Мор, ученик Смерти

– Так я же взял себе помощника, будто не знаешь?

– Надо же, – помрачнел Лезек. – Когда только успел?

– Так вот давеча. – Ложь брата была стремительна, как бросок гремучей змеи. – Документ подписан и печатью скреплен. Извини. Слушай, ничего личного: Мор – славный парнишка, в наше время такие редко встречаются, но, видишь ли…

– Да знаю я, знаю, – отмахнулся Лезек. – Собственной задницы сыскать не умеет.

Они уставились на далекую фигурку. Она грохнулась оземь. К ней вразвалку заковыляли заинтересованные голуби.

– И ведь не сказать, что дурак, – продолжал Хэмеш. – Кем-кем, а дураком его не назовешь.

– Да, мозги у него есть, – согласился Лезек. – Причем, бывает, так призадумается, что без подзатыльника и не достучаться. Это бабка его читать научила. Наверное, из-за этого у него башка и перегрелась.

Мор поднялся на ноги и снова споткнулся, запутавшись в балахоне.

– Тебе бы его в профессию какую определить, – рассудительно сказал Хэмеш. – В жрецы, например. Или в волшебники. Эта братия шибко до книжек охоча.

Они переглянулись. Обоим сразу представилось, что может устроить Мор, если заполучит в свои добронамеренные руки книжку по волшебству.

– Ладно, – поспешно сказал Хэмеш. – Значит, куда-нибудь еще. Наверняка же есть куча ремесел, где он сможет себя применить.

– Беда в том, что он слишком много думает, – посетовал Лезек. – Вот, полюбуйся. Кто станет прикидывать, как пугнуть птиц? Их просто пугают. Нормальные мальчишки, я имею в виду.

Хэмеш задумчиво почесал подбородок.

– Это может быть и не твоей проблемой, – намекнул он.

Лезек не изменился в лице, лишь глаза чуть сощурились.

– Ты это о чем? – спросил он.

– На следующей неделе в Овцекряжье откроется ярмарка по найму. Отдашь его в подмастерья – и пусть новый хозяин ему мозги вправляет. На то законы писаны. Заключаешь договор по всей форме – и дело с концом.

Лезек наблюдал, как на другом краю поля его сын разглядывает валун.

– Как бы с ним чего не стряслось, – с сомнением проговорил он. – А то мы с матерью его любим. К людям ведь привыкаешь.

– Ему только на пользу пойдет, вот увидишь. Сделают из него мужика.

– А. Ну да. Сырья-то тут хоть отбавляй, – вздохнул Лезек.

* * *

Валун изрядно заинтересовал Мора. На его поверхности сохранились витые ракушки, помнившие первые дни творения, когда Создатель взялся превращать каменные глыбы в живых тварей – кто знает зачем.

Мора вообще многое интересовало. Например, чего ради зубы у людей растут столь ровными рядами. Эта мысль не давала ему покоя. Или вот, кстати: почему солнце светит днем, а не ночью – ночью свет бы не помешал. Общепринятое объяснение по какой-то причине его не устраивало.

Короче говоря, Мор был из тех людей, которые опаснее мешка гремучих змей. Он ставил своей целью докопаться до внутренней логики мироздания.

Однако за отсутствием таковой задача эта не обещала простого решения. Творец воплотил в жизнь немало замечательных идей, но сделать мир понятным в его планы не входило.

В трагедиях герои вечно стонут от пристального внимания богов, но в жизни тяжелее всего приходится как раз тем, кого боги не замечают вовсе.

Отец, как обычно, орал на него. Мор кинул камнем в голубя, который так переел, что еле-еле сподобился отползти в сторону, и побрел обратно через поле.

* * *

Так и получилось, что в канун Страшдества отец Мора, погрузив на осла скудные пожитки сына, повел своего отпрыска горной тропой в Овцекряжье. Всего города было – четыре стороны мощенной булыжником площади, усеянные лавочками, что оказывали весь спектр услуг сельскому населению.

От портного Мор вышел через пять минут, облаченный в коричневую хламиду неопределенного кроя и назначения, не востребованную заказчиком по вполне понятным причинам и взятую на вырост, исходя из предположения, что он вырастет слоном о девятнадцати ногах.

Лезек критически оглядел сына.

– Недурно, – заключил он, – для своих денег.

– У меня все зудит, – пожаловался Мор. – Кажется, я тут внутри не один.

– Тысячи парней сказали бы спасибо за такой ладный, теплый… – Лезек помедлил и сдался, – костюмчик, юноша.

– Так, может, поделимся с ними? – с надеждой спросил Мор.

– Ты должен прилично выглядеть, – сурово оборвал его Лезек. – Чтобы производить впечатление и выделяться среди прочих.

И действительно. Он выделялся. Протискиваясь сквозь запрудившие площадь толпы покупателей, Мор с отцом погрузились каждый в свои мысли. Обычно Мор только радовался вылазкам в город с его космополитичной атмосферой и причудливыми говорами гостей из далеких – миль пять, а то и десять – деревень, но на сей раз его охватило неприятное, тревожное чувство, будто он вспомнил то, чего еще не случилось.

На ярмарке, насколько можно было судить, установился такой порядок: в центре площади выстроились кривыми шеренгами работяги. У многих на шляпах красовались небольшие символы профессий и ремесел: пастухи цепляли себе клок шерсти, извозчики – моток конского волоса, мастера по ремонту – полоску симпатичной мешковины для обивки стен, и все в таком духе.

Юноши, метившие в подмастерья, сгрудились с пупстороннего края площади.

– Ступай вон туда и жди, когда кто-нибудь подойдет и предложит взять тебя на обучение, – неуверенно промямлил Лезек. – Если ему твой вид понравится.

– Это как? – поинтересовался Мор.

– Ну… – начал Лезек и осекся. На этот счет Хэмеш никаких разъяснений не давал. Пришлось обратиться к собственным скудным познаниям в торговле, которые ограничивались продажей скота: – Наверное, он зубы тебе пересчитает, то-се. Убедится, что ты не сопишь, что ноги целы. Я бы на твоем месте не стал говорить, что ты грамотный – это людей пугает.

– А потом что? – допытывался Мор.

– Потом начнешь осваивать ремесло, – объяснил Лезек.

– Какое именно?

– Ну не знаю… на плотника выучишься, – наобум предположил отец, – это дело хорошее.

Или на вора. Кто-то ведь и по этой части должен идти.

Мор потупился. Он, когда не отвлекался, был примерным сыном, и если родители постановили отдать его в ученики, значит, учиться нужно на совесть. Однако плотницкое ремесло его не прельщало – дерево славилось своим упрямством и склонностью трескаться. Что же до воровства, то в Овцепиках официально зарегистрированные воры были наперечет – люди просто не могли позволить себе их содержать.

– Ладно, – сказал он наконец, – пойду попробую. А если меня не возьмут в подмастерья, что тогда?