Творческие профессии для людей с инвалидностью

2. Выход из метро к автобусам указанных номеров.

3. Указатель выхода в город и станций пересадок.

4. Надпись на двери вагона метро.

5. Надписи на дверях в метро.

6. Вход в метро.

7. Трамвайная остановка у станции метро «Улица Подбельского». Трамвай.

Примеры практических работ

1. Страница из тетради Дмитрия А. Схема изображения сторон света, с помощью которой можно ориентироваться при работе с картой города. Работа выполнена на занятии «Стороны света. Округа Москвы».

2. Светофор, нарисованный Мариной Д. на занятии «Правила дорожного движения».

3. Аппликация «Пешеходный переход», выполнена Дмитрием Р. на занятии «Правила дорожного движения».

4. Задание – записать свой домашний адрес на занятии «Знакомые маршруты. Дорога домой и в колледж».

Тамара Лаврентьева. Керамическая мастерская

Принципы обучения

Каждая работа рождается в диалоге. В нем могут участвовать все – ученики, педагоги, волонтеры. Так постепенно вырабатывается общий стиль – производная возможностей учеников и художественных предпочтений преподавателей. Если руководить мастерской будет художник другого плана, художественный стиль будет иным. Он привнесет что-то новое, найдет новые технические приемы, но вряд ли ему удастся повернуть направление в сторону традиционных форм обучения.

Главное для нас – выявить у каждого свой авторский стиль. Мы ценим взгляд на мир наших учеников и сами имеем уникальную возможность понять, как они видят и что думают про окружающую действительность. Это очень интересно.

Обучение художников обычно строится по сложившимся канонам, а сам ученик – продукт своей эпохи, он впитывает в себя все правила этой системы, изучает историю искусств, учится профессионально работать с цветом и формой. Но как бы ни были они талантливы и смелы, в смысле свободы творчества им, конечно, до наших учеников далеко. Мы не можем готовить профессионалов в понимании традиционных художественных вузов. Но работы наших учеников оригинальны, спонтанны и очень интересны зрителям, а значит, можно организовать профессиональную нишу, основанную на их дарованиях.

Мы не придерживаемся заранее выбранных форм обучения. Обычно мы пробуем общепринятые техники

и способы обучения, а если что-то не получается, ищем причину трудностей. Часто приходится подбирать более простые технические приемы или разбивать работу на более мелкие шаги. Это метод проб и ошибок. С годами у нас накапливается опыт преодоления трудностей, связанных с особенностями наших учеников.

Наше преподавание во многом строится на ограничении. Мы сужаем круг изучаемого, выбирая лишь то, что нужно непосредственно для занятия керамикой. Это не значит, что мы ничем, кроме керамики, не занимаемся. Но всё «заточено» под нее. Мы не делаем упор на изучении цветовой гармонии: краски меняют цвет при обжиге, и заранее представить результат – задача непосильная. На уроках декоративной композиции мы учим только самым основам, знание которых поможет придать, например, вазам декоративный вид, даже если рисунок или орнамент будет сделан небрежно. Хотим привить им чувство композиции, чтобы она работала на уровне музыкального слуха. Это очень сложно, но мы, решая простейшие задачи, постепенно движемся в этом направлении. Мы строго следуем лишь нескольким очень простым правилам. Главное из них состоит в том, что любая работа должна начинаться с общего решения, а мелкие детали делаются в последнюю очередь.

Моя задача не в только в том, чтобы чему-то научить, а в том, чтобы понять замысел, подключиться к идее, помочь ее реализовать. То есть на основе интересов, предпочтений и даже стереотипов довести работу до художественного уровня.

Есть ученики более творчески активные, есть более склонные к технической работе. Некоторые любят делать то, что уже умеют, другие хотят учиться новому. Я не уверена, что каждого нужно «раскачивать», чтобы пробудить творческий импульс. Очень полезно, если в мастерской есть люди, хорошо овладевшие техническими навыками. Общая художественная направленность способствует развитию творческих способностей, так что рано или поздно они проявляются у каждого.

В мастерской каждый выполняет часть общей работы, и процесс обучения не выходит на первый план. Но мы видим, что ребята приобретают всё новые навыки, учатся анализировать свои и чужие работы, замечать ошибки, формировать свое мнение. Мастерская работает и развивается как единый организм, где все учатся друг у друга, в том числе и преподаватели, а рабочее время – это просто кусочек жизни, прожитый вместе.

Выбор стиля

Когда стало понятно, что надо уходить от традиционных подходов в преподавании, я не знала, в какую сторону двигаться. Склонности учеников постепенно вывели нас к работе в стиле современного концептуального искусства, когда текст органично включен в рисунок. Однажды Коля Ф. написал на вазе свое необычное высказывание[6 - У некоторых наших учеников есть фразы, необычные и не всегда понятные другим, которые они часто повторяют.]. Мы долго сомневались, нужно ли сохранять эту работу, но все-таки обожгли ее. Это было слишком непривычно и не соответствовало общепринятому мнению специалистов о том, чем полезно заниматься с такими подростками. Но поддержка и интерес других художников помогли нам двигаться дальше в этом направлении.

Мы стали использовать в работах литературные тексты. Нам очень помогли стихи известного современного поэта Германа Лукомникова. Эти стихи поражают своей образностью и лаконичностью и при этом очень просты для понимания. Мы пригласили автора в гости, устроили его поэтический вечер, который доставил всем большое удовольствие. На многих наших вазах и чашках использованы стихи Лукомникова.

Работа над формированием и воплощением замысла

Главная задача при обучении – дать возможность ученикам воплотить их замысел. Для этого сначала нужно, чтобы замысел сформировался. Это происходит у всех по-разному. У некоторых изначально нет проблем с замыслом, а другие испытывают в этом большие трудности. Кому-то достаточно подбросить несколько идей, другим нужно долго листать иллюстрации, вспоминать случаи из жизни. Не всегда удается найти собственный замысел, тогда можно взять в качестве образца готовое изделие, или его фотографию, или репродукцию картины.

Часто бывает, что образ задуман, но воплотить его не удается – при отсутствии опыта и профессионализма трудно достичь желаемого результата. Первоначальный образ как бы стирается в воображении, но остается импульс, идея, зацепившись за которую можно работать и с тем, что получается. Иногда это слишком затягивает, и от задуманного не остается и следа. Тогда бывает полезно напомнить первоначальный план, потому что при отсутствии самокритики и благодаря нашей поддержке ученики часто довольствуются тем, что получилось.

Сложности и затруднения возникают у учеников на разных этапах воплощения замысла. Иногда чувство неуверенности мешает начать работать. Некоторые, наоборот, стремятся как можно быстрее воплотить замысел. Их работы часто небрежны, композиция не продумана, много случайных, ненужных деталей. Часто они технически просто не умеют выполнить то, что задумали. Тогда нужно помочь спланировать, разбить работу на этапы, помочь справиться с техникой. Другие увязают в деталях и теряют общее направление работы, далеки от реализации задуманного. Есть ученики, которые быстро утомляются, не могут долго концентрировать внимание и из-за этого теряют интерес к начатой работе. Мешают разные внешние обстоятельства – шум, разговоры и т. п. При подборе задания нужно учитывать время, сложность выполнения и способности ученика, чтобы работа могла быть доведена до конца. В начале обучения часто бывает, что замысел невозможно реализовать технически и приходится искать обходные пути. Но какими бы ни были трудности, моя помощь все же вторична, я оказываю поддержку, и мое участие не является ведущим.

Очень важно понять, в какой момент нужно перестать помогать. Это должно происходить плавно, почти незаметно, чтобы ученик не почувствовал свою беспомощность, не утратил интереса к работе.

Володя Ш. появился в нашей мастерской, когда ему было 29 лет. Основная проблема заключалась в том, что его совсем не удавалось хоть чем-то заинтересовать. Мы попробовали позаниматься с ним индивидуально рисунком. Это оказалось довольно интересным делом. Рисунок карандашом или фломастером был для Володи уже привычным делом, не вызывающим такого неприятия, как работа с глиной. Как оказалось, Володин свободный рисунок своеобразен: он изображал людей, животных, деревья очень схематично, стремясь как бы вписать каждое изображение в квадрат. Линия уверенная, не прерывающаяся, нет мелких деталей, скорость выполнения высокая. Я показала его изображения фигуры человека (квадрат во весь лист с маленькими овалами по краям, символизирующими голову, ноги и руки) дефектологу, чтобы посоветоваться. Поскольку Володя был уже взрослый, мне сказали, что изменить что-то в представлении схемы человеческого тела трудно, но можно. Например, напоминать ему, что у людей есть талия…

Но я понимала, что если он будет изображать талию, то индивидуальность и удивительная монументальность его работ потеряется. Я так и не смогла понять, нравятся ли Володе его рисунки, моя реакция на них ему была безразлична. Одно стало ясно: нужно найти способ, при котором работа делается быстро, в основе должен быть рисунок, а руки при этом не должны пачкаться. Такой способ есть: раскатывается пласт глины, закрашивается ровным слоем ангоба или шликера и палочкой процарапывается рисунок. Казалось, способ найден и кое-какие результаты достигнуты, но нельзя сказать, что дело сильно изменилось в лучшую сторону. Володя все равно тяжело переносил присутствие людей, быстро уставал, практически совсем не участвовал в происходящем.

Примерно через год, когда Володя привык к обстановке и чувствовал себя более спокойно, он начал проявлять интерес к работе, настаивать на своих, на первый взгляд нелепых, но при этом художественно интересных идеях. В аппликациях он вдруг настаивал, что яйцо в натюрморте должно лежать на горлышке графина, а не рядом с ним. При его тенденции к обобщению и упрощению формы кленовый лист изображался в виде квадрата…

Роспись керамическими красками была при этом однообразна, скучна, в основном любые изделия закрашивались вертикальными полосами двух цветов. Однажды я дала Володе колокольчик и спросила, что бы он хотел на нем нарисовать. Он не отвечал, а продолжал повторять одни и те же фразы. Я предложила ему написать одну из них на колокольчике. Он удивился и написал карандашом: «да, конечно, да, Жорж, Вова». Я обвела это подглазурной краской. Появилась серия колокольчиков с надписями: «Невозможно прожить без печали», «Я старичок, у меня всё болит», «С кем ты был на курорте?» и вазы «Ниночка приедет», «Спасибо тебе, хороший ты человек». С этого момента, мне кажется, у Володи начал проявляться интерес к работе. На выставке, где у Володи был свой стенд, всем стало понятно, что он очень интересный автор.

У Володи очень долго не было собственных замыслов. По-видимому, он вообще не имел опыта воплощения в действиях каких-то своих мыслей и представлений. С ним много лет занимались обучением полезным

навыкам, и он в результате умеет сам делать всё что нужно: одеваться, завязывать шнурки, определять время по часам, звонить по телефону… Однако почти всегда он выполняет это не по своему желанию, а по указанию кого-то другого. Совершенно отдельно от практических действий существует у Володи мир его мыслей и представлений. Он думает о чем-то, часто повторяет одни и те же фразы, не связанные с происходящим. Предложение написать одну из них на колокольчике было для Володи неожиданным шагом, соединившим его внутренний мир с действием, с созданием какого-то изделия.

Маша С. долго считала, что не умеет рисовать и лепить, соглашалась только обводить и копировать образец. Поэтому мы не могли представить, какие образы живут в ее сознании. Мы долго учили Машу техническим навыкам. Накопив достаточно возможностей, Маша начала лепить, рисовать и расписывать, и мы увидели, какие у нее интересные представления о мире. Здесь трудность была не в формировании образа, а в его воплощении, потому что у Маши есть свои собственные критерии правильности и похожести, совсем не всегда совпадающие с нашими. В результате на наших вазах и чашках появились Машины рисунки. По технике исполнения они похожи на рисунки 5-6-летних детей, но по замыслу – совсем другие.

У Коли Ф. есть собственные замыслы, многие из них интересны зрителям. У него есть заложенное от природы чувство листа, своя интересная графика. Если мы видим, что работа удается, в нее не надо внедряться. Если пытаться внести изменение в Колин замысел, он перестает воспринимать его как свой и начинает механически выполнять чужие указания. Во время работы Коля полностью поглощен своим замыслом и старается реализовать его как можно скорее. При этом он может забыть важные технические правила (например, не сделать на рельефе ребра прочности, и тогда он может погнуться при сушке) или нарушить последовательность операций (сначала обвести тонкие контуры, а потом пытаться закрашивать фон). В результате наше обучение сводится к тому, чтобы вовремя напоминать ему правильную последовательность операций, а также к требованиям выполнять общепринятые нормы поведения (во время работы нельзя кричать, подпрыгивать и т. п.).

В работах наших учеников отражаются их собственные образы, их видение мира, но они проходят большую обработку нашим обучением. Когда на уровне замысла и его воплощения хоть что-то продвинулось, можно начинать учить всему остальному.

Общее и индивидуальное

Как реально во время работы удается давать индивидуальные задания на общих занятиях? Когда мы наклеиваем деколи, мы даем каждому ту картинку, с которой он уже может справиться. Когда лепим объемные фигуры, распределяем подготовительную работу между всеми с учетом возможностей каждого. Например, делать заготовки конической или цилиндрической формы сложнее, чем катать шарики или тонкие колбаски. Самая простая работа – наносить фактуру на плоские детали. Когда все заготовки сделаны, каждый собирает одну или несколько фигурок. По такому же принципу организовано и все остальное.

Наиболее индивидуализированы занятия росписью. Часто бывает, что кто-то продолжает свою работу, начатую в прошлый раз, кто-то делает новую. Каждый использует ту технику, которую он уже освоил или сейчас осваивает. Художник должен успеть подойти к каждому, обсудить с ним его работу, помочь выбрать краски и технику исполнения.

Помощь

Наша задача – сделать так, чтобы каждый этап работы был интересен и доведен до конца. Кому-то помогают редкие инструкции, другому требуется постоянная помощь. Некоторым ученикам достаточно показать принцип, другим нужно каждый раз объяснять заново. Тем, кто с трудом запоминает простые действия, нужно разбить работу на этапы. В таком случае лучше давать задания с часто повторяющимися элементами и учить работать по подражанию.