухи, ведь нашим чиновникам не до нас, мы им только работать мешаем!

? Ну, чесслово не прилечу, мамой клянусь!

? Виси и не жужжи! Мамой она клянётся, назойливое племя! Достали вы меня уже!

? Ну, прости меня! Я улечу и никогда больше не вернусь! ? заплакала Муха.

? Вот в этом я теперь не сомневаюсь!

? У меня же крылья скоро отвалятся, ты, бессердечная женщина!!

? Вот тогда ты точно больше не прилетишь! Думаешь, нас кто-то жалеет? Сами крутимся!

Настасья закончила развешивать ленточки для мух, вымыла руки и продолжила готовить обед. Катюшка играла в песочнице под присмотром деда Василия, Никита сидел в беседке с книгой, Иван поехал искать коваля Василия, который удивительным образом, ещё до открытия магазина, где-то находил водку и был пьян с раннего утра. Он был опытным ковалем, но, когда совхозная конюшня приказала долго жить и пришла в деревню разруха, Василий остался не у дел. Его дом тоже постепенно приходил в негодность, работы у него не было и он запил. Сейчас, бросить пить, его могла заставить только работа. Иван решил Василия пристроить к своим лошадям, пока человек совсем не деградировал.

Василий нашелся, как всегда, пьяный в кузнице. Так именовалось маленькое помещение, в котором хранились старые куски железа, различные колёса и ещё много чего. Тут и обреталась Васина хмурая с утра пьяная личность неопределенного возраста. Услышав шум машины у кузницы, Василий встал с топчана, стоявшего в углу кузницы, накрытого стареньким байковым одеялом, теперь уже невозможно определить какого цвета оно было изначально, и вышел посмотреть, кто к нему пожаловал. Иван вышел из машины и встал, облокотившись на открытую дверь машины.

Василий стоял, уперев руки в бока. Это был среднего роста, коренастый, крепкой рабоче-крестьянской закваски мужик. Волосы жидкие, седые, выглядел лет на пятьдесят, черты лица крупные, сермяжные, кожа грубая, дубленная на ветрах и холодах, а загар прилипал к ней быстро и намертво, как будто он работал в поле на палящем солнце, а не в кузнице. Василий смотрел, молча, заложив руки в карманы брюк бывших когда-то серого цвета, вытянувшихся на коленях пузырями, не выдержав, грубо спросил:

? Чё надо?

? А я смотрю ты, Василий, с самого утра уже пьяный в хлам!

? А тебе какое дело? Иди своим лошадям читать нотации!

? Да смотреть на тебя стрёмно! Мастер на все руки, а опустился до обыкновенного бомжа!

? А кому теперь нужны мои руки? Раньше все шли ко мне со своими бедами, потому что ни у кого не было денег купить нужную вещь, а теперь кому я нужен, у всех есть работа, а значит и деньги. Едут в город и покупают, ко мне уже никто не идёт.

? Василий! Я не жилетка для твоих слёз! Я пришёл предложить тебе работу, мне коваль опытный нужен. Если бросишь пить, возьму тебя, если нет, поеду в город оттуда привезу мастера.

Василий, унылым взглядом окинув пространство перед собой, высвободив свою конечность из кармана брюк, провел рукой по волосам, приглаживая их, поскрёб затылок, посмотрел на Ивана, прояснившимся взглядом.

? Вань, я же не запойный! Просто мне так легче переносить, когда Нюрка начинает меня пилить, что денег в дом не приношу. А где я их возьму?

? А ты, Василий, не пробовал к председателю подойти спросить, или ко мне пришёл бы. Мне коваль нужен, я сижу, ломаю голову, где взять хорошего мастера, у меня ведь не просто лошади, у меня элитные жеребцы, скаковые, а ты сидишь тут в своей кузне с утра пьяный. Ты же мужик! Чего раскис?

? Ваня, я брошу пить, только возьми меня на работу! Клянусь, брошу!

? Учти, Василий, хоть раз замечу тебя пьяным или с глубокого похмелья, выгоню к чёртовой матери без предупреждения! У меня не детский сад и я не воспитатель, поэтому предупреждаю сразу, увижу тебя с похмелья – уволю! Если ты согласен, иди домой проспись и завтра выходи на работу.

? Спасибо, Ваня! Я приду! Кстати, ты вот Иван лошадник, а ты хоть знаешь когда и кто впервые стал применять подковы?

? А должен?

? Конечно, должен! Иначе из тебя лошадник, как пуля из г…на! Так вот: считается, что впервые защищать копыта лошадей начали в Азии, где их оборачивали сыромятной кожей с целью лечения и защиты от износа. Подковы для защиты копыт лошадей стали применять сравнительно позже. Существуют свидетельства, что первыми металлические подковы начали использовать галлы приблизительно в III—IV вв.

? Вот видишь, ты не только отличный коваль, но и сам подкован в смысле исторических познаний в своей профессии.

? Было дело, интересовался!

? Ничего Василий, мы сами кузнецы своего счастья! Иди домой и приводи себя в порядок, завтра у тебя рабочий день.

Иван сел в машину и поехал по своим многочисленным делам, а Василий стоял, смотрел вслед удаляющейся машине и думал:

? Ну, Иван! Мужик! Уважаю!

Спохватившись, Василий быстро развернулся, закрыл перекосившуюся дверь кузницы на замок и быстро зашагал домой, ему вдруг захотелось порадовать свою скандальную жену, что теперь у него есть работа. Хотя, если честно, думал Василий, Нюрка ведь не всегда была скандальной, когда-то она была весёлой и озорной. Он шёл и, улыбаясь, вспоминал, как они любили друг друга. Тогда казалось, что умри один и второму жить незачем. А то, что она стала скандальной, так в этом он сам виноват. Теперь всё у них изменится к лучшему, решил Василий и, расправив плечи, твёрдой походкой подошёл к своей калитке.

***

Девяностые годы – время великого перелома политической и экономической жизни в России. Криминал не упустил возможности воспользоваться большими переменами. Используя слабость новой власти, постарался извлечь максимум выгоды для себя из наступившей в стране неразберихи.

Откуда в стране вдруг возникла организованная преступность? В стране, где молодёжь была в комсомольских отрядах. Комсомольцы собирались в строительные отряды и ехали с песнями на большие стройки страны. В стране, где за любое хулиганство грозило исключение из комсомольской организации, что для каждого комсомольца было бедой, крахом всей жизни, потому что о любой карьере можно было забыть, а кроме того за хулиганство грозила статья. И вдруг в начале девяностых появилась мощная альтернатива ? организованная преступность, это называется «здравствуй, племя молодое, незнакомое»!

Это спортсмены и вояки. Когда спорт зачах, спортсмены остались без поддержки государства, они пошли в рэкет, так же, как Афганцы и сотрудники спецслужб, потерявшие работу. «Братва» быстро сообразила, как заработать деньги, причём немалые. Они решили обкладывать данью собственных сограждан и с энтузиазмом убивать друг друга. Впрочем, в первую очередь государство виновно в том, что не удосужилось найти им применение, как результат ? криминальные группировки по всей стране. У спортсменов и у военных цель одна – деньги. А денег, как известно, много не бывает. И поскольку эти люди не связаны между собой ничем, кроме желания заработать, в какой-то момент начинают мочить друг друга, чтобы расширить подконтрольные территории.

Но и в самом криминальном мире в ту пору происходили изменения. К традиционным представителям воровских династий, почитавших кодекс уголовных понятий, появилась молодая поросль любителей легкой наживы. Молодые волчата не желали подчиняться старым блатным привычкам и, главное, платить дань от своих разбойничьих доходов в общак. Молодёжные банды объявили войну всем, кто пытался подчинить их своей воле и требовал львиную долю добычи. Слово «беспредел», прежде обозначающее в уголовном жаргоне нарушение воровских традиций, стало общеупотребительным. Улицы наполнились грохотом перестрелок. Вооруженные группировки держали в постоянном страхе начинающих предпринимателей. Боевики этих группировок совершали жестокие и часто бессмысленные убийства. Мрачная слава беспощадных отморозков наводила на всех ужас. Более сильные группировки поглощали более слабые. Иногда это происходило добровольно, иногда в перестрелках гибло много молодых парней, часто под руку попадались абсолютно посторонние люди, прохожие.

Пока строилась, расширялась, развивалась конюшня, поднималась с колен деревня, городская бандитская группировка следила за всем этим и ждала своего часа. Теперь главарь группировки Ураган решил, что настало их время и пора заняться этой конюшней, так как хозяева стали платежеспособными, они должны делиться своими доходами.