Классициум

Мимо проплывали улицы, ярко освещенные подъезды, огни домов, ряды фонарей, сладостная, мягкая взволнованность вечернего бытия, нежная лихорадка озаренной ночи, и над всем этим, между краями крыш, свинцово серое большое небо, на которое город отбрасывал свое зарево.

– Объездную дорогу всё еще строят, – сказал Клерфэ, чтобы нарушить молчание, царившее на палубе его небольшого корабля. – Мы с вами проедем через пригороды Уайлдертауна, а затем перекусим у Паркхилла и двинем на Айронсити по каналу.

В Айронсити жил дядя Лилиан. Девушки, что сидела рядом с Клерфэ. Она молча кивнула. Очевидно, маршрут, предложенный Клерфэ, ее вполне устраивал. Лицо ее было серьезным, оно показалось Клерфэ совсем чужим, но очень красивым. Было в нем что-то от таинственной тишины, которая свойственна природе – деревьям, облакам, животным, – а иногда женщине. Они с Клерфэ познакомились в санатории, расположенном в самом центре Дрисколл-Фореста. Клерфэ приехал проведать старого друга – гонщика. Лилиан решила покинуть санаторий, в котором провела, по ее словам, последние семь лет. Она попросила Клерфэ помочь ей добраться до Айронсити.

Они ехали по тихим загородным улицам. Ветер усилился, и казалось, что он гонит ночь перед собой. Вокруг большой площади стояли небольшие дома, уснувшие в маленьких садиках. Над головой путешественников тихо плескались голубые паруса корабля.

– Как хорошо, – сказала Лилиан. – Будь у меня корабль, я бы каждый вечер совершала на нем медленные прогулки. Всё кажется совсем неправдоподобным, когда так бесшумно скользишь по улицам. Всё наяву, и в то же время – как во сне. Тогда по вечерам никто, пожалуй, и не нужен…

Клерфэ ловко достал пачку сигарет одной рукой, открыл и выбил из нее сигарету. Вторая рука его лежала на гладком, словно сделанном из кости штурвале корабля. Разрывать контакт с кораблем было нельзя ни на секунду.

– А ведь вообще вечером хочется, чтобы кто-нибудь был рядом, правда? – сказал он и прикурил.

Она кивнула:

– Вечером, да… Когда наступает темнота… Странная это вещь.

– Хотите немного поводить? – спросил Клерфэ. – Это доставит вам удовольствие.

– Конечно, хочу; только я не умею, – кивнула Лилиан. – Говорят, что корабли марсиан отзываются не каждому человеку.

– Это правда, – согласился Клерфэ. – Но мы уже посоветовались с Карлом.

Так, насколько удалось понять Клерфэ, кораблю хотелось, чтобы его называл его водитель. И он его так и называл.

– И он согласен пустить вас за штурвал, – закончил Клерфэ.

Лилиан улыбнулась.

– Вы совсем не умеете водить? – спросил Клерфэ.

– Нет. Меня никогда не учили.

– Волков мог бы давным-давно обучить вас, – сказал Клерфэ.

Так звали весьма надменного господина, в компании с которым он встретил Лилиан в первый раз. Однако Лилиан покинула санаторий одна, на корабле Клерфэ – хотя у Волкова был свой собственный корабль, напоминающий золотую бабочку. И Клерфэ воспользовался случаем узнать, что бы это всё значило.

Она рассмеялась:

– Борис слишком влюблен в свою Патрицию.

Не у всех корабли выбирали себе мужские имена; у некоторых водителей были и корабли-девушки.

– Никого к ней не подпускает, – закончила Лилиан.

– Это просто глупо, – заявил Клерфэ. – Вы сразу же поедете сами. Давайте попробуем.

Корабль остановился. Клерфэ снял руку со штурвала и поднялся, чтобы поменяться местами с Лилиан.

– Но ведь я действительно не умею водить, – смутившись, сказала она.

– Неправда, – возразил Клерфэ. – Умеете, но не догадываетесь об этом.

Когда Лилиан пробиралась к штурвалу вдоль узкой скамьи, ее бок в легкой шубке коснулся тела Клерфэ. Она напомнила ему маленького медвежонка из детской книжки. Клерфэ показал ей, как переключать скорости и выжимать сцепление.

– На самом деле, это совсем не то, что рычаг скоростей в земной машине, и сцепления тут тоже нет, – сказал он в заключение. – Но так проще и понятнее нам, землянам. И корабли согласились разговаривать с нами на понятном нам языке.

– Интересно, почему, – пробормотала Лилиан. – Почему они вообще согласились подчиниться людям?

– Этого никто не знает, – ответил Клерфэ. – Я думаю, что они столько простояли без дела, что им снова захотелось мчаться по пустыням и дорогам. Но без водителя они не могли этого сделать. А теперь трогайте! – добавил он резко.

– Минутку!

Она показала на одинокий автобус, медленно кативший по улице.

– Не пропустить ли его?

– Ни в коем случае!

Клерфэ крутанул штурвал под ее рукой, и корабль стронулся с места. Лилиан судорожно вцепилась в рулевое колесо, напряженно вглядываясь вперед:

– Боже мой, мы едем слишком быстро!

Клерфэ посмотрел на спидометр. Это был один из весьма немногих приборов, которые землянам удалось разместить на кораблях марсиан, включить их в схему чуждых и совершенных, почти живых механизмов.

– Прибор показывает ровно двадцать пять километров в час. Неплохой темп для стайера.

– А мне кажется, целых восемьдесят.

Через несколько минут первый страх был преодолен. Они ехали вниз по широкой прямой улице. Корабль слегка петлял из стороны в сторону. Иногда колеса почти касались тротуара. Но постепенно дело наладилось, и всё стало так, как и хотел Клерфэ: в машине были инструктор и ученица.

– Внимание, – сказал он. – Вот полицейский!

Добродушный сержант, зевая, стоял на перекрестке и даже не смотрел в их сторону.

– Остановиться?

– Уже слишком поздно.

– А что если я попадусь? Ведь у меня нет водительских прав.

– Тогда нас обоих посадят в тюрьму.

– Боже, какой ужас!

Испугавшись, Лилиан пыталась передвинуть пальцы на лепесток штурвала, означавший торможение. Но с непривычки у нее не получилось растопырить пальцы так широко, как требовалось.

– Дайте газ! – приказал Клерфэ. – Газ! Жмите крепче! Надо гордо и быстро промчаться мимо него. Наглость – лучшее средство в борьбе с законом.