Кидала

– Ладно, ваша взяла. Вы правы, я и Франк были с Полли и Стефанией. Я тоже не помню фамилию последней. Кажется, мы заплатили им по двадцать долларов.

– Франк уверяет, что вы отсчитали Полли пятьдесят. За что? Уж не за молчание ли относительно того, что отлучались на пару-тройку часов в Манхэттен? Или за безмолвие ее брата, страдающего болезнью Дауна и видевшего, как вы удаляетесь с девочками? Франк утверждает, что мальчик любит рядиться в форму полицейского и хочет им стать. Я не знаю, почему Франк решил, что ее брат болен этим заболеванием, однако у него, видимо, есть на то основания… Как, кстати, – я позабыл – фамилия этой Полли?..

И члены жюри заметили, что Чески нажимает под столом переключатель звука, дающий возможность слышать текущий разговор «подозреваемому» в соседней комнате.

– …Брандт, – повторил Гарсиа забитую в свою оперативную память сыщика фамилию упомянутой девушки. Если бы он знал, что эту фамилию носит замужняя сестра коллеги по участку, у которой Гарсиа вместе с Франком не раз бывали дома, вряд ли он был бы так откровенен. – Торри Брандт. Что касается пятидесяти долларов… Она стоила пятидесяти баксов, о, да… минет в ее исполнении прекрасен. Я бывал у нее… да, правильно, около десяти раз, и другой проститутки мне, знаете ли, не нужно… Что же касается ее брата, дебила… Он подсматривает в замочную скважину, как трудится его сестра, и, признаться, это немного отвлекает от процесса. Если бы я не знал этого придурковатого малого, то, пожалуй, навсегда бы лишился эрекции. Когда я впервые бывал у Торри, этот урод вскочил в спальню со слюнявым ртом, полицейским значком на груди и криком «Арест, арест». Знаете, это несколько напрягает…

Члены жюри наблюдали уже не за разговором Чески с Гарсиа, а за мебелью в «комнате для допросов» Франка.

«Ты думаешь, я тебя не слышу, fucking dog!.. – И стул, запущенный в стену, легко разделился на ножки и спинку. – Грязная лживая тварь!.. Твоя мама понесла от пьяного мексиканца, паскуда!.. Торри пекла тебе кексы. Мразь!.. Она наливала тебе чай… Мать вашу, когда вы успели перехлестнуться, и зачем ты это рассказываешь здесь, сволочь?!! Господи, Дэн знает ли?!! Это у тебя слюнявый рот, поддельный коп!.. Это ты всегда бежишь ссать, когда нужно идти на задержание!..» – И стол, разломанный сильной рукой, развалился на четыре части.

Франк ломился в запертую дверь. Гарсиа продолжал рассказывать об искусстве Торри, решительным образом осознавая, что уводит детектива сладким подробным повествованием от главной темы и тем играет на руку общей с Франком идее.

«Заткни свой вонючий рот, мерзавец!.. Из него всегда несет кариесом и чесноком!.. Ты дрочишь в туалете участка по ночам, а в это время Дик Хартон пашет твою безгрудую Жаклин!.. Сучий сын, по субботам, вместо того чтобы идти в церковь, ты посещаешь психоаналитика! У тебя проблемы с мочеиспусканием, и это мешает тебе общаться с Богом!..»

Когда Генри Чески с равнодушным лицом вошел в кабинет с разрушенной мебелью и буркнул: «Так вы по-прежнему настаиваете, что незнакомы с Антонио Гарсиа?» – лейтенант Кросби понял, что без Чески в свой участок не уедет.

Чески не любили, Чески платил тем же. Единственное, что оставалось у него в жизни, лишенной женщин и детей, это его старики и работа.

И сейчас этот человек входил в сопровождении двух офицеров полиции в кабинет советника «Хэммет Старс», расположенный на тридцать третьем этаже дома на 10-й авеню.

Глава 5

Секреты Нью-Йорка

Сняв в лифте под тревожными взглядами разномастных леди и джентльменов разодранный пиджак, Мартенсон приобнял девушку и вышел с ней на первом этаже так, как выходят собравшиеся на ланч менеджер среднего звена с любовницей из делопроизводителей.

– Мне ничему не удивляться?

– Вот именно, – подтвердил Мартынов.

Пройдя через холл и подмигнув приятелю Джорджу, он вывел Сандру на улицу, и первое, что она сделала, пока он стремительно приближался к стоящему у обочины «Бьюику», посмотрела вверх. Распахнутое окно на тридцать третьем этаже находилось так высоко, что Сандра невольно покачнулась.

Взявшись за виски пальцами, она послушно добралась до «Бьюика» и увидела картину, которая ее, впрочем, не удивила.

Мистер Мартенсон сидел рядом с водителем, чьи волосы были заплетены в тугие толстые косички. И было непонятно, отчего они так торчали: оттого ли, что хозяин не мыл их около полугода, или от прислоненного к виску пистолета. Пистолет, как уже поняла Сандра, был водительский. Своего мистер Мартенсон не имел.

– Малыш, садись на место этого чебурашки, – произнес смешную непонятную фразу мистер Мартенсон.

Едва она приоткрыла водительскую дверь, грузный шофер с перстнями, коим позавидовал бы сам Оззи Осборн, вывалился наружу. При этом он издал какой-то кряк и, уткнувшись в расплавленный асфальт 10-й авеню, сделал вид, что устал.

– Он жив? – поинтересовалась она, включая передачу и разглядывая, как ее спутник вытирает салфеткой рукоять пистолета, похожего на бластер.

– Ты не скажешь мне, мисс, почему чем темнее житель Нью-Йорка, тем больше у него пистолет?

– Мнительность, – сказала она и резко выехала на авеню. – Я, вообще-то, совсем забыла спросить, куда мы следуем и что мне теперь делать… Все некогда было.

Мартынов почесал пальцем ухо и поморщился. Вопрос хороший, да вот ответ на него найдешь не сразу.

– Тебе честно ответить или таким образом, чтобы у тебя оставалась хотя бы крошечная надежда на возвращение домой, на работу, на продолжение беспечного существования?..

– Понятно… – Сандра вывернула на 14-ю стрит и внимательно посмотрела на Мартынова. – Послушайте, раз уж так получается, что благодаря вашему возвращению на службу из отпуска я потеряла все, включая надежду на беспечное существование, тогда восстановите справедливость и объясните глупой девушке, что ей делать дальше, и… кто ты, черт возьми, такой!

– Справедливо, – кивнул Мартенсон. – Но сначала мы доедем до Бруклинского моста и свернем вниз. Там есть хороший закуток, я там дрался за деньги первые два месяца. Ни полиции, ни порядочных американских граждан, ни Малкольма, никого.

– Странно это как-то все получается, – адресуясь к рулю, пробормотала девушка. – Этот день непохож на другие. Сначала в офис пришел незнакомый мне мистер, который стал пинать ногой мой стул, потом он заставил меня вымыть в его кабинете пол. Затем засунул в шкаф, а после того как вдоволь настрелялся, выпрыгнул со мной на руках из окна тридцать третьего этажа. И сейчас он везет меня под Бруклинский мост, хотя любому нормальному американцу известно, что там ни одного нормального американца не найти. При этом мистер не пьян, не под наркотиком, и есть подозрение, что у него все в порядке с головой.

– Ну, под мост-то, допустим, ты меня везешь, а не я тебя, – найдя слабое звено для возражений, буркнул Мартынов, вынимая из кармана трубку, переданную ему обмочившимся гангстером. – А что до остального… Считай, что ты провела привычный день в обычной русской семье…

– В какой семье?!

– Алло? – Откинувшись на спинку, Мартенсон закрыл глаза и прислушался к знакомому голосу. – Нет, это не Бронко, мистер Малкольм… И не Луис. Узнали?..

Мартынов рассмеялся, посмотрел на трубку и снова нажал на кнопку вызова.

– Нервничает, – объяснил он смотревшей на него широко распахнутыми глазами Сандре. – Алло? Мистер Малкольм! Бросьте нервничать, все нормально! Это не галлюцинации. – Прикрыв трубку рукой, Мартынов пояснил: – Совсем плох стал старик, руки дрожат. – И в трубку: – Я вам еще три года назад говорил – хотите испортить дело, пошлите его делать Бронко с его насекомыми. Я, собственно, что звоню-то… Подробно мы с вами поговорим чуть позже, сейчас же хочу кое о чем предупредить. Ваши люди вели меня от самого аэропорта, и они, конечно, видели, что я прилетел не один, а с женщиной. И они, конечно, знают, что женщина в отеле «Хилтон». Так вот, она вне игры. Она даже не знает, куда я подался. Посему считаю необходимым предупредить вас: если на пороге ее номера по любой причине появятся посланные вами люди, произойдет следующее… – он прикрыл трубку рукой, сказал ей – Сандра, следи за дорогой, ради бога, мы сейчас вылетим с Warren Street и начнем сбивать деревья в Сити-Холл парке!.. – И продолжил беседу: – Так вот, Стив Малкольм! Как только женщину потревожат, тотчас в путь отправятся два письма. Первое будет адресовано окружному прокурору, второе – в ФБР. Начинайте загибать пальцы, я принимаюсь перечислять десятую часть того, что в этих письмах указано… Убийство менеджеров из Chicago City Grand, убийство журналиста Грегори Анклмен из New York Echo, убийство судебного исполнителя Марка Стива. В письме указаны места их захоронения, мотивы и время убийства. Подкуп сенатора от штата Иллинойс Джеймса Паркера – загибайте второй палец… Налоговые махинации на сумму около двадцати миллионов долларов – средний палец прижмите, он торчит у вас, как вызов! Дальше продолжать? Всего пятнадцать пунктов.

Сандра сидела, слушала, и волосы на ее голове шевелились от ужаса… Недоступный для простых смертных, могущественный, жестокий Стив Малкольм разговаривал сейчас с неизвестным ей мистером и, кажется, не собирался бросать трубку… Опять же, женщина какая-то… Сандра посмотрела в лицо Мартынова и только сейчас нашла его симпатичным. Он должен нравиться женщинам. И, кажется, он знает, что нужно делать, чтобы их очаровать. Интересно, что за женщина? Кажется, она не пустое для него место…

– Вот, – удовлетворенно качнулся в кресле Мартенсон, – это другое дело… Такой разговор мне нравится. Мои позиции столь сильны, мистер Малкольм, а ваш зять столь болтлив и глуп при этом, что сейчас вы подумываете о том, что лучше уж распрощаться с десятью миллионами долларов, которые присвоил русский парень Мартынов, чем оказаться на виду у агентов ФБР и прессы. И вы уже обдумываете вариант, как бы меня прирезать. Должен вас разочаровать! Письма отправятся в путь и в том случае, если неприятности по вашей милости начнутся у меня. Я не успел вас предупредить до прихода Бронко и его недоумков, поэтому будем считать, что ничего и не было. Вам остается лишь разрулить вопрос с полицией в офисе. Там слишком грязно и пахнет сырым мясом… Через пару часов, когда я успокоюсь после разговора, позвоню, и мы решим, что делать дальше…

Отключив связь, Мартенсон улыбнулся Сандре и убрал телефон в карман пиджака. Покосившись на него, Сандра сглотнула.

– Русский парень?

– Ага.

– А женщина?

– Тоже русская.

– Ты любишь ее?

– Пока еще не понял. Остановись у этой тележки, я куплю хот-догов и колы. В этой долбанной Америке нет ни пирожков с рисом, ни беляшей, ни мантов на картонной тарелке.

Прислонившись к горячей машине, они старательно пережевывали сосиски и делали вид, что давно знакомы.

– А ты не хочешь ей позвонить, сообщить, что все в порядке? – проглотив, спросила Сандра. Не найдя чем вытереть руки, она наклонилась в окно двери так, что сразу несколько человек получили возможность полюбоваться ее безупречно идеальными ногами.

Он не хотел. Через две минуты он мог упасть с дыркой в голове, и почему-то считал невозможным сообщать перед этим Маше, что все в порядке. Приняв от девушки пару салфеток, он использовал их и бросил на тротуар.

– Что такое belyashi?

– Это запечатанные со всех сторон сэндвичи с фаршем из кошачьего мяса внутри.

Ладно, ладно, поехали, – смилостивился он через секунду, отрицая своей улыбкой сам факт жестокого обращения с животными этого семейства.

Я бы мог сказать тебе, что со мной опасно, что я привлекаю к себе смерть… Что там еще говорят в ваших фильмах Уилл Смит и Брюс Уиллис? Но вместо этой бредятины я тебе сообщу вот что, милая моя: если ты отдалишься от меня теперь хоть на шаг, ты окажешься там же, где сейчас находится секретарша Малкольма Тереза, работавшая в «Хэммет Старс» до Сондры.