Констебль с третьего участка (сборник)

– Буду весьма вам благодарен, мистер Вильк, – кивнул доктор, продолжая тереть стёкла платком. – А вы не сообщите их имена и для меня?

– Это не положено… – Я даже и не знал, можно ли доктору в таком отказать. В конце концов, именно он оказывает помощь, вероятно, будет производить какие-то записи, делать отчёты, каковые, вполне возможно, затем будут затребованы в материалы дела. – Думаю, не произойдёт ничего страшного, если я скажу вам их имена, сэр. – Я открыл блокнот. – Первая. Мисс Элизабет Суонн, дочь губернатора Тринидада, выпускница Института благородных девиц позапрошлого года и член его попечительского совета, проживает на Розмари-Роуд, в доме номер 9. Вам записать?..

– Я запомню. – Мистер Уоткинс убрал платок в левый карман пиджака, пенсне же положил во внутренний. – У меня хорошая память. Будьте добры, продолжайте, констебль.

– Как вам будет угодно, сэр. Вторая, миссис Мэрион Конноли, леди Борзохолл, супруга эрла Борзохолла, секретарь попечительского совета и статс-дама её величества королевы-матери. Третья – миссис Кэтрин Куртц, баронесса Халадан, член попечительского совета, вдова, проживает на набережной Лип, дом 5. Четвёртая, мисс Ивни Африк, виконтесса Мойлург, казначей попечительского совета, фрейлина её величества. Пятая, миссис Кила Стюарт, вдова эрла Колмайна, мать и опекун юного эрла Оссиана Колмайна. Председатель опекунского совета института, сэр, проживает в своём загородном имении Колмайнхолл.

– Бог мой, констебль, вы ещё и в поместье отправитесь? – изумился доктор Уоткинс.

– Нет, сэр, я извещу лишь родню мисс Суонн и миссис Куртц. В Колмайнхолл отправят посыльного на локомобиле, а ко двору, вероятно, вести доставит комиссар Дубровлина – инспектор Ланиган уже послал ему рапорт с констеблем Стойкаслом.

– В ближайшее время стоит ожидать нашествия придворных чинов, – иронично усмехнулся доктор. Кажется, это не казалось ему сколь-либо важным. – Скажите, констебль, а что, поиски отравителя ничего так и не дали?

– Увы, сэр. Судя по всему, негодяй покинул место преступления через калитку. Вместе с ним пропала и привратница, сестра Епифания.

– Хм, пропала? Не убита, не отравлена опием, а похищена или бежала?

– Похитить её было бы довольно трудно, сэр, – ответил я. – Сестра – дама весьма габаритная, если вы понимаете, о чём я. Дебелая. Не уверен, что похитить её без долгого сражения удалось бы даже мне, а я был чемпионом района по боксу, не сочтите за похвальбу.

– Ну, ей ведь могли подложить в еду всё того же опия, констебль, – покровительственно улыбнулся мне мистер Уоткинс. – А затем незаметно загрузить в кеб и увезти.

– Сильно в этом сомневаюсь, сэр. – Я решительно отмел предположение доктора. – Сестра Епифания не любительница сладкого.

– Вы её знаете? – Доктор приподнял бровь.

– Немного, – кивнул я. – Меня часто ставят на дневные дежурства в районе обители Святой Урсулы. Сестра же Епифания нередко ходит на рынок по поручению матери настоятельницы, одна… Ходила по её поручению, прошу извинить. Она в обители чем-то вроде интенданта. Иногда я помогал ей донести корзины с продовольствием – хотя она и сильная женщина, но всё же женщина. Вот и сегодня, например, помог ей донести из порта какие-то книги и предметы в опечатанном мешке – передали с попутным кораблём из Ниппона.

– Даже так? А что именно передали, вы не знаете?

– Увы, нет, мешок, как я сказал, был опечатан. Сестра говорила о каких-то трактатах – кажется, богословском, о любви к ближнему, садоводческом, про пупсики…

– Возможно, про персики, констебль? – поправил меня доктор.

– Вполне может быть и так, мистер Уоткинс. Не знаю, что это – никогда их не пробовал.

– Нечто вроде жёлтой сливы, но гораздо крупнее и слаще, – просветил меня тот. – А что ещё прислали в обитель? Канонисса не поделилась с вами?

– Ещё что-то про минералы. Нефертит, или как-то так, сэр.

– Нефрит. – На губах доктора появилась ироническая улыбка. – И персики. «Персиковая ветвь», я верно полагаю?

– Истинно так, сэр, – подтвердил я. – Ещё, держу пари, кроме книг, в мешке были и какие-то коробочки. К сожалению, не могу сказать с чем, сэр.

– А печати на мешке вы не разглядели?

– Увы, нет.

– Что же, констебль, я вам весьма признателен за рассказ, – произнёс доктор и, вынув из кармана гроут, вручил его мне. – Это было весьма интересно и познавательно.

– Благодарю, сэр. – Я убрал монетку. – Что мне сообщить родственникам мисс Суонн и миссис Куртц об их состоянии?

– Скажите: небольшое и неопасное отравление, – серьёзно ответил доктор Уоткинс. – Ничего страшного, но рекомендован покой. Пусть отправляют экипажи с рессорами помягче и не лихачат на обратной дороге. Пожалуй, этого довольно.

– Тогда, сэр, не смею более отнимать вашего времени. – Я кивнул доктору на прощание и уже сделал к выходу первый шаг, когда пирожки миссис Хобонен вновь напомнили о себе. – А кстати, мистер Уоткинс, что вы обычно рекомендуете своим пациентам от изжоги, если это не секрет?

– Чайную ложку столовой соды и стакан тёплой воды, констебль, – ответил тот, уже будучи погружён в какие-то свои размышления.

Я вновь кивнул доктору, приложив на этот раз два пальца к краю своего шлема, и поспешил покинуть кабинет, покуда тот не вспомнил, что одно обращение к доктору стоит никак не менее пяти шиллингов, и не потребовал оплаты за рецепт.

Его экономка, миссис Кристи, ранее сопроводившая меня от входной двери к доктору, препроводила меня и обратно. Может, боялась, что я стяну что-то? Обидно, но могу понять престарелую леди: живёт мистер Уоткинс отнюдь не бедно, а даже полицейский констебль – лишь человек и может поддаться искушению.

От дома доктора я поспешил на Розмари-Роуд, к особняку мистера Суонн, где нынче проживала лишь его дочь. На стук в дверь почти минуту никто не отзывался, но наконец обе её створки распахнулись и передо мной появился дворецкий – мужчина в летах, с бакенбардами и таким выражением превосходства на холёном лице, что, прости меня святая Бригита, немедля захотелось двинуть ему по физиономии.

– Добрый день, констебль, – произнёс он тоном, который явно подразумевал слова «какого чёрта вам тут понадобилось, милейший?». – Чем могу быть вам полезен?

– Полиция Дубровлина, констебль Айвен Вильк, Третий участок, – со всей возможной официальностью в голосе отрекомендовался я. Какого дьявола? Я тут представляю корону, а он лишь слуга её представителя, значит, ниже меня! – С кем я могу поговорить из хозяев?

– Боюсь, что ни с кем. – Спеси в голосе этого мерзавца не поубавилось. – Губернатор Суонн на Тринидаде, мисс Суонн отсутствует. Домоуправлением занимаюсь я.

– В таком случае могу рекомендовать вам немедленно заложить экипаж с мягкими рессорами и посадить на козлы самого аккуратного из кучеров, – с затаённым злорадством ответил я. – У мисс Суонн лёгкое отравление, она сейчас находится на улице Архитектора Бейкера, дом номер 2216, у доктора Уоткинса.

– Бог мой, что случилось?! – Было приятно наблюдать, как маска надменности на лице этого хлыща сменяется выражением искреннего ужаса (за своё положение, я полагаю). – Она?..

– Вне опасности, насколько я понял. Как я уже сказал, небольшое отравление, и её жизни, по словам доктора, ничего не грозит. – Да, такие утешения встревожат его лишь сильнее, я уверен. – Ей оказана помощь, полиция ведёт расследование. Большего сказать не имею права, прошу извинить.

Я приложил два пальца к шлему, салютуя, развернулся и ушёл, внутренне, хотя это и недостойно доброго католика, радуясь переживаниям этого спесивого наглеца. Пусть поволнуется за свой доход, ему это на пользу пойдёт.

В доме миссис Куртц, скромном, но буквально утопающем в кустах шиповника (бутоны лишь набухли, чуть раскрылись, но это уже производило неизгладимое впечатление – какая же будет красота, когда они наконец зацветут в полную силу!), меня, напротив, встретили со всей приязнью. Молодой, моих лет, джентльмен, представившийся личным секретарём баронессы, Коннор Маклеод вначале пригласил меня в холл, предложил виски (я отказался), с искренним беспокойством выслушал новости… и как же душевно он проявил своё облегчение, когда понял, что его патронессе ничего не грозит!..

Ну что же, леди она довольно молодая, много если за тридцать, так что, может, и не только по долгу службы, но и из искренней любви к ней приязнь ночами проявляет. А может статься, даже и без того обходится. Знавал я подобные случаи.

Взять вот хоть приятеля моего из Британии. Хозяин наш, когда я молотобойцем работал, всю смену на свой новый тамошний завод отправил раз, показать, значит, как это – работать по-ирландски. Ну и научить этому заодно.

Так сдружился я тогда в Лондоне с одним французом, Паспарту. Добрый малый и подраться не дурак. Только нам уезжать, а он заявляется в цех да сияет весь. Увольняюсь, мол, меня аж за 15 фунтов в год один джентльмен нанял, некий сэр Филеас. Да, тот самый рекордсмен, про него в прошлом году во всех газетах писали, как он в срок 80 дней весь земной шар обогнул.

Так прислал мне после той поездки Паспарту письмо. Хвастался, конечно, и путешествием, но в первую очередь тем, что поколотил британского сыщика, который его хозяину решил вредить. Фикс, кажется, тот прозывался.

Вот что ему, французу, казалось бы, зачем на блюстителя порядка буром попёр? Ан нет! Порядочность и чувство долга. Хороший и добрый хозяин оказался этот мистер Фогг, Паспарту его как уж превозносит… Писал, неймётся ему только всё. Списывается постоянно с североамериканцами, хочет полёт на Луну из пушки устроить, да ещё и с каким-то профессором Челенджером в Африку планирует ехать, непонятно, каких дивных завров искать. А уж что такое эта его, сэра Филеаса, за задумка с локомобилем времени – это и сам Паспарту не уразумел. Хоть и нахваливал.

Маклеода я, как мог, успокоил, даже сказал, чем отравлена была его баронесса, хоть и не положено, да и пенни, что он мне совал, не стал брать. Совестно. Знаю я их секретарские жалованья – хорошо, если вшестеро против моего получает, а одеваться надо соответственно статусу да за свой счёт, мне же форма от казны положена. Попросил только разрешения вечером зайти да несколько уже распустившихся веток шиповника сорвать – мне для моей Мэри надо. Мы вечерком с ней на прогулку собрались.

Он тут же садовника вызвал да строго тому наказал букет по всем правилам для меня к вечеру составить. Добрый малый, что ещё сказать?

А с набережной Лип я уж обратно, в Святую Урсулу поспешил. Доложиться старшему инспектору, да и вообще, проверить порядок и спокойствие. Такая наша, констеблей, служба: если требуется, и монахинь будем утешать. Лишь бы не голосили на весь город.

К моему возвращению с осмотром и допросами инспекторы уже почти полностью управились, собираясь вскорости отбыть. Проследовав в кабинет покойной матери настоятельницы, где они расположились, я коротко доложил об исполнении их поручения.

– Прекрасно, констебль, просто прекрасно, – пробормотал старший инспектор в ответ, рассматривая зарисовки с места событий.