Хранители тайны

Хранители тайны
Юрий Вячеславович Ситников

Кто такая Наина? Почему встреча с маленькой девочкой рождает у людей страх? Какие цели она преследует, повторяя, словно заклинание, слова из детской считалки: "Раз, два, три, четыре, пять! Я иду тебя искать!"? Все те, кого находит ребенок, бесследно исчезают.

…Последнее, что успел сказать жене по телефону Кирилл Глухарев, были слова о Наине. Вера обратилась за помощью к Люське. Начав разгадывать головоломку, Люська выяснила – девочка Наина погибла много лет назад. Что это: мистика или чей-то заговор? Окончательно дело запутал телефонный звонок. Неизвестный требовал вернуть Наину…

Юрий Ситников

Хранители тайны

Глава первая

Раз, два, три, четыре, пять!

Галина Валентиновна понимала, зависть – плохое чувство, но сделать с собой ничего не могла. Она завидовала всегда и всем. Исключений из правил не было. Такой уродилась, поздно бороться с привычками, намного проще с ними смириться. И Галина Валентиновна смирилась.

На своих шести сотках она работала от зари от зари. Подъем – в шесть утра, на завтрак геркулесовая каша, сваренная на воде без соли, чашка зелёного чая и одна овсяная печенюшка.

В садовом товариществе «Ёлочки» ещё все спали, а Галина Валентиновна, вооружившись лопатой, тяпкой или граблями, вовсю занималась физическим трудом. Вскопать новую грядку под клубнику или зелень, прополоть сорняки, подкормить кусты смородины, пересадить цветы – дел невпроворот.

К полудню, когда начинало припекать, Галина Валентиновна заходила на веранду, включала чайник и потирала руки. Чувство морального удовлетворения накрывало с головой, появлялось ощущение собственной значимости и превосходства над соседями.

Галина Валентиновна старалась превратить свой участок в образцово-показательный. Для того чтобы завидовали ей, а не наоборот.

Передохнув, она брала панаму и снова шла к грядкам-клумбам, пропадая в огороде до вечера. После легкого ужина – Галина Валентиновна никогда не позволяла себе наедаться на ночь – отправлялась к соседям, чтобы немного им позавидовать, благо было чему.

…Сегодня Галина Валентиновна пришла к Селезневым. Поговорив о делах насущных, посетовав на жару и отсутствие дождей, она начала «стрелять» глазками.

– Тонь, а ты чего, огурцы уже подвязала, да? А я ещё не подвязывала. Не растут они у меня, а у вас вон какие. Чем подкармливаете? Навозом? Я тоже навозом поливаю – не растут. Ой, Тонь, а это что за цветы? У меня таких нет. Надо будет у тебя взять. Осенью? Хорошо, ты только не забудь.

Прохаживаясь по огороду Селезнёвых, Галина Валентиновна непрестанно цокала языком:

– Тонь, у тебя шикарная роза, а моя совсем захирела. А лилии какие крупные! Откуда у тебя бочка взялась? Зять привез? Надо же! А моя прохудилась. Вы дрова купили? Сколько заплатили? У меня дров совсем не осталось. Кабачки у тебя уже большие, а у моих только листья лопухами раскинулись, самих кабачков не видать. Зато трава прёт – будь здоров. У вас новая газонокосилка? Да ты что! А моя на глазах разваливается: мотор барахлит, нож затупился, колесо заднее треснуло.

В девять часов Галина Валентиновна возвращалась домой, включала телевизор и смотрела новости. Спать отправлялась около одиннадцати, разгадав предварительно пару-тройку кроссвордов.

…Толкнув калитку, Галина Валентиновна медленно побрела по дорожке к крыльцу, ещё издали заметив, лежащий на ступеньке полиэтиленовый пакет. Не иначе кто в гости заходил и подарок оставил, пронеслось в голове.

Пакет был новый, ручки не успели помяться, Галина Валентиновна улыбнулась.

Внутри лежала красная гвоздика. Взяв цветок, Галина Валентиновна машинально поднесла махровую шапку к носу, вдохнула и сморщилась. Ей показалось, цветок пах нафталином. Однако, непонятно, кто мог оставить на крыльце пакет с цветком?

– Гвоздика! – Галина Валентиновна пошатнулась, прикрыла глаза и задрожала. Память начала экскурс в прошлое.

Неподвижно Галина Валентиновна простояла минуты полторы, а когда сзади раздалось звонкое хихиканье – словно зазвенело несколько маленьких колокольчиков – вздрогнула и резко обернулась.

Из-за угла дома выбежала худенькая черноволосая девочка лет семи. Непрестанно хихикая, она пронеслась мимо Галины Валентиновны, направляясь в сторону калитки. Ребёнок был одет в белое платьице, белые носочки и красные сандалии. Кудрявые волосы девочки трепал ветерок. Возле калитки девочка остановившись, осторожно – словно при замедленной съемке – повернула голову и махнула пухлой ручкой.

Галина Валентиновна прижалась спиной к закрытой двери; взгляд был прикован к смеющемуся ребенку; нарастала головная боль, в ушах «зашуршала листва», перед глазами появились мушки.

Едва девочка выскочила на гравийную дорогу и добежала до соседского гаража, Галина Валентиновна закричала:

– Наина?!

Девочка замерла на месте.

– Наина! – повторила Галина Валентиновна.

Ребенок сделал странный жест рукой – ладонью она попыталась нарисовать в воздухе перевернутую восьмерку или знак бесконечности – а потом что было сил, бросилась бежать.

– Наина, – продолжала бормотать Галина Валентиновна, пройдя на веранду. – Наина…

В полночь Галина Валентиновна сидела в кресле, держа в руке красную гвоздику.

На улице послышался шорох. Галина Валентиновна насторожилась. Что это было, кто шумел? Ёж? Кошки? Или ветер? А, может, на участке человек?

– Раз, два, три, четыре, пять! Я иду тебя искать! – послышался с улицы громкий голосок.

Галина Валентиновна встала с кресла, пересекла комнату, вышла на веранду и нервно спросила:

– Кто там?

– Я, – последовал ответ.

– Кто я?

– Я иду тебя искать! Раз, два, три, четыре, пять!..

***

– Ты хорошо колешь, а Танька, окаянная, та совсем без мозгов. Как всадит иглу со всей дури, два дня сидеть невозможно. Балда! – Алексей Гаврилович улыбнулся молоденькой медсестре и протянул пятидесятирублевую купюру.

– Что вы, не надо, – смутилась девушка. – Уберите деньги.

– Да я ж от чистого сердца, возьми, Мариш. Каждый день ходишь, надоел я тебе, наверное. Эх, Маринка, самому опротивело таблетки горстями глотать, а к врачу как придёшь, как анализы посмотрит… Всё – туши свет! От уколов мне лучше, – Алексей Гаврилович бросил на столик ватку. – Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить.

– Поправляйтесь, Алексей Гаврилович, вы у нас ещё побегаете.

– Куда мне, я своё отбегал. Главное, чтобы вам, молодым, хорошо жилось, а нам, старикам, хуже уже не будет. Я вот один живу, жены, детей нет, из родственников брат троюродный в Тюмени. А толку, что брат есть. Лет двадцать не виделись, не созванивались. Какое тут родство. Ох, Маришка-Маришка. Веришь, вечерами накатит тоска, хоть стреляйся: поговорить не с кем, позвонить некому, хожу по квартире привидением и думаю, долго ещё небо коптить буду?

– Алексей Гаврилович, вам гулять больше надо, воздухом свежим дышать. Дома, конечно, скучно. На улице люди, с одним поздороваетесь, с другим словцом перекинетесь, все-таки общение.

– Свежим воздухом дышать, скажешь тоже, Маришка. Где ты в Москве воздух свежий нашла? Мне дома лучше дышится, чем на улице. Пока до поликлиники дотопаю, пылищей надышусь, опосля два дня чихаю. Что ты, родная, какой воздух… Давно гадостью дышим.

– Я пойду, Алексей Гаврилович. До завтра, – улыбнувшись, Марина вышла в коридор.

– До завтра, Мариночка. А денежку-то не взяла. Ай-яй-яй, ну чего ж ты старика обижаешь.

Марина открыла входную дверь и вышла на лестничную площадку, а Алексей Гаврилович поковылял в коридор.