Оценить:
 Рейтинг: 4.6

Дамоклов меч над звездным троном

Год написания книги
2006
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 ... 15 >>
На страницу:
4 из 15
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Не ври безбожно.

– Я вру? Ладно, Казанова и попозже мог быть.

– Приятно все это вспоминать?

– Щекотно. И грустно как-то. Посмотрел я на них сегодня – на Ждановича, на Долгушина и… Вот ведь были люди. Кумиры. Мои, личные, не чьи-нибудь.

– Разве они умерли? – спросила Катя. – Они живы.

– О чем разговор? – Мещерский подкрался к ним с открытой бутылкой шампанского. Пластиковый стаканчик у него был только один (остальные затерялись в сугробе). – Это для Кати. Катюша, за тебя! За то, что освещаешь мне… нам, конечно же, нам… это вот все, – он повел рукой. – Вообще вы для меня – Катя, Вадик… все, понимаете? Пустота была бы кругом – холод, запустение без вас. Без тебя, Катюша. Я вообще давно собирался это вам обоим сказать, но…

– Эх, Серега, – Кравченко хлопнул его по плечу. – Жизнь – хорошая штука. Ну, признайся, хорошая, а?

– Ага, – Мещерский кивнул, преданно глядя на Катю. Поскользнулся и, если бы та его не удержала, шлепнулся бы от полноты чувств и шампанского в сугроб.

Ветер с залива дул все сильнее, но разогретые шампанским они уже не замечали холода. На Петергоф опустилась ночь.

В старом петровском парке было темно и снежно. Темен был Монплезир, темен Большой дворец и дворец Марли. За дворцом Марли узкая тропка, протоптанная среди сугробов, вела к берегу залива и дальше, дальше за ограду парка. Все это напоминало декорации к какой-то таинственной ночной пьесе.

У самого берега вода, как стеклом, была подернута льдом. И там, на льду что-то темнело. Что-то непонятное, бесформенное, уродливое.

Волны залива выбросили на берег мертвое окоченевшее тело.

Мертвеца обнаружили лишь утром – охрана парка наткнулась на него совершенно случайно во время обхода территории.

ГЛАВА 2.

КУРГАН

Девять месяцев спустя

В начале сентября после сухой и ясной погоды в Подмосковье зарядили проливные дожди. И стройка в поселке Октябрьский-Левобережный застопорилась. Прежде в Октябрьском-Левобережном была всего одна улица из двух десятков домов, где жили в основном рабочие Мосводоканала, обслуживающие фарватер и шлюзы на Москве-реке. Но земля начала дорожать, и в Октябрьском-Левобережном, хоть он и был не близко от столицы, вспыхнул, как и по всему Подмосковью, строительный бум. Нашлось немало охотников поселиться в живописной зеленой зоне на берегу канала в нескольких километрах от водохранилища.

С самой весны в Октябрьском кипела масштабная стройка. Начали разбивать участки. Возникали новые улицы, вырастали как грибы коттеджи. С раннего утра и до глубокой ночи по бетонке вдоль канала громыхала строительная техника – экскаваторы, бетономешалки, грузовики с кирпичом, песком, щебнем и гравием.

Богдан Пробейголова ударно трудился в Октябрьском-Левобережном с марта. Сам он был уроженцем Полтавы, в свое время закончил строительное ПТУ, рано завел семью и вот уже который год ездил с родной Полтавщины на заработки в Россию.

Седьмой сезон работал он на столичных и областных стройках и многое успел повидать, ко многому заставил себя привыкнуть. В Октябрьском-Левобережном Богдан Пробейголова и его бригада подрядились строить загородный дом владельцу стоматологической клиники господину Лихитченко. В хозяине Пробейголова нутром чуял своего земляка и при заключении договора найма считал, что уж с земляком-то, пусть и богатым, успешно укоренившемся в Московии, он с хлопцами всегда договорится.

Но дело пришлось иметь все с какими-то представителями, менеджерами, секретарями. Сам хозяин все лето отдыхал за границей и ходом строительства, казалось, совершенно не интересовался. Вилла, судя по всему, строилась на продажу, как вложение капитала. А это значило, что стройка то пузырилась сумасшедшим авралом, то вдруг замирала в ожидании денег, подвоза цемента и приезда архитекторов.

А с начала сентября зарядили дожди. И все как-то замерло в воде и сырости. Сегодня, например, с раннего утра ждали песок, щебень и гравий. Берег канала был низкий, участок решили подсыпать.

Сам участок Богдану Пробейголове нравился. Что ж, хоть и далековато от их москальской столицы, зато тихо. Ширь кругом – леса, канал, водохранилище. Хочешь – в бассейне собственном купайся, хочешь – в бухту иди, плавай, как простой. Загорай – хочешь на лужайке под тентом, а хочешь – на берегу распластайся.

И лес к самому участку подступает. Экология вполне на уровне. В лесу, хлопцы бачили, черника, малина, грибы. Ни свалок тебе, ни грязи.

Тихо кругом. Где-то сорока трещит. Дождь стучит по крыше рабочей времянки. Девятый уж час на дворе, а хлопцы, бригада, дрыхнут. Потоп – работать неможно. Менеджер – лодырь, даже позвонить не удосужился. Привезут сегодня песок и гравий, чи нэ привезут?

Богдан Пробейголова вскипятил на плитке чайник. Достал из кармана бушлата пачку сдобного печенья. Он с детства любил сладкое. И хотя здесь, на заработках, на всем жестоко экономил, отказывал себе во многом, сахар, печенье и дешевые конфеты покупал в поселковом магазине обильно. Печенье хрустнуло на крепких зубах. Чайник свистел на плитке.

И тут привезли гравий – за воротами участка остановился самосвал. Шофер нетерпеливо посигналил. И Пробейголова, натянув бушлат на голову от дождя, пошел «отчинять» ворота.

– Здоровеньки булы, пан бригадир, – шофер самосвала был знакомый в доску – по фамилии Мотовилов. По-украински он знал только эту фразу и еще уверенно выговаривал слово «горилка».

– Там еще две машины следом за мной, – объявил он, высовываясь из кабины. – Да ребята, видно, у магазина стопорнули. А ничего вы тут устроились. Я позавчера вон в Сергеевку гравий возил, так там работяги только поворачиваться успевают – мокрые все, злые. Фирма, она баклуши бить не позволит. А у вас тут лафа. Рассчитываются-то хоть в срок?

– Рассчитываются, – Пробейголова указал место, куда следовало сгружать.

– Оно и ладно. Об остальном у вас и голова пусть не болит.

– У нас голова не болит, – Пробейголова угостил Мотовилова сигаретой. – Давай, друже, сваливай. Еще две машины, значит?

– Щас будут, не переживай. – Мотовилов затянулся, швырнул окурок и осторожно начал подавать самосвал в ворота задом.

Пробейголова командовал: «Давай, легонько, еще, давай, стоп!»

Самосвал остановился. Кузов его со скрежетом начал медленно подниматься. Лавина гравия ссыпалась.

– Стой, погоди! – крикнул вдруг Пробейголова.

Мотовилов высунулся из кабины:

– Ты чего, бригадир?

Пробейголова сделал какой-то странный резкий жест:

– Там, у тебя в кузове…

– Что у меня в кузове? – Мотовилов открыл дверь. – Ты чего так заорал-то?

Пробейголова смотрел на кучу гравия. Вид у него был такой, что Мотовилов не на шутку встревожился, спрыгнул с подножки в топкую грязь.

Дождь не прекращался. За забором начиналась темная стена леса. Дверь времянки открылась, и появились двое рабочих.

Пробейголова медленно подошел к куче гравия, нагнулся, напряженно всматриваясь.

– Там что-то есть, – сказал он хрипло. – Ты начал сгружать – посыпалось, и я видел.

– Что ты видел-то?

– Я видел, – Пробейголова начал руками разгребать гравий, потом схватил лопату. Подошли рабочие. Тоже взялись за лопаты, поднялись на кучу гравия, начали помогать бригадиру. Вдруг лопата одного на что-то наткнулась. С шуршанием посыпались мокрые камешки.

– Не может быть, – охнул Мотовилов.

Он и остальные увидели сначала клок рыжих, испачканных глиной волос, а затем и голову, шею, плечи, торс.

Это была женщина. Мертвая, голая, облепленная грязью. А куча гравия была ее могильным курганом.
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 ... 15 >>
На страницу:
4 из 15