Второе рождение Жолта Керекеша

– Вот именно. Ребячья.

– Давайте, товарищ младший сержант, собаку!

Из подвала Керекеш не выходил, а пятился задом. И, спотыкаясь, поднимался в свою квартиру. На лестнице он остановился и посмотрел в сад. Все – трава, сирень, одуванчики, ели – изменило цвет, стало серым, как камень.

– Это не может быть явью, это сон, – бормотал он почти в отчаянии. – Сейчас я проснусь.

Но он не просыпался, в ушах его, перекатываясь, гремел грозный, низкий голос сержанта: «Ведите собаку наверх!» — «Почему наверх? – вдруг со злостью спросил себя Керекеш. – Почему не вниз? Собаку следует вести вниз, ведь поджог совершен не на чердаке, а в подвале».

Он неторопливо шагал по последнему лестничному пролету и ругал себя страшным образом. «Я думаю о самых пустячных вещах, как узник в камере смертников, – говорил он себе. – Не все ли равно, куда поведут собаку? Вверх или вниз – разницы никакой. Вопрос лишь в том…» Но мысль, «в чем вопрос», он не решился додумать до конца и испуганно оглянулся, будто услышал за собой мерный, негромкий стук собачьих лап. «Они действительно поведут собаку наверх, и собака приведет их к нашим дверям!.. Ужас! Кошмар!»

В дверях он столкнулся с женой. Ничего не подозревавшая Магда безмятежно улыбалась, и Керекешу показалось, что мягкий, ласковый свет ее карих глаз находится в чудовищном противоречии с жестокой действительностью.

– Добрый день! – тихо поздоровался Керекеш, едва сдерживая волнение.

– Что с тобой? – спросила Магда.

Керекеша всего передернуло.

– Где Жолт? – спросил он вместо ответа.

– В Тёрёкмезё, – сказала с удивлением Магда.

– Ты уверена, что он в Тёрёкмезё?

– Абсолютно. А где же еще? Ты же сам его отпустил.

– Войдем в квартиру. Зачем стоять здесь!

Магда устремила на мужа долгий, испытующий взгляд. Керекеш был бледен до синевы, и лицо его странно подергивалось.

– Что-то там внизу загорелось, сгорела какая-то ерунда… – сказала Магда.

– Кто знает, что там сгорело, – пробормотал Керекеш и вошел торопливо в ванную. – Почему ты дома? – наконец спросил он более спокойно.

Магда засмеялась.

– Мне позвонили, что горит дом.

– Хм! Звонил я.

– И забыл. Ну, неважно. Какие-то санки. Стена закоптилась. Сущие пустяки.

– Пустяки?

Он вышел из ванной, подошел к входной двери и прислушался к звукам на лестнице: шум голосов словно бы приближался…

Керекеш глубоко вздохнул, отвернулся и закурил; ему было стыдно, что страх перекрасил лицо его так, будто его покрыли густым слоем косметики.

Вдруг он схватился за голову:

– Тибор! Что сейчас делает Тибор?

– То же, что и всегда, – сказала Магда.

– А ты, как всегда, совершенно спокойна, – обиженно сказал Керекеш.

Магда промолчала, неслышно подошла к комнате Тибора, заглянула в дверь и кивнула: ну конечно, то же, что и всегда.

– Этот Тибор настоящее бедствие! – сказал Керекеш.

– А что он может с собой поделать?

– Ты даже не спрашиваешь, почему я взволнован!

– Спрашиваю.

– Я тебя все же не понимаю, Магда.

– Тамаш! Я почти уверена… нет, убеждена, что ты волнуешься зря. Ничего не произошло!

– Что-то, к сожалению, очевидно, произошло! – Керекеш нервно погасил сигарету. – Все признаки указывают на то, что дом поджег Жолт.

– Не говори чепухи!

– Я был бы счастлив, если бы оказался неправ! Но я собственными глазами видел свечные огарки, крышку коробки, я ощутил запах пороха…

– Ну и что? Жолти в Тёрёкмезё. Трудновато, находясь к Тёрёкмезё, поджечь дом в Буде.

– Скажи, пожалуйста, был ли случай, чтобы Жолт уходил не туда, куда собирался?

– Нет. Но…

– Для поджога, который был совершен сейчас, его присутствие вовсе не обязательно. Он сделал адскую машину, а сам ушел. Ты ведь помнишь, как год назад он взорвал этот камень, дорожный указатель?

– И все-таки это не он.

– Почему?

– Если бы это сделал Жолт, он остался бы, чтоб увидеть свой механизм в действии. Если бы дом поджег он, то стал бы смотреть, как дом горит.

– Об этом я тоже думал. Но я бы не удивился, если б за результатом своих деяний он наблюдал, скрываясь где-то поблизости…

– Ты сошел с ума!

– Магда! Это так мило, великодушно, что ты всеми силами стараешься подчеркнуть свое доверие к мальчику. Но это смешно. Нас накажут и будут правы. Жолту тринадцать лет, и ответственность за него несу я. Но как, как разговаривать с собственным сыном, когда он… сделался поджигателем?!

Лицо Керекеша нервно подергивалось.